Евгений Софронов: "Все нужно наполнять жизнью"

О таких, как актер и режиссер академического театра драмы
им. В.Савина Евгений Софронов, говорят: он всегда подставит плечо. Надежный, спокойный, старающийся обходить стороной конфликты и острые углы, в театре он всегда на передовой. Софронову можно доверить все: спасти и довершить «чужой» спектакль, когда его постановщик сбежал, поставить «датский» спектакль, но только если его суть не противоречит принципам самого Евгения. Последняя его удача – замечательный, пронзительный спектакль «Хроники Савина», премьера которого, как мы уже сообщали, состоялась на прошлой неделе.

Выпускник театрального института им. Б.Щукина как актер, сегодня в тех же стенах Евгений постигает ремесло одной из самых загадочных и сложных театральных профессий – режиссера.

– Евгений, наверное, можно вздохнуть с облегчением, позади сложный спектакль. По всему было видно: ты жутко волновался. Не было полной уверенности в успехе?

– Опасался, что зрители спектакль воспримут как… карикатуру. Во всяком случае, от одного из членов худсовета на приеме спектакля такой посыл прозвучал. Естественно, коней на переправе менять я не стал, только один эпизод немного «прибрал» – это сцена с партактивом, который порицает Савина за его неготовность создать что-либо героическое для национального театра. Сделал эту сцену менее гротескной.

– В твоем творческом арсенале именно как режиссера – без малого двадцать спектаклей для детей и взрослых. Между тем зрители в большинстве знают тебя как актера. Когда вообще в тебе проснулось это желание – делать свое? И – без обид, почему ты не пытался поступить на режиссуру раньше? Тем более был такой удобный период, когда театр работал в минимальном режиме.

– Что-то я начинал ставить еще в школе, в Кудымкаре, где жил в детстве и юности. Ставил со своими одноклассниками, благо проблем с реквизитом не было – отец служил актером.

– По своим сценариям ставил?

– Ну да, я все время что-то писал и давал читать свои сочинения одноклассникам. Обожал и обожаю историю, писал какие-то фантастические рассказы, в которых помещал героев в различные исторические события, отправлял их то в будущее, то в прошлое. В общем, размещал в предлагаемых обстоятельствах. Недавно встретил одноклассника, с которым тридцать лет не виделся. Он меня спросил, чем закончились приключения одного из моих персонажей. Удивительно, я и думать забыл, о чем тогда писал, а он помнит.

А почему не поступал раньше? Лень, наверное, было, я вообще большой лентяй.

– Так и не скажешь. А вот что значили все эти твои уходы из театра, возвращения?

– В Сыктывкар я приехал в 1992 году, а сбежал из театра драмы в 1998-м. Сбежал в театр фольклора конкретно от тогдашнего директора театра драмы, руководство которого мне просто претило. Два года проработал в театре фольклора, который вот уже несколько лет носит гордое имя – Национальный музыкально-драматический театр. В театре поставил две сказки, одну на коми языке, одну – «Волшебные часы» – на русском. Через десять лет эту сказку показали на елке Главы республики. Тем временем руководство в драмтеатре поменялось, и я вернулся. Но через какое-то время театр вообще возглавил варяг, не буду поминать его имя. Этот господин Н. – просто страшный человек, губитель театра, что удивительно – из бывших профессиональных актеров. Смотреть, как он разрушает театр, из которого тем временем с подачи министерства культуры исчезали многие материальные ценности, я не стал, ушел на телевидение, где три года проработал режиссером в дирекции тематических программ.

Честно говоря, я никогда не простаивал, всегда был востребованным и на радио, и на телевидении, да и на сцене продолжал работать как актер, хотя к тому времени театр драмы был уже закрыт на реконструкцию, и труппа играла на чужих подмостках – в театре оперы и балета. Работы, в общем, было много.

– Помню, с каким ожиданием ринулся зритель во вновь открывшееся здание театра, как все тогда соскучились по драматическому театру. Первым, насколько помню, был спектакль дипломников «Калевала». Он был как вспышка – яркий, динамичный, совершенно неожиданный по сравнению с тем, к чему привыкла или от чего уже успела отвыкнуть сыктывкарская публика. Честно говоря, таких «вспышек» я больше не помню. Нет, конечно же, еще был «Гамлет»…

– Все верно, спектакль «Калевала» был яркой, современной работой. Отталкиваясь от обратной ситуации, вспомню любимый анекдот телевизионщиков:

– Пойдем в театр?

– Нет, не хочу два часа общий план смотреть.

Вот почему я и пошел в режиссуру, ведь до тех пор я двигался по наитию, но вдруг понял, что нужна школа, разные школы, чтобы никогда не ставить скучные и монотонные спектакли, а ставить только живые и динамичные. Я не сторонник спектаклей, в которых артисты переходят с места на место, озвучивая текст. Такие спектакли есть в репертуаре многих театров, но они не созвучны ни со временем, ни с тем, что происходит сегодня в мире. А мы живем здесь и сейчас, театру необходим современный текст. Без современного языка, без чувства времени жить немыслимо, это выглядит так, как будто мы, люди театра, и окружающий нас мир – не общаемся.

Это, по моему уверению, относится и к любому классическому тексту – он трактуется здесь и сейчас, классика должна звучать современно. Я не имею в виду посыл, что классика всегда современна, все-таки – не всегда. Но если зритель смотрит скучную пыльную «Чайку», в этом виноват отнюдь не Чехов.

