Лариса Иванова: "Надо чаще смотреть по сторонам"

Нынешний театральный сезон был, как ни один другой в последние годы, насыщен премьерами. Новые проекты, спектакли, фестивали свидетельствуют о жизнестойкости театров. Другой вопрос – какой ценой дается эта жизнестойкость. Порадовала воркутинских театралов и недавняя премьера спектакля «Дядя Ваня». С впечатлений о воркутинских театрах и начался наш разговор с председателем Союза театральных деятелей РК, руководителем театра «Фантастическая реальность» Ларисой Ивановой.

– Воркута оставила разные впечатления. Начиная с черного снега. Я никогда раньше такого не видела. Что касается театров, то вот уж действительно – лучше один раз увидеть спектакли на своих площадях, ведь до сих пор мы были знакомы с воркутинцами только по их гастролям в Сыктывкаре. Кукольный театр занимает несколько площадей во Дворце культуры шахтеров, и им, да простит меня руководитель Марина Алексеевна Балмастова, живется легче, чем драматическому театру. Они много гастролируют: недавно были в Усинске, Салехарде. Вообще я считаю, что куклы с приходом Балмастовой «ожили», это очень активный режиссер. Она знает, чего хочет и куда идти. А если человек четко знает, чего он хочет, то всегда этого добьется.

Воркутинский драматический театр – потрясающий, удивительный театр. Но сцена не имеет высоты, присверленные к потолку трубы вместо колосников, а на этих трубах – фонари. Две гримерки – для женщин и мужчин, один пошивочный цех, один художественный. Но при этом все аккуратно, с любовью, видно, что люди стараются изо всех сил, настоящие энтузиасты, команда. Несмотря ни на что, они делают в Воркуте Театр. Режиссер Виктор Ножкин в этом смысле большой умница. Уже несколько лет он работает в творческом тандеме с Аманом Кулиевым, это режиссер из Нижнего Новгорода. Мне посчастливилось побывать на премьере «Дяди Вани». Удивительно, с какой любовью сделан спектакль. Костюмы – не придраться, идеально пошиты. Да и сама декорация: терраса, особняк, стол, самовар, который разводят шишечками, мебель, стулья, все – эпоха. Вообще не возникает ощущений, что это условность. Есть видеоряд – это отдельный режиссерский взгляд на целый исторический процесс. И вся эта ретроспектива – царская семья, голодные крестьяне, разрушенные церкви, и наши дни – шахтеры, стучащие касками, растяжка на мосту «Хотим есть» – это ощущение потери, утраты чего-то большого удивительным образом перекликается, как бы продергивается через частную потерю одного человека. Потерю смысла жизни: чему мне радоваться, чего хотеть, как взаимодействовать с этим меняющимся миром?

Сильный спектакль, и очень интересная, интеллигентная публика. Актеров буквально завалили цветами – огромными букетами, это притом что какие-то три тонюсенькие хризантемы в Воркуте стоят тысячу рублей. Воркутинский театр, безусловно, достоин большего – своего здания, современной сцены. Пусть будет все, что угодно: музей ГУЛАГа или еще что-нибудь, но такой театр должен жить достойно.

– Казалось бы, не в такие уж и давние времена, но случалось, что наши сочинители пьес выезжали на семинары драматургов по линии СТД, откуда возвращались окрыленными и непременно выдавали на гора пару-тройку вполне приличных произведений. Журналистов отсылали на семинары критики – в прессе появлялись неплохие, во всяком случае, с претензией на анализ критические заметки. Вообще наблюдалось какое-то движение, но все как-то вдруг приостановилось. Сегодня по большей части театры варятся в собственном соку, о новых драматургах – своих – практически ничего не слышно, рецензентов у нас днем с огнем не сыщешь. Иссяк СТД или мы стали настолько нелюбопытны?

– Какое там иссяк... Более того, сегодня этих возможностей куда больше, чем это было раньше. Многие российские регионы уже давно заключили трехсторонний договор между правительством региона или министерством культуры, местным союзом театральных деятелей и СТД РФ. Схема простая: у СТД РФ есть огромный перечень услуг на творческие лаборатории, на самые разные семинары, фестивали, мастер-классы, куда приглашается весь спектр специалистов, работающих в театре. Предлагается все, что угодно: сценография, актерское мастерство, режиссура, звукорежиссура, световая партитура, музыкальная, драматургическая критика.

