| Общество |
23 октября 2009 года |
Тупик с видом на горизонт/ Известность к писательнице Елене Холоповой пришла в деревне Коквицы
Деревня Коквицы в Усть-Вымском районе дала название возвышенности, с расположенной на ней вереницей сел. Неохватное приволье, от которого дух захватывает... Но большинство здешних населенных пунктов опустело, захирело. В тупике проблем оказались и Коквицы, самая последняя деревня на Коквицкой горе. В когда-то шумном, многолюдном, растянувшемся на добрых пять километров селе сегодня обретается всего сотня жителей. Но не зря говорят, что дух дышит там, где ему вздумается. Именно в этой отдаленной, захудалой деревушке несколько лет назад обосновалась коренная сыктывкарка Елена Холопова. Литературные шедевры Елены Степановны, рожденные в Коквицах, теперь известны читающей публике не только нашей республики, страны, но и других государств. Дочь художника Дом Елены Холоповой в Коквицах долго искать не пришлось. Ведь он действующее лицо нескольких ее литературных произведений. Подробно, в деталях, описано и его месторасположение на правой стороне деревенского большака. Четырьмя окнами он глядит на соседние дома. Еще несколько окон смотрят на раскинувшуюся под угором Вычегду, заречные дали. Проснувшись утром, хозяйка первым делом отодвигает занавеску, чтобы сразу же окунуться в окружающий простор. В летние и осенние месяцы она отправляется привычным маршрутом вниз по косогору, к реке, чтобы, оттолкнув от берега лодку-плоскодонку, которую здесь называют «стружок», перебраться на другой берег. Здесь шумят леса и на ягелевых покрывалах вызревают грибы, ягоды. Этот мир, где неразрывно слились зелень, вода и простор, она уже никогда ни на что не променяет. Елена Степановна – энергичная, приятная, сразу же располагает к себе. Первое впечатление от встречи: никакая она не горожанка, наверняка выросла в этих местах. Похоже, она и сама уже свыклась с этой мыслью. Хотя на самом деле в Коквицах она – пришлая. Коренная сыктывкарка. Родилась и выросла в семье художника Степана Холопова. Отец был наделен талантами от природы. Но получить художественное образование помешали бедность, война, семейные заботы. Все постиг самообразованием. После войны многие годы являлся художественным редактором республиканских изданий – газеты «Югыд туй» и журнала «Чушканзi». Объездил всю республику. От него осталось большое художественное наследие: графические портреты, акварели, рисунки фломастером, углем... Елена – одна из пяти дочерей талантливого художника. Всевышний, можно сказать, тоже ее поцеловал в темечко. Уже с детства приохотилась к карандашам, кисточкам. Но в себе художника не почувствовала. Годы ушли на поиск своей ниши в жизни. Работала художником-костюмером в республиканском музыкальном театре. Затем попала на телевидение, где трудилась художником-шрифтистом. Очутилась в Орловской области, где попробовала себя на радиозаводе. Вернувшись в Сыктывкар, попала в дом художественной самодеятельности. В 60-70-е годы в Коми деятельность любительских творческих коллективов координировал специально созданный центр. Большинство концертов проходило на сцене Дворца областного совета профсоюзов. Елена оформляла сцену к концертам. В ряду других в те же годы здесь впервые выступил неизвестный тогда никому воркутинский певец Валерий Леонтьев. Напоминанием об этом осталась программка с первым выступлением ныне популярного исполнителя. В программке значится, что сценическим оформителем того концерта была Елена Холопова. Потом на много лет местом работы Елены Степановны стала детская библиотека имени Маршака. Здесь она тоже трудилась оформителем. Один за другим родились двое сыновей. Круговерть семейных забот, казалось, не оставляла ни времени, ни шансов сойти на другую колею. Но женщина нашла силы, чтобы поступить на исторический факультет Сыктывкарского университета. Учеба давалась непросто, но стала отдушиной, трамплином. Полученные знания раздвинули горизонты, окрылили, приблизили смутные очертания влекущей мечты. Сейчас Елена Степановна непременно вспоминает, как, будучи студенткой, ездила работать в архивы Москвы, Вологды. Как погружалась в историю