Или вот, например: однажды я посмотрел спектакль «Три сестры» – не буду говорить, в каком театре, скажу лишь, что довольно-таки статусном. И вообще не увидел нормальных взаимоотношений, а увидел актеров, которые изображают жителей рубежа XIX-ХХ веков. Они ходят, разговаривают на красивом русском языке, но за словами ничего не стоит. И в третьем действии вот эта сцена после пожара… Герои спектакля приходят возбужденные, светящиеся… локоны, кружева… А я в это время вспомнил, что в первую очередь делал сам, когда однажды довелось тушить большой пожар: тяжело дышал, долго мыл руки и лицо, обрабатывал мелкие раны, пытался как-то переодеться, сбросить запах гари. А тут – локоны… Все нужно наполнять жизнью, вот представь, что в «Хрониках Савина» герой не черпает золу из барачной буржуйки, разговаривая со своим собеседником, а просто сидит на стуле. Ну кто поверит? Его ставили дежурным по бараку, который нельзя выстудить, печь нужно чистить, топить, чистить, топить…

– Наверное, это и есть талант и профессия режиссера – умение быть созвучным и увидеть в великом тексте то, что его выводит на высоту того или иного времени. Твой «Савин» – экспериментальный спектакль, во многом основанный на документальных событиях. А как ты вообще считаешь, наш зритель готов к большим экспериментам?

– Смотря к какому эксперименту. Я должен учитывать, где живу и какой зритель придет в театр. Наш зритель пока не готов смотреть спектакли уровня, скажем, Льва Додина или Петра Фоменко. И не потому, что недостаточно умен, а потому, что нельзя скидывать со счетов все эти годы безвременья, простоя, бесконечной смены руководства и подбора случайных, а порой просто вредоносных кадров – как правило, чьих-то протеже. К открытию нового здания коллектив, к счастью, сохранился, хотя и не без потерь. Потом, слава богу, пришел новый директор – Михаил Матвеев, человек, умеющий слушать других, режиссер Олег Нагорничных вспомнил дорогу к нам.

Добавлю, кстати, еще по поводу эксперимента. Наш театр все-таки взращен в лучших традициях русского репертуарного театра. Режиссерский спектакль, или, как говорят, режиссерский театр – это когда актер лишь орудие в руках режиссера. Это определенная школа, довольно-таки жесткая, авторитарная, подробная, как у того же Петра Фоменко, когда над спектаклем можно работать полгода, год, два, одну лишь фразу оттачивать несколько репетиций. То есть когда сам по себе процесс – искусство. И это прекрасно. Но мы живем в других обстоятельствах времени и места. Как бы это кощунственно ни звучало, наш театр – учреждение по оказанию услуг, который должен поставить за год энное количество спектаклей, иначе нас разгонят, и мы останемся без средств к существованию. Другое дело – использовать максимально резерв этих самых предлагаемых обстоятельств.

– Кто у тебя мастер курса в театральном институте?

– Опытный режиссер и педагог Юрий Иванович Еремин. В свое время он работал главрежем театра Советской Армии и Московского драматического театра имени Пушкина. Сегодня много преподает, в том числе и за границей, в Штатах у него есть студенты. Классный мастер, режиссер
мхатовской школы. Естественно, его школа кардинально отличается от Вахтанговской – «щукинской» школы, что явно ощущается на тех же занятиях по практической режиссуре. Но в любом случае все это безумно интересно.

– Скажем так, ты человек мягкий. А способен ради искусства пройти по головам, как это делает, например, главный герой фильма «Успех» режиссер Фетисов, которого играл Леонид Филатов? Талантливый режиссер приезжает в провинцию, где ставит «Чайку». И ставит ее, нарушая во имя искусства законы нравственности, поправ приятельские отношения и любовь женщины. Для него это разные измерения: жизнь и искусство. Каждый режиссер наверняка встает перед этим выбором. А ты к этому готов?

– Честно скажу: не знаю. Но жесткость мне присуща. Никто не знает, что за три дня до сдачи спектакля «Хроники Савина» я готов был снять спектакль, потому что один из актеров никак не мог выполнить задание режиссера, а я в свою очередь не мог понять, что с ним: пофигизм, рассеянность или забывчивость крайней степени?

– Наверняка я не первый человек, который скажет тебе о том, что вот финальная песня спектакля вообще непонятно к чему? Понятно, что все это «выведу коня, поле» и т.д. – символ свободы, которой так и не дождался главный персонаж спектакля. Но не перебор ли?

– Естественно, не первая, только ленивый не указал мне на этот финал, коробит многих. Но давай я ограничусь тем, что напомню хорошо известную в театральной и киношной среде байку об эффекте «зеленой собаки» – своего рода «раздражителе» для зрителя. Шутка, конечно. На мой взгляд, все звучит кстати.

– Евгений, сорок пять – расцвет для художника. Не удивлюсь, если ты мечтаешь поставить…

– Да. Мечтал бы поставить Чехова – «Три сестры». И «сестры» есть, но, увы, нет Вершинина. Так сложилось, что в труппе практически нет актеров-мужчин «среднего» возраста, впрочем, это не только у нас, таково время.

– И напоследок, что тебя вдохновляет и окрыляет в этой жизни?

– Сама жизнь. Вера актеров в меня. Поездки как поисковика на места боев в Новгородскую область, под Старую Руссу. Хорошие, творческие люди, критика, музыка – одним словом, жизнь во всех ее проявлениях. А вообще моя муза – дама капризная, появляется порой в самый неурочный момент и не терпит никакого насилия. Я не могу «использовать» ее к определенной дате или по поводу. В этом смысле мы в чем-то похожи с моим героем спектакля «Хроники Савина».

Марина ЩЕРБИНИНА.

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА.

Я не сторонник спектаклей, в которых артисты переходят с места на место, озвучивая текст. Такие спектакли есть в репертуаре многих театров, но они не созвучны ни со временем, ни с тем, что происходит сегодня в мире. А мы живем здесь и сейчас.

 Архив рубрики