При СТД РФ создана гильдия квалифицированных режиссеров. Это действительно цвет режиссуры: Кама Гинкас, Лев Додин, Валерий Фокин, Кирилл Серебренников. Берите, пользуйтесь, выезжайте, приглашайте к себе. Но мы по-прежнему жалеем денег. Да, наши театры живут бедно, и какие бы крутые постановки они ни ставили, продолжают нуждаться в средствах, а поддержка носит, скорее, точечный характер, не системный.

В республике пять профессиональных театров, и все они в той или иной мере нуждаются в разных специалистах. В Воркуте, например, очень нужно, чтобы звукорежиссер где-то подучился выстраивать звуковую партитуру спектакля.

– Возможно, такие соглашения недешево обойдутся республиканскому бюджету?

– Да не так уж и дорого, если считать, что будет приобретено взамен. Тем более что проживание принимающая сторона берет на себя, театру остается только оплатить дорогу и суточные своего сотрудника. Вообще СТД РФ берет на себя многое. Например, режиссерская лаборатория проходит не разово, а несколько раз в году. Режиссеры встречаются на какой-то базе, работают с конкретным мастером, получают бесценный опыт. Ну находят же деньги в других, не более богатых регионах для такой поддержки театра! А ведь это обучение, можно сказать, в какой-то степени прорыв. В репертуаре, в подходах к спектаклям, к сценографии.

– Краем уха слышала, что ты, как режиссер, тоже собираешься поучиться у именитого мастера.

– Не хотела говорить раньше времени, боялась сглазить. Да, мне посчастливилось вписаться к самому Каме Гинкасу. Этот мастер абсолютно близкий мне по восприятию, это мой режиссер до мозга костей. Его лаборатория открыта уже в течение 4-5 лет, работает он исключительно с женщинами. Любопытно, что семинары у Гинкаса проходят всегда в разных регионах, то в Омске, то в Вильнюсе. Ближайший семинар, на который я, видимо, и отправлюсь, будет проходить в Санкт-Петербурге. Честно говоря, я уже давным-давно отправила документы и все ждала приглашения. Но однажды, будучи в Москве, нашла бумаги нераспечатанными у одного чиновника на столе. Слава богу, все решилось благополучно. Кстати, я еду туда за свой счет.

Продолжу по поводу соглашения. Я твердо уверена: было бы у нашего министерства культуры желание, схема бы заработала. Но когда я что-либо подобное предлагаю, то слышу в ответ примерно следующее: поработайте с юристом, как можно заключить договор, не наполняя его деньгами, ну или что-то в подобном ключе.

– А подобная система обучения распространяется на любительские театры?

– Конечно. В СТД РФ существует кабинет любительских театров, который работает с ними также по всем направлениям. В свое время наш театр «Фантастическая реальность» именно по линии СТД отправился на фестиваль в Латвию и стал, кстати сказать, победителем. А потом выступил как лучший любительский коллектив России на сцене Дома актеров на Арбате. Нельзя упускать подобных возможностей.

– Не перестаю удивляться, что в наши дни еще где-то рождаются и работают любительские театры. Мало того, раз в два года в Прилузье проходит фестиваль любительских народных театров. Это ли не чудо? Ведь, по большому счету, держатся эти театры практически на голом энтузиазме…

– В отношении любительского театра вообще вопросов много. Другое дело – из чего этот театр произрастает? Почему любительский театр по-прежнему остается в документах в определении «культурное наследие»? А какое это культурное наследие на самом деле? Это конкретные люди с хорошим образованием, которые тратят свою жизнь на живой интересный процесс. Люди, способные объединить вокруг себя таких же «чудаков», по большому счету. А режиссеры, работающие в глубинке, – вообще совершенно особенные люди, живущие своим представлением о жизни. Их и не много, и не мало, но они всегда есть. Они честны и преданны своей работе. Говорю и вспоминаю Валентину Леканову, возглавляющую любительский коллектив в Выльгорте. Удивительнейший человек, сама пишет пьесы, сама их ставит и как актриса играет. В этих спектаклях нет какого-то особого философского смысла, не нужно «грузиться» по поводу поиска истины. Но в них – высокая чувственность и душевная простота, оставляющая легкий след на сердце.

Или взять тот же театр под руководством Сергея Чуркина из Прилузья. В условиях тяжелейшего финансового положения режиссер к фестивалю ставит новый спектакль. На премьере, а спектакль замечательный, все артисты – на подборе, одеты кто во что горазд. На главной героине – принцессе – какой-то (как кто-то сказал) «винтажный» сарафанчик годов так 70-х. При этом спектакль замечательный. И мне обидно за них. И так у многих.

