| Общество |
7 декабря 2012 года |
Не в Мещанском, так в Страсбургском!/ Как жители Троицко-Печорского района попытались отсудить фронтовые зарплаты своих погибших отцов
Тему фронтовых зарплат солдат Великой Отечественной войны затронула в нашей газете 4 мая нынешнего года журналист, заместитель председателя районного совета ветеранов из Троицко-Печорска Светлана Секретарева, а впервые в российской прессе подняла газета «АиФ-Казань» в январе 2012 года. Напомним, в публикации поднимался вопрос о том, что семьи солдат могут претендовать на вклады 1942-1945 годов, хранившиеся на вкладных книжках самих военнослужащих. Эти документы появились у каждого солдата в 1942 году, и на них Госбанк СССР начислял фронтовикам зарплату. После смерти бойца эти книжки должны были хранить в архиве полевого учреждения «Красноармейское» Госбанка СССР, а ныне Центробанка России. Право наследников на эти вклады подтверждено действующим письмом ЦБ РФ №55 от 22 сентября 1993 года «О ведении операций с полевыми учреждениями Центрального Банка РФ по вкладам военнослужащих». В нем указано: «Наследниками являются лица, которым завещаны вклады, и лица, признанные наследниками по закону. При отсутствии завещательного распоряжения вклад умершего вкладчика переходит к наследникам по закону, при условии, что их наследственные права подтверждены свидетельством нотариального органа о праве наследования». Там же сообщается, что «выплата завещанных и незавещанных вкладов наследникам производится Красноармейским отделением ЦБ РФ в Москве, которое переводит вклады для выплаты наследникам в ближайшее к ним учреждение банка». При этом «вклад выплачивается с начислением по нему процентов: до 1 января 1993 года в размере 2% годовых, с 1 января 1993 года в размере 20% годовых, а с 1 апреля 1993 года в размере процентных ставок, устанавливаемых Советом директоров Сбербанка России по вкладам до востребования». Попытку отыскать фронтовой вклад своего погибшего на войне отца, а затем получить эти деньги и предприняла Светлана Секретарева. Рассказ о том, что из этого получилось, она прислала в нашу редакцию. ДНЯ через два после той майской публикации на мой мобильный позвонила депутат Госдумы РФ Т.Кузьминых. – Молодец, серьезную и наболевшую проблему подняла, – сказала депутат. Позже она опять позвонила и спрашивает, какие шаги предпринимаю. – Да какие там шаги! – отвечаю. – Из полевого отделения «Красноармейское» Центробанка России ответ пришел. Два месяца молчали! Только после моего обращения к президенту Путину отписку прислали, что потребуется очень продолжительное время для поиска вклада погибшего отца, так как документы хранятся в архивах разных городов. Обратилась по интернету к М.Черепанову – члену-корреспонденту Академии наук. Михаил Валерьевич много лет занимается историей войны. Он пояснил, что банк, мягко говоря, лукавит, потому что все сведения по фронтовым вкладам находятся не в разных городах, а в одном архиве, который расположен в поселке Нудоль Клинского района Московской области. Так что решила я обращаться в Мещанский районный суд города Москвы. – Так обращайся, это твое право! Тамара Гавриловна дала телефон одного из лучших юристов республики, члена адвокатской коллегии России С.Гобанова. И Сергей Леонидович помог составить исковое заявление. ПРИ троицко-печорском районном совете ветеранов есть общественная приемная, куда по средам и пятницам стали приходить на прием дети войны. Помогли еще более десяти землякам отправить документы в Мещанский суд. Хотя желающих было больше. Например, обращались дети пропавших без вести. С болью в сердце приходилось отказывать. Что поделаешь, если до сих пор не признала страна их отцов погибшими. Они, выходит, и теперь воюют, хотя многим уже исполнилось бы по сто и более лет. В Германии детям погибших солдат через два года после нашей Победы стали выплачивать льготы. А у нас? У нас денег нет. Особенно, видимо, в Министерстве обороны. Все уже украли. Помогли пожилым людям и работники Троицко-Печорского райвоенкомата, администраций поселков Мылва и Митрофан-Дикост грамотно оформить все необходимые документы в Мещанский суд. Из поселка Комсомольск приехала в райцентр Т.Дубовицкая: «У меня подопечный инвалид-калясочник. Отец у него был офицером и погиб на войне». Дали и Тамаре Васильевне копию искового заявления, перечень документов и адрес суда… Приходили на прием в совет ветеранов семьями. Есть в Троицко-Печорске улица Тюфяковых. Названа она в память о погибших на войне братьях. Пятеро сыновей было у родителей. Четверых вообще не дождались с войны. Пятый вернулся инвалидом. Остались горе мыкать вдовы. У каждой дети малые. Приходил на прием сын погибшего Михаила Тюфякова Борис Михайлович вместе с женой Еленой Григорьевной, у которой тоже погиб на фронте отец. Связала судьба и осиротевших в военном детстве супругов Мельниковых. У Валентины Григорьевны отец похоронен в братской могиле в Австрии. У Леонида Сергеевича в братской могиле в Карелии… В общем, отправили исковые заявления и тоже стали ждать. Только спустя три месяца пришли повестки в суд. Собрались вместе и решили поручить мне по доверенности отстаивать интересы всех истцов в суде. Только вот незадача: за каждую