| Из первых уст |
31 декабря 2013 года |
Светлана Захарова: "Подобрать дуэт всадника и лошади - особое искусство"
В канун года Лошади мы собрались в Выльгорт, где расположена Республиканская детско-юношеская конноспортивная школа. Руководит ею заслуженный учитель Республики Коми Светлана Захарова. Кто же лучше нее знает все повадки и особенности лошадей? Никто, подумали мы. И напросились на беседу. – Светлана Серафимовна, в республике несколько таких школ, как ваша, но далеко не у каждой столь богатая история. Знаю, что эту школу открыли благодаря Вашему энтузиазму. Расскажите, как все начиналось? – Это было что-то вроде конноспортивной секции при Сыктывкарском сельхозтехникуме. А я по совместительству вела предмет «коневодство и конный спорт», работая замдиректора по учебно-воспитательной работе. И студенты проявляли интерес именно к живым лошадям, мы же все по плакатам изучали… Были в учхозе коровы, овцы, свиньи, но лошадок не было. Поэтому в июне 1988 года на выставке племенного скота в Дырносе мы купили нашу первую лошадь – четырехлетнего Гапона. Жеребец был необученным, невоспитанным, с характером. Потом приобрели еще несколько лошадей в совхозах Кировской области. Добрым словом вспоминаю министра сельского хозяйства Павла Поздеева, который очень помог нам в тяжелые девяностые годы. Я обратилась к нему, потому что не было овса. Павел Иванович подарил нам целый вагон овса, а главное – рассказал о конноспортивной секции первому Главе республики Юрию Спиридонову. Тот посетил нашу конюшню, где все еще было не обустроено, но, видимо оценив наши усилия, сказал, что «нужно помогать, раз люди хотят работать». В 2000 году нам выделили 165 тысяч рублей, на которые я купила в Рязани шесть лошадей тракененской (спортивной) породы. А в марте 2001 года вышел указ Спиридонова о создании нашей детско-юношеской конноспортивной школы. Поначалу у республиканской ДЮСШ было два учредителя: министерство сельского хозяйства, так как племенную работу требовалось вести, и министерство физической культуры и спорта региона. Позже минсельхоз от нас отказался – все ведь зависит от руководителя, от его личного отношения. А вместо Павла Поздеева, ставшего заместителем Главы Коми, назначили уже другого человека, который сказал, мол, зарабатывайте и живите как хотите. Было тогда всякое: то воды нет, то света… Вспоминать о грустном не хочется – факт в том, что мы выжили и развиваемся. Юрий Спиридонов тоже нас из виду не упускал, бывал на межрегиональных соревнованиях, которые проводились на базе нашей школы. – Юрий Спиридонов в конце девяностых передал вам своего коня… – Да, у него был вороной жеребец русской верховой породы по кличке Ташир, которого ему подарили ухтинские друзья. Юрий Алексеевич предложил привезти этого жеребца к нам. Ташир участвовал в соревнованиях, в скачках… Юрий Алексеевич долгие годы, уже покинув пост Главы республики, приходил, кормил своего любимца морковкой… В последний раз Ю.Спиридонов был у нас летом 2010 года, за две-три недели до смерти. Ташира мы уже не использовали в спорте, держали только из уважения к Юрию Алексеевичу, ведь жеребцу было уже немало лет. Когда первый Глава Коми ушел из жизни, мы передали его коня католиковскому интернату, там он прожил еще год-два. Когда наши дети спрашивали, что с Таширом, то мы отвечали, что Юрий Алексеевич забрал его с собой… – Еще какие-то vip-лошади, помимо Ташира, были? – Сейчас нет. Может, в год Лошади кто-то из известных людей придет, выберет себе коня и скажет: «давайте я вам буду помогать, а вы мне иногда дадите покататься…» – А как сейчас складываются отношения с властью? – Нас хорошо поддерживает спортагентство Коми, по случаю Года спорта и 90-летия спортивной отрасли республики выделили около миллиона рублей на приобретение инвентаря. Мы многое оборудование обновили, поле для выездки обустроили новыми барьерчиками, установили современные конкурные препятствия, приобрели форму для ребят, выезжающих на всероссийские соревнования. – Есть у школы какие-то спортивные успехи? – С каждых выездных соревнований мы привозим медали всех достоинств. Иногда нас упрекают за то, что редко выезжаем в Санкт-Петербург на чемпионат Северо-Западного федерального округа. Но туда сложно добираться, зато мы регулярно ездим в Москву на чемпионаты Центрального федерального округа, в Казань, на соревнования Приволжского федерального округа. Планы у нас большие, надеемся с каждым годом выступать лучше, выходить на самый высокий уровень. Очень хотим, чтобы у нас был крытый манеж. Сейчас холодно, но мы все равно занимаемся под открытым небом. В таких жестких условиях трудно добиваться результата – при морозах больше 25 градусов мы не можем работать. Эти перерывы негативно сказываются на тренировочном процессе: и всадник, и лошадь забывают наработанное, отвыкают друг от друга. Даже после двух-, трехдневного перерыва приходится начинать с нуля. Крытый манеж будет большим плюсом для республики. Посмотрите, в Республике Марий Эл, Чувашии, Татарстане, Мордовии эти условия уже созданы. – А частные деньги вам удается привлечь? – Нет. Только моя дочь помогает, которая то дорогу почистит, то песочек привезет, а