Сергей Гагаузов: "Если вы хотите быть первыми, рисуйте, как Репин"

Поводов поделиться хорошими новостями у директора Воркутинской детской художественной школы Сергея Гагаузова всегда более чем. Воспитанники школы с завидной периодичностью становятся лауреатами всероссийских

и международных конкурсов. О детской художественной школе Воркуты знают сегодня в Европе и странах Азии. Работы юных художников Заполярья имеются в фонде Государственной Третьяковской галереи, Российском фонде культуры, Международном музее детского искусства в Берлине, Доме искусства в Мюнхене, Международном детском художественном фонде в Вашингтоне, Всемирном музее детского искусства в Македонии. Их творения демонстрировались в конгресс-зале ЮНЕСКО

в Париже, дважды побеждали на Всемирном фестивале детского искусства в Вашингтоне, пять раз признавались лучшими на Всемирном конкурсе детского искусства в Берлине, трижды – на конкурсе Северного форума в Анкоридже. Безусловно, все дети по-своему талантливы. Но опыт Сергея Гагаузова еще раз свидетельствует: талант, конечно же, пробьет себе дорогу, но в большинстве случаев только тогда, когда рядом окажется тот, кто подскажет ему направление этого пути.

– Сергей Владимирович, несмотря на все ваши достижения и звания, читателям «Республики» вы практически не знакомы. Известно, что вы член Союза художников РФ, Международной федерации художников, Союза фотохудожников РФ, Союза журналистов РФ, серебряный призер первых Всемирных дельфийских игр в номинации «художественная фотография»... А кто вы, собственно говоря, по профессии?

– Художник-сценограф. По этой специальности я окончил Краснодарское художественное училище, потом высшую профсоюзную школу. Несколько лет работал главным художником в Анапе. Основным направлением деятельности были пляжи Анапы.

– То есть?

– Занимался декорированием и приведением пляжей Анапы в тот вид, который они имеют в Италии, Хорватии. Одним словом – экстерьером. Мы с художниками города работали над большим проектом, который потом был отмечен как лучший на конкурсе в Болгарии. Это достаточно специфическая работа. Вот представьте, если бы мы сели в вертолет и смотрели на пляжи сверху: зонты, шезлонги, все это выстраивается в определенную цветовую гамму, все имеет свой пластичный вид. Помните, какие пляжи были в советские времена? Унылые. Какие-то серые плакаты: «Не заплывай за буйки» или «С животными нельзя». Мы же с художниками, а у нас было целое курортное объединение, все решили совсем по-другому, сделали не хуже, чем на Западе...

– Пляжи, Анапа, а как же вы попали в Воркуту? И что как художник после города цвета, солнца и света пережили в заполярном городе?

– Попал просто: влюбился, приехал следом за женой, урожденной воркутинкой. Вот так с 1992 года с Воркутой связана вся жизнь и творчество, теперь я в Анапу, как в гости, приезжаю. В Воркуте устроился преподавателем в ДХШ, потом стал старшим, а после, когда директор уехал, возглавил школу. А первые впечатления... Был поражен, насколько цветовая температура другая. Снимая на слайды, все время удивлялся: снимки получались, как на съемках при электрической лампочке, – все в желтизне. Как художник тоже долго не мог понять, как будет выглядеть то, что написано в условиях полярной ночи, при обычном дневном свете. Цвета и света не хватало, поэтому я чаще старался выезжать на пленэры, как российские, так и международные. Добавлю: если в живописи и графике мои работы в основном представлены в пейзажах, я пишу в технике «по-сырому» гуашью или акварелью, в один прием, то в фотографии – это города и люди. Например, большой цикл по Америке: черно-белая и цветная Америка, серия работ по Китаю...

– И все же, помимо того что вы преподаватель и руководитель, в каком именно виде творчества вы сами реализуетесь? Поставим вопрос ребром: что для вас первично – фотография или живопись?

– Я и сам до некоторого времени задавал себе этот вопрос, пока не понял, что он не имеет смысла. Не могу представить, что, отправляясь в одно из многочисленных путешествий или куда бы то ни было на пленэр, я бы взял этюдник, кисти и краски, но оставил дома фотоаппарат. Или наоборот. Мне безумно нравится заниматься и тем, и другим. Получаешь огромное наслаждение от осознания того, что умеешь направить этот кажущийся неуправляемым поток цвета для создания образа, видимого только тебе. То же самое с фотографией.

– Как часто вам удается выставляться? И где?