доверенность надо заплатить нотариусу аж 900 рублей! Это с пенсии в 10 тысяч! Попробовала попросить нотариуса написать одну доверенность на всех. Отказала. Неужели нельзя сделать какие-то скидки малоимущим? В воскресенье, 11 ноября, в девять утра у вагона поезда в Москве меня встретила Тамара Гавриловна Кузьминых. Окружила заботой, хлопотала на кухне, кормила, расспрашивала о том, как живем. В понедельник утром сказала: – Собирайся, поехали в Госдуму. – Зачем? – Да затем, что ты отсюда, как пить дать, в суд опоздаешь. В Москве в пробке можно два-три часа проторчать. А от Госдумы до суда рукой подать. Пропуск на тебя я выписала. В огромное здание на Охотном Ряду просто так не попадешь. Проходишь, как в аэропорту. Металлоискатели, милиционеры. Проверяют не только документы, но и сумку. Поднимаюсь на 10-й этаж. Напротив лифта кабинет Т.Кузьминых. Тамара Гавриловна ушла на пленарное заседание, а через какое-то время в кабинете появился водитель и отвез меня в суд. В Мещанском суде тоже пропускная система. – Проходите, – говорит полицейский, – ваш зал заседаний на первом этаже. Подхожу к двери № 35. Никого нет, закрыта на ключ. На табличке написано, что сегодня слушаются дела Пыстиной Е.М., супругов Мельниковых, Тюфяковых и других жителей нашего района. За пять минут до назначенного в повестке процесса к дверям подходят молодой человек и девушка. Осматриваются и спрашивают: – Вы тоже сюда? – Да, – отвечаю. – А вы кто? Тюфякова, Мельникова, Пыстина?– спрашивают у меня. – Я доверенное лицо всех этих людей. А вы кто? – Представители Центробанка России. Молодой человек окидывает меня оценивающим взглядом с ног до головы и спрашивает: – А вы что же, юрист? – Нет. Журналист. Лучше бы не заикалась. – Ах, это вы Секретарева! У вас нет совести! Возите престарелых по нотариусам! Никакой фронтовой зарплаты отцов нет и в природе даже не существовало. А вы с бабушек последнюю пенсию вытягиваете. Им три дня до смерти осталось, а вы их нервируете и жизнь укорачиваете, – выпалил представитель банка. НАС пригласили в зал. Аккуратно разложила бумаги на столе. Судья спросила документы. Подала. Представитель банка без обиняков заявил, что никаких фронтовых вкладов нет. Конкретно по делу Тюфякова предположил, что, может быть, во время войны Борис Михайлович сам получил этот вклад, потому что знал же, что отец погиб. – В пятилетнем возрасте? – спросила я. – Ну тогда мать, значит, его получила, – парировал представитель банка. – Что вы гадаете на кофейной гуще! Вы докажите документально. Назовите хотя бы фамилию вдовы, которая получила фронтовой вклад. Я вам не верю, – сказала я. Десять минут слушали двенадцать дел, за каждым из которых судьба фронтовика и горе его семьи. Как на конвейере. После чего судья объявила о переносе слушания. Обидно, что и следующее заседание было похоже на это как две капли воды. Только я представляла на нем уже собственные интересы. У банка, правда, была уже другая представительница. Сообщила, что вклада моего отца тоже нет. 39 месяцев отвоевал старший лейтенант и погиб. Что с его фронтовыми деньгами – неизвестно. ЗАТО известно, что по приказу заместителя наркома обороны СССР генерала Хрулева № 214 через два дня после смерти военнослужащего сообщение из части о гибели должно было быть направлено в райвоенкомат призыва вместе с номером лицевого счета военно-служащего. Однако суду я представила справку из Хойникского райвоенкомата, что номер банковского счета в военкомат не поступал. Значит, никто и не получал этих денег! Куда и в чей карман попал вклад моего погибшего отца? Ну а насчет того, что наши отцы свои вклады вообще не перечисляли, а отправляли домой семьям, я привела как аргумент приказ № 84 того же генерала Хрулева: «Остатки вкладов на 1 января 1943 года превысили в 25 раз сумму остатков вкладов на 1 января 1942 года. А количество вкладчиков увеличилось в 17 раз». Кому же верить? Официальному приказу генерала или сегодняшним банкирам? Похоже, судью мои доводы ничуть не убедили. Она прервала меня и заявила о переносе суда на 10 декабря. А вот выдумки представителя банка, что солдаты и офицеры покупали продукты питания на фронте на полученную зарплату, судья слушала без возражений. Можно подумать, что на передовой за пехотой ресторан ездил или автолавка. Зачем же так глумиться над памятью погибших? Совсем, что ли, совесть потеряли? Ведь там кухня полевая не всегда была… КОГДА приехала из Москвы, собрала всех, кто иски подал в суд, и направили мы два коллективных письма в Первопрестольную: главному военному прокурору С.Н.Фридинскому и председателю Следственного комитета РФ А.И.Бастрыкину. Надеемся, что нас услышат и вклады погибших отцов найдут. А пока жду очередную судебную повестку. Еще раз поеду. А если и дальше все повторится – отдам на имя председателя Мещанского суда заранее заготовленное заявление за подписью всех истцов. Пусть рассматривают дела без нашего участия. Мы же не миллионеры, чтобы в Москву и обратно каждый месяц ездить. Пусть дают хоть какой-нибудь ответ. А мы потом обратимся в вышестоящую судебную инстанцию. Хоть до Страсбурга достучимся. Светлана СЕКРЕТАРЕВА, дочь погибшего офицера
Петра Ивановича Дейкуна. |
Под родительским контролем 
