Издание мартиролога может прекратиться

/ Историкам и краеведам закрывают доступ к архивам

В конце 2011 года в Сыктывкаре вышел очередной том республиканского мартиролога жертв политических репрессий «Покаяние». На презентации было заявлено, что, возможно, новинка – последняя полновесная книга мартиролога, издающегося в Коми уже на протяжении 14 лет и получившего всероссийское признание. Не означает ли это свертывание работ по увековечению имен жертв тоталитаризма и в чем кроются причины, препятствующие выходу в свет очередных томов «Покаяния»?

Стоит напомнить, что указ об издании республиканского мартиролога «Покаяние» был подписан в 1997 году тогдашним руководителем региона Ю.Спиридоновым. Уже в следующем, 1998 году из печати вышел первый том региональной книги памяти жертв тоталитаризма. С этого времени ежегодно мартиролог пополнялся очередным томом, к сегодняшнему дню напечатано 14 книг. Под их обложками персонально увековечены около 120 тысяч человек, незаконно осужденных по политическим статьям. Хотя и эта цифра весьма приблизительная. Она, к примеру, не включает членов семей спецпереселенцев – детей, других иждивенцев, которые в опубликованных в книгах «Покаяния» биограммах помещены под одним порядковым номером. С учетом этого цифра увековеченных лиц вырастает на порядок.

До поры до времени сотрудники фонда «Покаяние» продолжали обработку получаемых из информационного центра МВД по РК и УФСБ по РК данных на политзаключенных, строили планы на будущее. Работы, как говорится, непочатый край. Вслед за узниками ухтинских лагерей планировали приступить к обнародованию фамилий заключенных интинских, воркутинских лагерей, Локчимлага, Севжелдорлага… Даже по приблизительным прикидкам, поименные списки по каждому из них «тянули» на десяток и более томов.

Казалось, ничто не предвещало каких-либо препятствий и проблем в кропотливой, трудной, но благородной, нужной работе. Но в 2010 году информационный центр МВД по РК и архив УФСБ по РК известили фонд «Покаяние», что сведения по политзаключенным предоставлять не будут.

– Мы, конечно, были удивлены этим сообщением, так как с обоими учреждениями за годы сотрудничества сложилось полное взаимопонимание, – признается председатель правления фонда «Покаяние» историк М.Рогачев. – Сразу же стало понятно, что инициатива исходит не из республиканских органов, а из вышестоящих. А наши чиновники просто выполняют решения, которые они обязаны выполнять исходя из субординации. Но с нашей стороны было закономерно ожидать каких-то официальных объяснений сложившегося положения. Но они до сих пор не последовали. Между тем официально не изменился ни статус архивных документов, не последовало и никаких новых распоряжений, законодательных актов по усилению их секретности. Поэтому, анализируя происшедшее, нам приходится полагаться лишь на собственные умозаключения.

Одновременно с фондом «Покаяние» информацию из архивов силовых структур перестали получать и другие редколлегии аналогичных мартирологов по всей стране. Вопросы, которые озадачили М.Рогачева, встали перед историками, энтузиастами-краеведами, вылились в широкое обсуждение в интернете. Исключая некоторые нюансы дискуссий, можно сказать, что их суть чаще всего сводится к обсуждению Федерального закона «О персональных данных». Вскоре после принятия этого закона в 2006 году и последовало засекречивание части архивных фондов.

В преамбуле закона о персональных данных его цель обозначена так: «Обеспечение защиты прав и свобод человека и гражданина при обработке его персональных данных, в том числе защита прав на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну». За эту самую «тайну» и ухватились некоторые ретивые чиновники, закрывая доступ к архивной информации. Хотя закон о персональных данных на архивные материалы не распространяется, о чем сказано и в новом законе. Это регулируется архивным законодательством РФ, где четко обозначены ограничения к документам, подпадающим под определение «тайна». Это, во-первых, документы, содержащие государственную, а также семейную и личную тайну. Под последними подразумеваются тайна усыновления и сведения о здоровье или болезни. Данные же, которые выносятся на страницы книг «Покаяния», никоим образом никого не ущемляют. Наоборот, обнародовать сведения о безвинных узниках ГУЛАГа рекомендует Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» как акт публичного «освидетельствования» невиновности человека. Тем не менее доступ к таким базам данных сейчас все сильнее ограничивается, а кое-где и вовсе закрыт.

– Михаил Борисович, бывали ли в Вашей практике случаи, когда биограмма репрессированного, опубликованная на страницах книги «Покаяние», вызвала неудовольствие самого этого человека или его родственников? – спрашиваю председателя правления фонда «Покаяние».

– Ни разу, – отвечает М.Рогачев. – А вот счет тех, кто добивается включения в мартиролог фамилий своих близких, идет на многие десятки. Тысячи честных, ни в чем не повинных людей в 30-50-е годы были осуждены не по политическим, а по бытовым, уголовным статьям, поэтому их имена пока остаются за пределами наших исследований и не попадают в книги памяти.

