И добро, и зло возвращаются...

/ Исповедь простого пациента

«Дорогая редакция! Эту статью пишу не ради того, чтобы кого-то наказали или похвалили. Единственное, чего добиваюсь, показать на личном опыте, что очень многое в нашей жизни зависит от отношения людей друг к другу, что далеко не все решают деньги, технологии, приборы и лекарства. Банальная истина, но напомнить об этом лишний раз считаю совсем не лишним...» Вот таким кратким предисловием сопроводил свою исповедь, передавая в редакцию, сыктывкарец Валерий Самуилович Матюков. Мы тоже сочли далеко не лишним опубликовать ее на страницах газеты.

Последствия «профилактики»

На 65-м году жизни мое здоровье основательно пошатнулось. Толчком к этому, как мне кажется, послужила трагическая для меня случайность. В разгар кампании по профилактике и борьбе с «птичьим гриппом» в подъезде дома, потом при входе на работу я наткнулся на полуживых голубей. От завхоза узнал, что на чердаке нашего заведения много павших и больных птиц. Позвонил ветеринарам. Те попросили взять патматериал. Прикрыв рот и нос марлевой повязкой и надев на руки вместо перчаток полиэтиленовые пакеты, набрал материал и стал ждать. Ветеринары не приехали ни в тот день, ни на следующий. А на третий день у меня поднялась температура.

В поликлинике № 3 терапевт выслушала предысторию, выписала жаропонижающее, антибиотики. Прошла неделя – температура не падала, появился кашель и приступы удушья. Направили к отоларингологу. Тот назначил инъекции антибиотиков – безрезультатно, отправил к пульмонологу. Пульмонолог – на рентген, потом в тубдиспансер. В тубдиспансере взяли кровь и срочно отправили к онкологам. Провели бронхоскопию и компьютерную томографию. А температура не падает... Когда по истечении месяца я пришел на врачебную комиссию продлевать бюллетень и рассказал свою историю известному в республике врачу Маргарите Павловне Политовой, она всплеснула руками и воскликнула: «Что ж они не взяли пробу на орнитоз или вирусные инфекции?! Но теперь уже поздно!» В ответ я только развел руками. Скольким «специалистам» за этот месяц я дал работу, но никому в голову не пришло, что нужно было делать совсем другое.

В результате «лечения» в одночасье я почувствовал и одышку, и боль в поджелудочной, в печени, кишечнике. За прошедшие после этого случая шесть лет было всякое, особенно запомнился врач «высшей категории» (не буду называть его фамилии), который в течение десяти дней на стационаре за мой счет кормил меня таблетками трихопола. Хватился доктор только тогда, когда я с трудом поднялся с кровати, кое-как побрил живот и предложил ему разрезать меня и посмотреть, что там внутри. Мне уже было все равно – зарежет он меня или вылечит.

Время не вернуть

Президент и премьер много говорят об оснащении здравоохранения современной техникой и приборами. Наверное, это правильно. Но решает часто не техника, а организация труда и люди, которые работают в медицине.

Полтора года назад «скорая помощь» с сильными болями увезла меня в Сыктывкарскую городскую больницу № 1. Но перед этим фельдшер «скорой» профессионально прощупала и простучала все подозрительные области тела и поставила предварительный диагноз. К сожалению, я не знаю фамилии этой внимательной женщины. В приемном покое дежурный хирург, который в полузабытьи показался мне совсем юным, тщательно расспросил, обследовал меня и негромко произнес: «Придется оперировать». Как впоследствии оказалось, этим молодым хирургом был замглавврача Олег Афанасьевич Удоратин. Пришел анестезиолог. Высокий, стройный, красивый, еще моложе Удоратина. И спокойно, по-доброму расспросил, чем я болел, попросил вынуть вставные зубы и, когда узнал, что у меня свои, недоверчиво их пощупал.

После операции очнулся от ласкового шлепка по щеке. Добрые руки медсестры и санитарочки помогли перебраться с каталки на койку. Мне было покойно и хорошо. А утром в палату вошел Олег Афанасьевич и огорчил: «Мы удалили что смогли, но ваше заболевание гораздо серьезнее, чем предполагали. Что сможем – сделаем. Но мой совет: ищите, с чего все началось, и лечитесь». И тут я вспомнил и голубей, и «трихопол», и то, что если бы четыре года назад попал в руки Удоратина, то до сих пор, возможно, мотался бы по командировкам, таскал бы мешки с картошкой, вкалывал на даче. Время и жизнь, к сожалению, необратимы, их невозможно прожить заново.

Врачи городской больницы сделали все, что могли. Однако их возможности ограничены медикаментозно и технически, не говоря уж о мебели. О современных дорогостоящих препаратах история умалчивает, постельное белье – дефицит.

