| Общество |
14 января 2011 года |
Домой возврата нет / Почему детей и их приемных родителей разлучили по суду?
Невеселой была встреча нынешнего Нового года для сыктывкарской семьи Поповых. Родители надеялись, что смогут провести праздник со своими приемными детьми Катей и Олегом, которых полтора года назад забрали из семьи по решению суда. Дети до сих пор не теряют надежды вернуться, звонят, просят их забрать, но накануне Нового года Поповым было отказано в выдаче разрешения на встречи с детьми. По наследственности История эта началась более 10 лет назад. Любовь Попова осталась тогда одна с пятью несовершеннолетними детьми на руках. Сказать, что тянуть ораву детей в одиночку было трудно, значит ничего не сказать. На более чем скромную зарплату соцпедагога сделать это было просто невозможно. В те годы она работала в интернате им. А.Католикова. Как раз тогда начали активно внедряться семейные формы воспитания детей-сирот. Многих детей из интерната забирали в опекунские и приемные семьи. Воспитание сирот приемными родителями расценивалось как воспитательский труд, им выплачивалась зарплата. Любовь Попова решила взять под опеку двух четырехлетних малышей из своего интерната. Во время работы она могла понаблюдать за ними, поближе познакомиться и внимательно изучить их личные дела. Безусловно, она понимала, какую ношу хочет на себя взвалить: о том, как может проявляться плохая наследственность, она знала не понаслышке. Отдать двоих сирот матери-одиночке, воспитывающей своих пятерых детей, в органах опеки согласились не сразу. Катя и Олег начали жить в семье в 2001 году. Медицинские карты детей пестрили самыми разными диагнозами. Катина родная мать беспробудно пила даже во время беременности, и у девочки были выраженные невротические реакции, рассеянное внимание. Спустя какое-то время почти все диагнозы с детей были сняты. Но самые большие трудности начались тогда, когда дети пошли в школу. Уже в начальных классах у обоих обнаружилась тяга к бродяжничеству. Обычно они убегали из дома вдвоем. При этом школу прогуливали редко, предпочитали гулять в выходные и на каникулах. Иногда исчезали на несколько дней. Зачастую причиной таких уходов из дома было желание потратить украденные дома деньги. При этом маленькие бродяжки в денежных суммах себя не ограничивали: брали столько, сколько находили. На поиски беглецов отправлялась вся семья. Искали в магазинах, в парках, в подъездах. Иногда находили и возвращали домой, иногда приходилось обращаться за помощью в милицию. Бывало и так, что, нагулявшись и потратив все деньги, дети возвращались сами. Устроив допрос с пристрастием и заручившись обещаниями, что такого больше не повторится, детей отмывали, одевали в чистую одежду, и жизнь опять входила в свою колею до очередного побега. В минуты отчаяния, особенно тогда, когда беглецы вычищали всю домашнюю кассу, Любовь Александровна утешалась мыслью, что у нее все-таки всегда остается выход – вернуть детей в интернат. Но как только все утрясалось и дети на какое-то время вновь становились послушными и домашними, она стыдилась этих малодушных мыслей. Отказаться от приемных детей для нее стало уже практически невозможно: слишком много в них уже было вложено, да и, несмотря ни на что, они стали родными для всей семьи. В ваших услугах больше не нуждаемся В 2006 году Любовь Попова вышла замуж и переехала жить в квартиру, где ее муж проживал вместе со своей матерью. Поселиться с мужем вместе со всеми детьми не было никакой возможности: трехкомнатная квартирка в 44 квадратных метра уже с трудом вмещала взрослеющих детей. Старшая дочь Любови Поповой к тому времени вышла замуж и ушла к мужу. Но вскоре женился старший сын и привел в дом жену, им пришлось выделить отдельную комнату. С раннего утра и до позднего вечера Любовь Александровна находилась с детьми в своей прежней многолюдной квартире, а в дом мужа возвращалась только ночевать, оставив Катю и Олега на попечение своих старших детей. Очередной побег летом 2009 года для приемных детей стал последним. На пятый день Катю с Олегом нашли, но домой вернуться не позволили. Родителям сообщили, что в их услугах больше не нуждаются, договор о создании приемной семьи с ними расторгают, а дети будут возвращены в интернат. Несмотря на положительные характеристики других приемных родителей, которые хорошо знали семью Поповых, а также школьных учителей, которые уверяли, что Любовь Попова «всегда прислушивалась к их советам, приходила в школу по первому требованию, дети имели все необходимое для учебы», суд вынес решение отказать Поповой в удовлетворении заявления о признании незаконным расторжение с ней договора. Как следует из судебного решения, в вину ей было вменено то, что «ее поведение и действия, в том числе касающиеся детей, основаны на религиозном мировоззрении. Она является глубоко религиозным человеком и, по ее словам, все самые важные вопросы обсуждала с духовником и всегда воспитывала детей в вере в Бога». В суде было установлено, что «взгляды Поповой на возникающие проблемы, их оценка и основанные на этом поступки противоречили интересам детей. В частности, при решении вопроса о раздельном проживании с приемными детьми в ночное время она руководствовалась советом духовника, который сказал, что мужа, с которым она обвенчалась, оставлять нельзя, а за детей, оставленных дома, не надо бояться, а надо молиться, чтобы Бог о них позаботился». Согласитесь, очень странная даже для нашего суда формулировка. Кроме того, было принято во внимание заявление Олега, который отказался возвращаться в семью, объяснив это тем, что старший брат Иван его избивает. При этом Олег не посчитал нужным рассказать, что физическое наказание