Усть-Вымской епископии. В исторических документах часто натыкалась и на название вычегодского села Коквицы. Будущее словно подавало ей знак. После выхода на пенсию она и породнилась с Коквицами. Можно сказать, случайно. Приехала в гости к подруге, заимевшей здесь дом. И... раздумала возвращаться в Сыктывкар. Приметила оставшийся после смерти хозяев дом на высоком косогоре, купила его у сельсовета. Дом был большой, но уже бесхозный, с разбитыми стеклами. Привлекательным его делало месторасположение. Да еще печи, две огромные русские печи в двух половинах дома. Нещадно протекала крыша, сырели и плесневели прокопченные стены дома. А печи сохранили молодую силу тяги, прекрасно грели, «потчевали» пирогами и шаньгами. «Я сплю, а они работают: на печке стоят сапоги, висит куртка, мокрая от дождя. Завтра в лес, и они должны успеть высохнуть. А в печке на горячем брюхе стоит кастрюля с молоком. Каким вкусным оно будет наутро, я не стану описывать, нет таких слов на свете». Так в одном из своих рассказов Елена Степановна описала своих старательных помощников в старом новом доме. Сюжеты из жизни Сначала Елена Степановна проводила в Коквицах лишь лето и осень. Затем переселилась сюда насовсем. Смена прописки и местожительства совпала со временем, когда ось деревенской жизни почти полностью разломалась. Вчерашняя горожанка не только стала свидетелем, но и участницей многочисленных деревенских драм, трагедий. Тогда же руки как бы сами потянулись к ручке, к листу бумаги. Свою тягу к письменному столу она объясняет просто: «Чтобы мозги не закисли». Правда, передавать на бумагу наблюдения и мысли она начала еще задолго до Коквиц. В республиканской газете «Радуга» вела рубрику «Класс классики», знакомила ребят с произведениями Пушкина, Марка Твена, своего любимого остроумного, саркастического Вольтера. Но то, что выходило из-под пера Елены Степановны в Коквицах, ничего общего с предыдущей пробой пера не имело. «Утопленная истина», «Новые коквицкие мертвые души»... Даже названия этих рассказов говорят сами за себя. Герои ее рассказов – деревенские жители, соседи, друг Ваня Яруков, которого за тягу к лесу она прозвала Яг-Мортом, лесным человеком. А стержень, нерв всех произведений – она сама, вчерашняя горожанка, породнившаяся с деревенским людом, пропускающая через себя печали и радости деревенского бытия. Отличительная особенность творчества Холоповой еще и в том, что в нем крепко-накрепко соединились, переплелись беллетристика и публицистика. «Умер он совсем недавно, месяца еще не прошло. Незадолго до смерти хвастался Ивану, личный рекорд установил, уже одиннадцатый день трезвый. Иван ему тогда посоветовал: еще три дня не пить и можно укол сделать, закодироваться. Женька возразил, нет, скоро 40 дней будет, как у Питирима жену схоронили, вот тогда напьюсь. Специализация у Женьки была: обмывать покойников, помогать на похоронах, могилу копать. Взамен выпивку получал, честно заработанную, на похоронах, на девять, на сорок дней...» «Когда Женьку хоронили, то Ленька, конечно, это дело сильно отметил. Женька был почти единственным, кого можно было послать гонцом за бутылкой и верить, что бутылку он до Леньки донесет. Ленька был инвалидом, тощим доходягой. Последние два года жил одноногим. Нога давно болела, Ленька все собирался поехать в райцентр в больницу, полечиться, да все не удавалось. Получит пенсию по инвалидности – тут же пропьет с многочисленными помощниками. Выйдет из запоя – а денег уже нет, и до райцентра 100 километров. Ни вплавь, ни пешком не пойдешь, и билет на автобус уже не на что купить. Нога сначала посинела, потом почернела, а потом уже ничего не оставалось, как отрезать ее. Так что, можно сказать, ногу свою Ленька пропил...» «Жорка шел по деревне, искал мать. Если дома находил – ну тут уже держись! После одного его пинка в живот мать в райбольницу попала, в гинекологическое отделение. Выпала из нее матка, вот так. Но сына своего, Жорку, мать не выдала, в тюрьму не сдала. И от операции отказалась: боялась, пока она в больнице валяется, Жорка Вовку убьет, все ж таки она меж их как могла заслонкой была. И вернулась домой. Просто больше