На дворе двадцать первый век, эра интернета, когда одним кликом можно оказаться в любой галерее мира и посмотреть десятки отличных спектаклей, почерпнуть какого-то опыта. Но в наших домах культуры нет интернета, да и какое там, когда у ДК крыша протекает. Варятся люди в собственном соку, живут в своей скорлупе, и порой кажется, что искренне верят: так и должно быть. Вот что печально: нет желания смотреть по сторонам.

– И все-таки театр определяет личность. Вот удивительное дело: «Фантреальность» – собрание неординарных личностей. Театру больше двадцати лет. Эта вечная подвальная жизнь и вечная борьба за крышу над головой измотают кого угодно. Сколько раз у вас отнимали помещение – два? Причем после того, как вы более-менее успевали обжиться, сделать ремонт. Сегодня, конечно, у вас шикарные условия: огромные площади цокольного помещения. Но нет ли опасения, что вы вновь на пороховой бочке, слишком уж лакомый кусок?

– Не отдадим. На сей раз – ни за что. Да и прошли, похоже, эти времена: отобрать, выгнать... Напротив, стараются даже поддержать, во всяком случае, не мешают. Для меня главное во взаимоотношениях со всем этим миром: не мешайте! Не будут мешать, мы будем развиваться дальше. Сегодня вот готовимся к очередной премьере – спектаклю «В ожидании Годо» по пьесе Беккета. Заранее приглашаем своего зрителя. Премьера – 2 и 3 мая.

– Непростая такая пьеса, но совершенно в контексте вашего репертуара.

– Да, мы всегда старались делать, как чувствуем, как понимаем. Первый режиссер театра Юрий Клепиков задал когда-то эту определенную высоту, и, думаю, следуя этому, мы давно нашли свое лицо, свой язык, свой стиль.

– Практически профессиональный театр…

– Любители считают нас профессионалами, профессионалы – любителями. На Западе таких театров, как наш, – миллион, и это нормально: там нет деления на профессиональные театры и любительские, нет понятия «народный театр». Равно как нет и никаких званий, а соответственно, и гонки за званиями ради прибавки к пенсии. Там вообще искусство рассматривается в других плоскостях. А у нас человек пришел в профессиональный театр, трудовую книжку оформил... А вот профи он или не профи? Актерская профессия не имеет четких ограничений, мы используем душу человека, его тело как некий инструмент. И если вдруг чей-то инструмент заиграет, то какая разница – есть у него корочка или нет?

– Недавно республика попрощалась с легендарным человеком – Ией Петровной Бобраковой. Известно, что она уходила из театра тяжело, мучительно переживала расставание со сценой. Наверное, каждый российский театр переживает этот весьма и весьма деликатный момент – старение кадров. Люди уходят очень тяжело. Но что же делать?

– У нас актеры по большей части и молодыми-то живут тяжело, но не оставляют служение театру. Некая компенсация – благодарность зрителей, это вот тот самый момент власти над умами и сердцами, ради которого и есть вся эта сложная театральная жизнь. Конечно, это при условии, что у актера все по-настоящему, все изнутри, от сердца. И в любом случае то, что сегодня актерам живется тяжело, – это в корне неправильно, так не должно быть.

А в отношении стареющих кадров… Сложный вопрос. Достижения русского театра – это репертуарный театр. И сегодня этот театр претерпевает серьезные изменения. Вопрос морально-нравственного характера – что делать с состарившимися актерами – актуален повсюду. Ведь если для одних пенсия – это дача, внуки, путешествия, то для других – медленное угасание без любимого дела. Люди, отдавшие всю жизнь сцене, достойны лучшей участи. В Москве, например, существует практика, когда из стариков собираются целые актерские команды. Они выступают на разных площадках: поют романсы, читают отрывки из спектаклей. На выступления приходит их публика, та, что ходила на любимых актеров 30, 40, 50 лет назад. Я понимаю, что этот вопрос актуален не только для театра. Но актеры по большей части – люди «без кожи», они воспринимают все на эмоционально-психофизическом уровне, более глубоко, нежели мы, обычные смертные. И, конечно, им нужно помогать материально, где-то оказывать юридическую помощь, ведь в большинстве стареющие актеры беззащитны, как дети.

Марина ЩЕРБИНИНА.

На дворе двадцать первый век, эра интернета, когда одним кликом можно оказаться в любой галерее мира и посмотреть десятки отличных спектаклей, почерпнуть какого-то опыта. Но в наших домах культуры люди варятся в собственном соку, живут в своей скорлупе, и порой кажется, что искренне верят: так и должно быть. Вот что печально: нет желания смотреть по сторонам.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№82 (4719) - 27 апреля 2012 года