Способность сострадать

Недавно снова угодил в больницу и словно по заказу опять в дежурство Удоратина. Он поинтересовался, каким образом не по профилю мне удалось попасть в городскую больницу. Пришлось признаться, что схитрил. В тот вечер в хирургическом отделении был «аншлаг». Не было ни одного свободного места, а больные продолжали поступать. Положили в коридоре на диванчик, с которого хорошо просматривалась ночная жизнь хирургического отделения. По коридору всю ночь то и дело сновали медсестры с капельницами, хирурги работали, словно на пожаре: гремели каталки и лифты, увозили в операционную, привозили после операций, из реанимации, то и дело требовали санитарочек к тяжелобольным с уткой или судном, с шести утра клизмы, термометрия, уколы... Мне думается, самое сложное при такой нагрузке не очерстветь душой, не потерять способность сострадать.

Под утро перевели в палату. После дежурства посмотреть на своих ночных пациентов зашел Удоратин. У него была трудная, фронтовая ночь. Выглядел осунувшимся, уставшим. Я сочувственно спросил: «Высыпаетесь когда-нибудь?»

– Да нет, спать приходится мало.

По чистой случайности на этот раз попал в палату заслуженного врача Республики Коми Леонида Андреевича Пиникера. Думаю, что этого талантливого универсального хирурга знают не только в Сыктывкаре, но и по всей республике. Слышал о нем давно. Многие мои знакомые прошли через его руки.

Леонид Андреевич старыми хирургическими приемами, которые практиковали, по-видимому, еще земские врачи, поставил дифференцированный диагноз. Назначил лечение. Но для большей убедительности направил на рентгеноскопию и компьютерную томографию, которые, как оказалось в дальнейшем, кроме дополнительного облучения, практически не дали новой информации.

Старики часто ругают молодежь. В хирургическом отделении больницы работает много медсестер и санитарочек разного возраста. От их сноровки, внимания зависит многое. Хирург может блестяще сделать свое дело, но стоит допустить небрежность перевязочной сестре или нарушить послеоперационный режим питания, и все пойдет насмарку. В хирургии первой городской больницы трудятся совсем молоденькие медсестры Света и Марина. Их добрые руки так делают уколы или в сумерках по интуиции ловко внутривенно ставят капельницу, что порой диву даешься. А санитарочки? Лена каждое утро с шутками и прибаутками выполняет свою «непрестижную» работу. Как-то поинтересовался: «Наверное, мужу повезло – жена веселая».

Она в ответ: «Нету! Найдите хорошего, с квартирой».

Ни хорошей зарплаты, ни благоустроенной квартиры, двое детей. И ни уныния, ни жалоб.

Две Нади. Одна ездит на работу... из Шошки. Что делать? Ближе работы нет, а семью нужно кормить. Растит дочь. Другая Надя, хрупкая, маленькая, иногда после суточного дежурства по необходимости прихватывает и другую смену.

В хирургии порядки жесткие: в каждой палате два раза в день нужно вымыть полы с хлоркой, протереть подоконники, тумбочки, убрать мусор, подать больному и унести судно, утку, застелить постель... Погрузить на каталку и переложить на кровать больных после операции, которые весят порой в два с лишним раза больше, чем эти миниатюрные женщины. Тяжелее всего приходится, когда у больного после наркоза отключены ноги или он в бессознательном состоянии.

Лечение на стационаре, возможно временно, мне помогло. Леонид Андреевич предупредил, что в случае ухудшения операции не избежать. Если можно что-то поправить – постараются поправить. Но для больного главное – доверять доктору и знать, что попал в хорошие руки.

По-человечески

Заканчивать на грустной ноте не хочется, тем не менее, наверное, я имею право гражданина посоветовать новому министру здравоохранения республики (пока его, кроме начальников, мало кто знает в лицо) выстоять инкогнито очередь к онкологу или выписать льготные лекарства. Думаю, что личный опыт будет гораздо ярче, чем доклады подчиненных. По этому поводу процитирую Леонида Андреевича Пиникера: «Выписать и получить льготное лекарство – вспотеешь!» Перед больницей я больше месяца выписывал и ждал рекомендованный Москвой препарат Роферен-А, потом из-за его отсутствия замену на Реаферон-ЕС. Уже лежал в больнице, а жена продолжала «хождения по мукам». Только имея на руках письмо Минздрава Коми, ей удалось получить препарат, которого не хватит даже на месячный курс. А ведь решить эту управленческую проблему, да и не только ее, при желании – выеденного яйца не стоит. Хлопочу не за себя. Сколько людей пишут, звонят, мыкаются по разным очередям и инстанциям и в конце концов теряют время, здоровье и веру в добро и справедливость.

Если хотим жить, а «не рубить бабло», то на какой бы должности ты ни работал, нужно относиться друг к другу по-человечески. Известно, что добро и зло имеют свойство возвращаться к тем, кто их делает.

В заключение низко кланяюсь работникам хирургического отделения Сыктывкарской городской больницы № 1 и участковому терапевту И.Д.Бабушкиной за их профессионализм, внимание и милосердие. Дай Бог им здоровья, долгих и плодотворных лет жизни.

В.С.Матюков,

кандидат биологических наук, заслуженный работник Республики Коми, заслуженный зоотехник Российской Федерации.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№112 (4509) - 3 июня 2011 года