| Домашний Очаг |
7 сентября 2012 года |
Что оно такое - "надо"?
Мы часто обижаемся на своих друзей, на начальников, на обстоятельства, на Бога, в конце концов. И бунтуем против них тем сильнее, чем больнее их напоминание о нашем собственном недовольстве собой. С детства мы рвемся на свободу, но под видом освободительной революции, которая должна бы сделать нас сильными и независимыми, мы пытаемся освободиться от ответственности перед самими собой. Бунтуя против чужой критики и чужого давления, мы пытаемся избежать горькой правды о самих себе. И чем сильнее и эмоциональнее наш бунт, тем вероятнее, что критика бьет в самую цель — в слабое место, которое действительно у нас есть и которое мы никак не хотим признать. Да, мы никому ничего не должны, но это не отменяет того факта, что при этом мы остаемся что-то должны самим себе. Нет никакого слова «надо» в том понимании, что никто извне не имеет права да и при всем желании не может знать, что «надо» для нас. Но в то же время мы сами знаем, что нам «надо», и знаем это гораздо чаще, чем хотели бы признать. Вот в таком понимании слово «надо» очень даже есть. Мы можем прятаться и избегать внутреннего давления достаточно долго, но итог такого образа жизни тот же самый — несчастное и бессмысленное существование, как и у того человека, который полностью подчинился внешнему давлению. В одном случае мы получаем несчастного человека, загнанного в угол и не смеющего шелохнуться без команды, в другом — не менее несчастного человека, который гордо стоит в чистом поле, но не знает, что ему теперь делать с этой свободой. Можно даже взглянуть еще шире — нет вообще никакого внешнего давления, есть только одно давление — наше собственное, внутреннее. Никакой внешний тычок не достигнет цели и не вызовет чувства несвободы, если не попадет в больное место. А если мы изнутри чувствуем какой-то невыполненный долг перед собой, то даже чужой взгляд в этом направлении будет вызывать у нас острое раздражение — «Отстаньте все от меня с вашими поучениями!» Именно в этом смысле наша свобода всегда в наших руках. Все, что для этого нужно, — так или иначе разрешить внутренние противоречия. И мы не обязаны идеально соответствовать всем своим внутренним требованиям, мы лишь обязаны быть идеально честными с собой. И если уж есть такое несоответствие, с которым мы не хотим или не можем ничего сделать, то мы должны набраться мужества и признать наличие этого несоответствия. Можешь изменить — измени. Не можешь — смирись. Не можешь ни того, ни другого — утопись. А четвертый путь ведет только к прозябанию. Если душа требует от меня какого-то поступка, то я должен сделать взрослый выбор — совершить поступок или честно признать свою слабость. Оба варианта требуют мужества и душевных усилий. Но вместо этого наша инфантильная надежда на то, что удастся проскользнуть между двух огней, заставляет нас пускаться в философские или психологические рассуждения о том, права ли душа в своих требованиях, и действительно ли должен в этой ситуации что-то сделать или все-таки я опять никому ничего не должен. И часто получается так, что энергии на ускользание от ответственности уходит гораздо больше, чем потребовалось бы на честное принятие этой ответственности, так что даже в экономическом смысле стратегия убегания себя не оправдывает. Настоящее взросление случается, когда человек вынужден признать, что родители все-таки были правы: есть такое слово — «надо». Оно у каждого свое, и, быть может, родители были не правы в том, что именно нам надо делать со своей жизнью, но это не избавляет нас от необходимости найти свое собственное «надо» и подчиниться ему со всей ответственностью и смирением. Нет никакого внешнего давления. Всю свою жизнь в каждый момент времени мы были и будем на сто процентов свободны. И единственное, что создает у нас чувство запертости и несвободы, — это наше собственное «надо» и страх перед тем, чтобы ему не соответствовать. Соответствовать или не соответствовать — вот в чем вопрос. Все остальное — попытка себя одурачить, ведущая в болото бесконечной тоски и апатии. |
Аджика из кабачков 
