| Общество |
7 июня 2013 года |
Репортаж из двадцатых годов/ Виктор Савин успел проявить себя и в судебной журналистике
Наряду с 95-летием коми печати в этом году общественность республики отмечает еще две памятные даты. В августе будет 70 лет со дня гибели в сталинском лагере классика коми литературы Виктора Савина, а в ноябре – 125 лет со дня его рождения. Сегодня есть повод вспомнить Виктора Алексеевича как журналиста. В последней своей ипостаси он мне близок более всего. Известно, что Савин в первые годы Советской власти редактировал усть-сысольские газеты. Совсем недавно, листая старые газеты в библиотеке Национального музея РК, открыл его как судебного репортера. В 1927 году в газете «Югыд туй» («Светлый путь»), когда она выходила на русском языке, Виктор Алексеевич под своим звучным псевдонимом Нёбдiнса Виттор опубликовал два репортажа из зала суда, проявив себя великолепным, на мой взгляд, репортером. Приведу один из его текстов. Опубликованный в номере от 10 марта репортаж имел заголовок «За храбрость». «Начала этого дела я не застал. Суд как раз удалился на совещание. В коридоре несколько человек курят, разговаривают. Между ними какой-то гр-нин с портфелем под мышкой, – как оказалось потом, защитник. В зале заседаний, на скамейке около стола, сидит человек в чистеньком сером костюме, в штиблетах и галошах, с коротко остриженными волосами. Заложив ногу на ногу и обхватив руками колено, он изредка оглядывается по сторонам и ежеминутно покачивает одной ногой. На вид он – как раз возмужалый человек, лет около 30, и до некоторой степени интеллигент. Это – подсудимый. Сзади его сидят конвоиры, приведшие из обдомзака Ваську Маегова. Дальше – благообразного вида пожилой мужчина в поношенной поддевочке, с слезящимися глазами; он время от времени подносит к ноздрям зажатые два пальца левой руки и… нюхает табак; это – Павел Андреевич Елькин. По тому, как его шатает при ходьбе, как несет сивухой от него, можно заключить, что он уже изрядно пьян. У самой стенки сидят женщины. У окна – я и два часовых дел мастера. В общем же в зале и коридоре было около двадцати человек, среди них «еле можаху» маячил и Иван Мальцев, который почти ко всем подходил и с хриплым клохтаньем внутри силился что-то сказать о «пролетарском суде» и хвастался полбутылкой в кармане. Совещание суда кончилось. Нарсудья оглашает приговор: «Именем Российской Социалистической… на основании… статей Уголовного кодекса, гражданина В., холостого… подвергнуть лишению свободы на один год, но… не требуется изоляции… условно с испытательным сроком два года. Кроме того… штрафу… в пятьдесят рублей». Этому В-у, сидевшему в первом ряду в сером чистеньком костюме, как говорится, «припаяли» пятьдесят целковых вот за какую «храбрость»: однажды в пьяном виде ввалился он в УТО (Управление Территориальн. Округом), набуянил с дежурным красноармейцем и ушел. И все бы, может быть, благополучно, если бы в В-е не сказалась «широкая натура». Через некоторое время он вторично является туда, неизвестно для какой цели, и уже накуролесил здорово: крик поднял, матерщину запузыривать стал, в конце концов схватил дежурного красноармейца за горло и пытался отнять револьвер. Пришлось вызвать отряд красноармейцев, и «храбреца» увели в милицию, где он и вытрезвился. Конец – год условного заключения при двухлетнем испытании и пятьдесят рублей штрафу. Выяснилось, что В. уже один раз был оштрафован за свою храбрость в административном порядке на 25 рублей». ВОСЕМЬДЕСЯТ шесть лет назад в Усть-Сысольске кинотеатров еще не было. Не было и профессионального театра, не говоря уж о спортивной команде. Население ради развлечения ходило на самодеятельные спектакли и в суд, где было «реалити-шоу» с бесплатным доступом. Отсюда – краткие зарисовки «зрителей», одетых и обутых в стиле времени. Разве кто-нибудь из нынешней молодежи знает, что такое «поддевочка»? А поддевка – разновидность верхней мужской одежды, давно вышедшая из моды… Или взять штиблеты с галошами, характеризующие время, уровень благосостояния и служебное положение их владельца. Коми крестьяне в штиблетах не ходили, только совслужащие. Весной или осенью, когда мокро и сыро, городскому жителю ходить в гости в одних ботинках, без галош, было верхом бескультурья и небрежного отношения к дорогостоящей обуви. А то, что отдельные граждане являлись в суд подшофе, – яркий показатель тогдашнего уровня свободы. Никто при входе в суд не спрашивал документов, не проверял металлодетектором… Виктор Савин знал посетителей суда, ему даже Васька Маегов, видимо частый гость областного дома заключения, был знаком. Впрочем, Усть-Сысольск двадцатых годов на самом деле был большой деревней, где люди знали друг друга – хотя бы шапочно, по физиономиям. Такие почти портретные описания заменяли по сути фотоснимки. Фоторепортеров в городе тогда не имелось. Отсутствовало само понятие фоторепортажа. С другой стороны, газетная печать того времени была столь невысокого уровня, что на снимках было трудно различить черты изображенных на них лиц. Сейчас судебный репортаж как газетный жанр скорее мертв, чем жив. Из культурно-спортивного интереса в суд уже не ходят. За процессом иногда следят друзья и родственники жертв или преступников. Да изредка корреспонденты, если у дела налет скандальности. Но пишут они свои материалы уже совсем по-другому... Алексей ГОЛОСОВ, некогда член
Союза журналистов СССР. |
Простой во имя экологии / Предприятия Коми приняли участие во всероссийской акции