– И в России, и за рубежом. Недавно открылась персональная выставка на Манхэттене в Нью-Йорке, до этого выставка прошла в Вашингтоне, в Российском культурном центре. Мне помогает международная организация «Art of inspiration» («Искусство вдохновения»), членом которой я являюсь, так же как и мои ученики Сергей Борисенко и Роман Неклюдов. В эту организацию, которой всего два года, входят 35 художников, объединенных творческими интересами. Костяк составляют российско-американские художники плюс Франция, Норвегия, Австралия, Германия, Голландия, недавно присоединилась Венгрия. Организация официально зарегистрирована, подготовлены документы в конгресс США на предмет помощи в организации выставок. Одна из последних российских выставок «Современное искусство России» была посвящена 250-летию Российской академии художеств. Это была последняя выставка, которую организовал уникальный человек – вице-президент академии Эдуард Дробицкий. Через несколько месяцев его, увы, не стало.

– Как же удается отправлять или перевозить работы – и свои, и воспитанников школы? Ведь известно, что это сопряжено с определенными трудностями: контроль, оценка, таможня...

– Ничего этого нет. Вот уже два года, как мы научились «обходить» таможню, а путь нам подсказали австралийские художники, которые давно работают по этой системе. В Нью-Йорке на базе института дизайна делаются постеры, один в один повторяющие оригиналы – и по размерам, и по технологии написания. Удовольствие это дорогостоящее, но дело того стоит. В реальности все выглядит так: в специальном формате RGB мы делаем большие файлы по 500 мегабайт, записываем на диски, к которым прилагается фотография с цветокоррекцией. В институте все это отражается на определенную основу – специальный картон толщиной 4-5 миллиметров. Основа сразу разрабатывается с дизайном рамки, которую вы хотели бы видеть в реальном размере. Дальше не буду утомлять вас описанием всей технологической цепочки, это довольно-таки сложно, но скажу одно: копия настолько не отличается от оригинала, что и при ближайшем рассмотрении «видна» фактура масла или акварели – в зависимости от того, в какой технике написана картина.

– А если это батик?

– Соответственно изображение переносится на шелк. Современная струйная печать позволяет достичь очень качественного отображения оригинала.

– Вы и ученики школы неоднократно становились участниками Всемирного фестиваля детского искусства, который проходит раз в четыре года. Тысячи художников проходят жесткий отбор, прежде чем попасть на этот фестиваль.

– По условиям фестиваля каждую страну должен представлять один ребенок. На втором и третьем фестивале Россию представляла Воркута. Отбор действительно жесткий. Художник проходит через сито: победы на городском уровне, региона, страны. В конце концов он выходит на Международный детский художественный фонд, который находится в Вашингтоне. Работ – тысячи от каждой страны, но жюри выбирает только одного ребенка, который представляет целую страну. Два раза выбор падал именно на юных воркутинских художников. На втором фестивале Россию «олицетворял» наш питомец Глеб Судницын, а на третьем, прошедшем минувшим летом, – Алексей Калинин.

Выглядит это следующим образом: всех победителей собирают в Вашингтоне, в течение десяти дней на Национальной аллее перед Капитолием проходят различные мероприятия, символизирующие финал фестиваля. В том числе мастер-классы, на которых в большей степени «отдуваются» педагоги финалистов. Это достаточно сложный процесс. На мастер-классы могут прийти и взрослые, и дети совершенно из любой страны, люди с разной художественной подготовкой, причем далеко не все из них художники. Если ваш ученик-победитель выиграл в технике «живопись», вы проводите урок именно по живописи, если в батике, как Леша Калинин, – соответственно в батике. Американцы, кстати, времени даром не теряют, им в первую очередь важно, что они сами от этого могут что-то получить. Когда у меня был мастер-класс в Бруклине, где находится школа искусств, на урок пришли афроамериканцы: дети и родители. Папы и мамы с цепями, все в металле, вышли из «фордов»… Вид у них был такой, что думал, бить будут. Зачем, думаю, им все это? А оказывается, им это нужно, им необходимо убедиться, что их дети что-то могут.

С этой «бандой» мы сделали любопытную работу на батике. Два мира – Бруклин и Манхэттен, разделенные бруклинским мостом. Полтора часа работали в технике «холодный батик». Получилось интересно, негры очень чувствуют абстракцию, у них свое восприятие цвета…

– Что кроме диплома дают юным художникам победы на всероссийском и международном уровне? Чем занимаются сегодня эти талантливые ребята? Поддерживаете ли вы с ними связь?