старший брат применил, когда Олег украл и до копейки потратил его первую зарплату в 12 тысяч рублей. Суд постановил, что приемные дети вышли из-под контроля родителей, из-за чего возникла реальная угроза их жизни. Детей, проживших вместе девять лет, раскидали по разным заведениям: Олега отправили в Емву, а Катю – в Эжвинский детский дом №2. Вы же не родственники! Буквально в первые же дни пребывания Кати в детском доме она сбежала к матери, каялась в том, что своим непослушанием предала ее, просила забрать домой. Однако сделать это было уже невозможно. Тогда девочка стала убегать к матери регулярно. В сыктывкарском отделе опеки и попечительства, куда в декабре минувшего года Любовь Александровна обратилась за получением разрешения на встречи с детьми, ей сказали, что лица, отстраненные от исполнения обязанностей по воспитанию, не могут получить заключение на временное пребывание детей в их семьях. А без этого заключения директор детского дома не имеет права разрешать бывшим опекунам забирать ребенка на выходные, на праздники или на каникулы. Вот если бы это были родственники, тогда, мол, другое дело… Этот суровый приговор рождает сразу массу резонных вопросов. Если дети бродяжничали из-за недостаточного внимания со стороны приемных родителей, то почему Катя, находясь в интернате, где внимания ей уделяется, надо думать, достаточно, уже не раз убегала и оттуда? Причем теперь уже в семью, которую привыкла считать своей. И разве отношения, возникшие между родителями и приемными детьми за девять лет совместной жизни, нельзя назвать родственными? Ведь дети и теперь продолжают считать Любовь и Михаила Поповых матерью и отцом. Кроме того, несколько лет назад родная мать Кати Лисиной умерла от пьянства, и у девочки не осталось ни одной родной души. Поддержать ее в этой жизни после интерната, кроме приемной матери, абсолютно некому. Во время нашей встречи, которая происходила в присутствии директора и завуча детского дома, Катя призналась, что условия в детском доме хорошие, но дома все равно лучше. Она скучает по родителям, братьям и сестре. «Когда мама грозилась, что за бродяжничество нас могут забрать в интернат, я не верила, думала: ну возьмут, как в детский сад, ненадолго и обратно домой вернут», – сокрушается она сейчас. Совсем не радужной оказалась жизнь в интернате и для Олега. Прошлым летом один из воспитанников ударил его ногой по голове. С черепно-мозговой травмой парень отлежал в больнице, а накануне Нового года ему вновь была предписана госпитализация в Республиканскую детскую больницу для поддерживающего лечения. Из больницы он решился позвонить родителям, попросил их прийти. «Когда мы с мужем пришли, он бросился нам на шею и рыдал так, что не нужно было никаких слов раскаяния – и так все было понятно. Позвал он и Ивана, чтобы извиниться перед ним за свое предательство на суде. Говорил, что очень жалеет обо всем и хочет вернуться домой», – рассказала Любовь Александровна. Не тема для обсуждения? – Ведь даже осужденным дают какой-то срок для исправления,
– рассуждает Любовь Попова.
– А нам даже возможности реабилитироваться не оставили. Разве можно ребенка, прожившего всю сознательную жизнь в нормальной семье, поместить в интернат без возможности видеться с близкими ему людьми? Что уж такого криминального мы сделали? Этот же вопрос мы задали консультанту управления опеки и попечительства по г.Сыктывкару Татьяне Огневой. «Точку в этом деле поставил Верховный суд, и мы уже ничего изменить не можем. Поэтому, мне кажется, это не тема для обсуждения. В чем вина родителей? Недостаточно смотрели за детьми», – ответила она. Может быть, и можно было согласиться с Татьяной Дмитриевной, что это не тема для обсуждения, если бы за этим судебным решением не стояла судьба семьи и детей. И потом: ведь подобные судебные решения во многом зависят от позиции сотрудников опеки. И от того, насколько она дальновидна и объективна, зависит очень многое. Кстати, несколько лет назад «Республика» уже писала о том, насколько большой проблемой для директоров и воспитателей детских домов является работа с детьми, возвращенными из приемных семей. Подростки, оторванные от семьи, настоящее бедствие для них, потому что к трудностям возраста добавляется еще и протест детей против новых условий. Сейчас органами опеки все больше детей возвращается в интернат в подростковом возрасте, – считает директор Эжвинского детского дома №2 Владимир Сурков. – Это и для детей – трагедия, и для воспитателей – настоящее испытание. О приемной матери Кати Лисиной ничего плохого сказать не могу, днем на территории интерната мы разрешаем ей видеться с девочкой. Мне кажется, что для таких приемных родителей лучше законодательно предусмотреть меры воздействия, которые понуждали бы их более ответственно относиться к воспитанию детей, чем забирать детей из семьи». С его мнением нельзя не согласиться. Галина ГАЕВА. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. На фото: Во время нашей встречи, которая происходила в присутствии директора и завуча детского дома, Катя призналась, что условия в детском доме хорошие, но дома все равно лучше. «Сейчас органами опеки все больше детей возвращается в интернат в подростковом возрасте, – считает директор Эжвинского детского дома №2 Владимир Сурков. – Это и для детей – трагедия, и для воспитателей – настоящее испытание». «Ведь даже осужденным дают какой-то срок для исправления,
– рассуждает Любовь Попова.
– А нам даже возможности реабилитироваться не оставили. Разве можно ребенка
поместить в интернат
без возможности видеться
с близкими ему людьми?» |
Призрак "МММ" появился в сети / Жителей республики призывают не забывать ошибки прошлого