После появления закона о персональных данных проблемы для создателей мартирологов начали расти, словно снежный ком. Главной преградой для включения биограмм политзаключенных в книги «Покаяния» стало отсутствие справок о реабилитации этих людей. Как известно, такой документ репрессированным оформлялся в том месте, где они были осуждены. Поэтому в наших архивах эти справки на подавляющее большинство политзеков отсутствуют. Вплоть до восьмого тома мартиролога сведения о реабилитации вносить в биограммы узников ГУЛАГа никто и не обязывал. Но затем Прокуратура РК, словно спохватившись, вынесла предписание помещать такие данные в обязательном порядке. Немногочисленному коллективу мартиролога вменили в обязанность непосильную ношу: самим добывать эти справки из всех субъектов Федерации, а также из всех бывших союзных республик, ставших самостоятельными государствами.

Последовавшая вслед за этим переписка, по словам М.Рогачева, могла бы стать фабулой самого настоящего большого романа. Если же коротко, то создатели мартиролога не отчаялись, справившись и с этой огромной работой. Хотя и по логике вещей, и по здравому смыслу государственно-силовому аппарату взваливать такой объем работы на плечи нескольких человек, мягко говоря, было некорректно. Однако Рогачев и его команда сумели заполучить со всего постсоветского пространства тысячи копий справок о реабилитации, поместив их под всеми биограммами последних трех книг «Покаяния». Более того, по результатам их запросов выяснилось, что десятки политических узников по месту проживания не были в свое время реабилитированы, и лишь теперь, после запросов из Сыктывкара, такие справки в отношении их с запозданием были оформлены.

– В этом году должен увидеть свет последний, сильно урезанный том мартиролога, куда войдут данные еще около трех тысяч политзаключенных Ухтижемлага, – говорит М.Рогачев. – И по каждой персоналии мы «запасаемся» справками о реабилитации. Так что наша переписка с прокуратурами и прочими структурами, занимающимися этими вопросами в разных регионах, активно продолжается.

Под прикрытием закона о персональных данных последовали и другие ограничения. В один прекрасный день создатели мартиролога узнали, что, оказывается, отныне нельзя в открытой печати публиковать сведения и о людях, реабилитированных ранее 1991 года!

– Абсурд какой-то, – отказывается понимать логику этого действия М.Рогачев. – До выхода закона 1991 года о реабилитации жертв политических репрессий честное имя было возвращено тысячам наших сограждан. Этот процесс начался еще при Хрущеве, когда реабилитировали партийно-номенклатурную верхушку страны, продолжился в 60-70-е,вплоть до конца 80-х годов. В чем эти люди снова провинились, почему их теперь нельзя назвать в книгах «Покаяния»? Ведь ни в одном законе об их умолчании нет даже намека.

Верхом же абсурда историки называют новый административный регламент, вступивший в силу в 2011 году и распространенный Министерством внутренних дел РФ. Он тоже касается доступа к архивной информации. Так вот, согласно этому регламенту отныне получить справку из архивов этого ведомства становится практически невозможно. Хотя напрямую об этом не говорится. Наоборот, в преамбуле регламента подчеркивается, что документ гражданам России выдается бесплатно. Правда, для этого гражданину необходимо предоставить шесть(!) нотариально заверенных справок, что само по себе выливается в достаточно круглую сумму. Очень часто в архивы этого ведомства обращаются дети жертв сталинских лагерей в надежде узнать время и место гибели своих родителей. Так вот, одним из документов, которые они должны представить в нотариально заверенном виде, является… справка о смерти того, кого они разыскивают. Большего цинизма по отношению к трагическому прошлому своей страны придумать вряд ли возможно.

Можно привести множество других фактов, прямо или косвенно демонстрирующих свертывание доступа к архивной информации. Хотя еще не так давно, на заре перестройки, именно открытость и доступность такого рода информации провозглашались залогом гласности и демократизации общества. Сегодняшние реалии в этой сфере М.Рогачев называет непонятными, необъяснимыми. И все же не теряет надежды дождаться того момента, когда выпуск мартиролога «Покаяние» будет продолжен. Ведь именно это является стержнем работы фонда, правление которого он возглавляет.

Все, кто соприкасается с этой сферой, сейчас ждут принятия инициированной Президентом РФ программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении», которая подразумевает выпуск подобных нашему «Покаянию» мартирологов во всех регионах, а также широкомасштабные работы по установке памятных знаков на местах сталинских лагерей и лагерных кладбищ. Разработкой этой программы сейчас занимается специальный совет при Президенте.

А Госдума РФ взялась за доработку закона о персональных данных, который после утверждения, возможно, уже не позволит интерпретировать его положения в ущерб здравому смыслу, благим и благородным делам.

Анна СИВКОВА.

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА.

В этом году должен увидеть свет последний, сильно урезанный том мартиролога, куда войдут данные еще на около трех тысяч политзаключенных Ухтижемлага, – говорит М.Рогачев. – И по каждой персоналии мы «запасаемся» справками о реабилитации. Так что наша переписка с прокуратурами и прочими структурами, занимающимися этими вопросами в разных регионах, активно продолжается».

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№82 (4719) - 27 апреля 2012 года