никогда ни с кем, ни с соседками, ни с племянницами, вместе в бане не мылась, всегда одна...» «Если не знать, сколько в домах людей осталось, то можно подумать: во какая большая деревня! Но это просто оптический обман зрения. Она и правда была когда-то очень большой, 90 лет назад, когда кончился проклятый царизм и не начался еще проклятый социализм, здесь жило более тысячи человек, ей уже тогда перевалило за седьмую сотню лет. Была она селом, а захирев, статус потеряла, стала просто деревней. Смешно сейчас искать виноватых в том, что большое когда-то село сошло на нет. К российской истории счет не предъявишь, бесполезно, и к нынешним политикам, вершителям современной истории, – тоже. За прошлое они не отвечают, и к тому же, совершенно очевидно, новости по телевизору смотрим, есть у них дела посерьезнее. Есть, были и будут». Его величество талант Пронзительные рассказы о деревенской жизни на стыке веков и тысячелетий – не единственные в творчестве самобытной писательницы. Есть у Елены Степановны и другие, тоже проникновенные, о природе, близких ей людях. Несколько лет назад в журнале «Арт» увидели свет дневники ее отца, художника Степана Холопова, которые дочь снабдила точными, емкими, лаконичными комментариями. Она искренне признается, что не очень-то надеялась на публикации. Но вслед за «Артом» напечатали в журнале «Войвыв кодзув». Потом рискнула предложить рожденные в Коквицах рассказы и в толстые российские журналы. Из Первопрестольной долго не было, как говорится, ни слуху ни духу. Но потом что-то «прорвало». Ее рассказы стали печатать в солидных «толстушках» – в журналах «Знамя», «Октябрь». Прошло какое-то время, и коквицкая писательница узнала, что ее деревенская проза увидела свет в журнале «Современность», который издается в далекой Македонии. Талантливый человек талантлив во всем. В Коквицах Елена Степановна примерила на себя и другие увлечения. Одна из ее страстей – сплав по рекам. Не только по ближайшим Вычегде и Выми. Вместе с подругой Верой Гуськовой и ее сыном на самодельном плоту, основу которого сделали из пластиковых бутылок, несколько лет назад сплавлялись на несколько сот километров от Коквиц. Увидели красоты не только родной республики, но и соседней Архангельской области. Свой плот нарекли смешно: «Нетикий». Это чем-то отдаленно напоминает знаменитое суденышко Тура Хейердала «Кон-Тики». А буква «к» вместо привычного «х» – это, по словам Елены Степановны, дань коми языку, где буква «х» обычно заменяется на «к». Кроме впечатлений, Холопова привезла из этих путешествий и множество фотографий с интересными ракурсами. А ее походные дневники напечатали в «Российской газете». Ни один водный поход не обходится без того, чтобы в карманах не очутились обмытые водой, почти окаменелые деревяшки, подобранные на прибрежной гальке. Зимними вечерами фантазия и умелые руки хозяйки деревенского дома творят чудеса. Обточенные водой деревяшки оборачиваются поделками, сувенирами. Впрочем, преображен руками хозяйки и весь старый дом. Некоторые вещи, оставшиеся от прежних хозяев, обрели вторую жизнь. Но и непригодные тоже служат. Как, например, уже потерявшая привычный блеск амальгама от старинных зеркал. Елена Степановна их раскрошила, приклеила, обрамила. Блестящая мозаика, расположенная на стенах, похожа на окошки. В одном из своих рассказов Елена Холопова пишет, как иногда ночью слышит скрип двери в своем старом доме. И впотьмах замечает входящую в дверь слепую старуху. Она подходит к кровати, на которой когда-то лежала, а теперь здесь спит она, новая хозяйка. Подходит и вглядывается в жиличку. Она молча говорит ей: «Не злись, не злись. Разве плохо, что твой дом ожил, что печка топится и крыша больше не протекает?» Старуха соглашается, кивает головой, уходит. До следующего раза. Женщина к ней уже привыкла и чувствует: она ее приняла, а заходит просто так, для порядка. Сюжетами будущих рассказов пронизано для Елены Степановны все ее нынешнее деревенское бытие, любое время суток, вся история деревни Коквицы. Анна СИВКОВА. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. Усть-Вымский район |
Медико-социальная помощь будет развиваться 