– Победы на международном уровне дают сертификат от конгресса США, который является как бы рекомендацией для поступления в американский университет. А для самого художника – это возможность посмотреть мир, оценить, почувствовать то, что вообще представляет сегодня детское художественное творчество на мировом уровне. Детям всегда приятно получать награды. Сережа Борисенко до сих пор вспоминает международный пленэр в Македонии – это награда за победу. Из 800 победителей со всего мира на этот пленэр приглашают 20-25 человек – представителей художественных школ. Сам город Охрид, где проходит пленэр, – необычный, сплошная экзотика: озеро, гора, крошечные здания, узкие улочки. Преподаватели и ученики работают спина к спине… В Битоле есть музей, в котором как плата за пленэр собираются лучшие работы детей. И все жители города разбираются в живописи. Просто рай на Земле!

Победы на всероссийском уровне также дают возможность поступить по результатам собеседования в творческие вузы страны. А судьбы сложились по-разному. Стипендиат Президента России Дима Реутов, например, живет в Москве, серьезно занимается дизайном. Недавно привозил свои проектные работы, причем в объемном изображении – 3D. Любопытно. Наша выпускница Мария Гречкина окончила Московский художественно-графический институт, сегодня она не только известный художник, но и владелица престижного художественного салона.

О каждом, конечно, можно сказать многое: Иван Нифонтов, Виктория Печера, Дарья Клюева, Владимир Швец и многие другие ребята – все очень достойные художники, у каждого своя дорога. Даша Ткачук, например, лауреат VI Всероссийского фестиваля детско-юношеского творчества «Я люблю тебя, Россия!», очень творческий человек, собирается стать модельером и, чтобы знать всю изнанку будущей профессии, сегодня обучается мастерству закройщицы.

Стипендиат Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ, лауреат Всемирного фестиваля детского искусства Роман Неклюдов собирается поступать в Московский институт дизайна. Кстати, в марте у Романа персональная выставка в Нью-Йорке, в апреле там же – у Сережи Борисенко, тоже очень талантливого юноши.

– Одаренные, творческие дети есть в любой школе. Но далеко не в каждой педагоги и руководители так активно занимаются продвижением своих подопечных. Судя по всему, вы человек очень неравнодушный, неугомонный и в сутках у вас не 24 часа… И все же понятно ведь, что это все безумно сложно: контакты, связи, средства, отсылка работ и прочее. Кто вам помогает? Кто поддерживает?

– Прежде всего наши педагоги, администрация города, объединение «Воркутауголь», сами родители. Выставки любого уровня – это действительно очень серьезно, это личное время, работа до ночи, и летом в том числе. Но дело даже не в этом. Ведь нужно не просто хорошо сделать работу. Уровень произведения должен соответствовать лучшим тенденциям развития детского искусства в мире. Просто наивная детская работа сегодня никого не интересует. Да, это прекрасно, ребенок работает, но не более того. Причем эта тенденция, этот пульс, планка все время меняются – и в графике, и в живописи… Чтобы поймать, нащупать, уловить ее, именно сегодняшнюю золотую середину, нужно очень много трудиться: бесконечно работать со специальными каталогами, журналами, просматривать множество выставок. А любая выставка – это огромная ответственность, это еще и сроки. Нас очень часто приглашают, и работы, которые попадают на международную выставку, потом идут по миру. Предложений очень много. Если нам интересно, мы откликаемся.

Дети тоже очень много работают. Они понимают: чтобы попасть на всероссийскую выставку, они должны быть на голову выше того, что делает Москва, иначе на них никто не посмотрит. Такое уж к нам отношение: Воркута – это где-то далеко, это не столица. Я их учу: если вы хотите на конкурсе получить третье место, вы должны рисовать на первое. А если хотите первое – это уже как Репин. И еще: академическая живопись и рисунок, как и сама школа, – это прекрасно, но не все дети выходят на творчество. Не у всех развито абстрактное мышление, не все умеют по-художественному мыслить. Например, мы рисуем музыку. Кто-то «окрашивает звуки» – минорные, мажорные, это могут быть пятна, которые потом превратятся еще во что-нибудь. А кто-то просто рисует под музыку. Чувствуете разницу?

– К чему вы готовитесь сегодня?

– В Мюнхене прошла выставка «Из жизни обуви». В семи столицах мира будут выставлены эти работы. Чего только не придумывают наши дети! Одна девочка нарисовала туфельки с виноградом и клубникой, говорит, в Воркуте осенью мрачно, все будут смотреть и улыбаться. Другая пятилетняя художница придумала сапоги на роликах, чтобы не опаздывать в школу. Забавно, что подобные произведения будут выставляться в крупных универмагах, и производители обуви смогут почерпнуть из них какие-нибудь оригинальные идеи. На днях мне пришло письмо, что наши в этом конкурсе также вошли в число победителей. Другие ребята в школе готовятся к всероссийской выставке, посвященной Гоголю, которая будет проходить в Москве. Одним словом, все, как всегда, – в движении.

Марина ЩЕРБИНИНА.

 Архив рубрики