так – нет, никто не помогает. Чем люди богаче, тем они экономнее… К сожалению, у нас в России меценатство не очень развито. Знаю, что в других республиках и областях тоже никто особо не помогает. У многих наших коллег в конноспортивных школах дети занимаются платно – бюджетные отделения ведь не везде есть. Ну а состоятельные люди строят своим детям целые конные комплексы, которым можно только позавидовать. Вот, например, конноспортивный комплекс «Виктория» в Рязанской области папа построил в подарок своей дочке. В Республике Марий Эл любящий отец-олигарх тоже возвел для дочери комплекс «Чудо-кони»… Я считаю, что это очень хорошо, и молодцы, что строят. Эх, нашелся б у нас один такой коммерсант – любитель лошадей, построил что-то подобное, и мы бы тоже занимались с комфортом, но у нас пока таких примеров нет. – Может быть, в год Лошади Ваша мечта сбудется? – Надеюсь (с улыбкой). Есть разные варианты конструкций крытого манежа, но все же это большие деньги. Можно сделать и за 30 миллионов рублей, но нам бы хотелось иметь оптимальный вариант, поэтому просим около ста. Тут ведь надо думать наперед – помещений не хватает, а желающих заниматься много, значит, в манеже нужно предусмотреть все, вплоть до раздевалок. Сейчас у нас тренируется больше 80 детей, причем на бюджетной основе, а раздевалки очень тесные. – Я на фотографиях из вашей ДЮСШ почему-то вижу одних девочек в седлах, а где же юные кавалеристы? – Да, вопрос, конечно, интересный. Например, в центральной России, скажем в Москве, занимается много юношей. У нас, видимо, нет каких-то традиций, кроме Ижемского и Усть-Цилемского районов, где мальчишкам с детства прививают любовь к этим благородным животным. Близ Сыктывкара уже много лет не держат лошадей, городским ребятам, возможно, труднее найти какой-то стимул. Им хочется только покататься верхом – ну как на мотоцикле погонять. Конечно, у нас мальчики тоже есть, но их немного. – Каким образом вы набираете воспитанников в ДЮСШ? – Берем всех желающих, потом в течение года идет естественный отбор. Если очень много ребят идет и бюджетная группа переполнена, то формируем платную. – А кто у вас занимается, кроме подростков? – Приходят люди разных возрастов. И здоровые, и инвалиды. Скажем, я веду группу «Адаптивная физкультура» из семи человек, в основном это аутисты. Больше на бесплатной основе набрать мы не можем, но за символическую плату – двести рублей – другие желающие могут позаниматься с тренером, который владеет навыками работы с инвалидами. Адаптивная группа – аутисты, больные ДЦП, инвалиды-опорники – существует у нас второй год. Дети, больные аутизмом, преображаются, садясь на лошадь, хотя такие ребятишки почти не говорят, не проявляют эмоций. Оказавшись в седле, они улыбаются, иной раз даже поют… Привозят к нам и взрослых инвалидов, чаще летом. Мы ведь работаем еще с Лозымским санаторием. Лошадь для иппотерапии должна быть обязательно невысокой доброй кобылой с длинной спиной и крупом, чтобы можно было садиться вдвоем, если это взрослый с маленьким ребенком. Недавно мы приобрели двух лошадей специально для этих занятий. Особым детям нужны и особые лошади. Людям с ограниченными возможностями сложно работать с теми животными, которые скачут под здоровыми наездниками. Поэтому мы купили еще двух лошадок, пока они не работают – только привыкают. Занятия иппотерапией очень эффективны, желающих много – рвутся тренироваться почти каждый день. – Сколько сейчас у вас лошадей? – Сорок три – разных пород. Можно было бы еще брать, но ставить их будет негде. Гордость нашей конюшни – голландский жеребец Статус. Это фризская порода, их еще называют «черными жемчужинами». Фризы не предназначены для спортивной езды, это упряжные лошади. Статуса нам подарила моя дочь, чтобы поднять имидж конюшни. Я выходила этого красавца с четырехмесячного возраста. Еще есть жеребец Сокол орловской рысистой породы, на котором юные наездники получают спортивные разряды. Другой конь – Халзун – всегда занимал призовые места на крупных соревнованиях, но с 2010 года не можем подобрать ему в пару наездницу. Девочка, которая с ним занималась, уехала учиться. Творческий дуэт всадника и лошади сформировать очень сложно. Может быть суперлошадь, но если у нее нет подходящей второй «половинки», то она ничего не покажет. Или, допустим, есть отличный спортсмен, а лошадь ему не можем подобрать… – За годы работы насколько расширились ваши контакты с конезаводчиками, откуда вы заказываете животных, как отбираете, кто спонсирует эти дорогостоящие приобретения? – О нас узнали за прошедшие годы на уровне России, и это очень важно. Если раньше на всероссийских соревнованиях на нас смотрели свысока и говорили, мол, «о, из Коми, а что они тут делают-то?» Потом мы раз – и выиграли, в другой раз – опять победа, тогда-то с нами уже стали считаться коллеги из других регионов. Особо с конезаводчиками я не работаю, потому что сама по специальности зоотехник и знаю, как все это делается. Ведь за примером далеко ходить не надо – взять хотя бы тех двух лошадей для иппотерапии, о которых уже упоминалось. Я с кем только не работала, во все конные заводы обращалась, дошло до того, что мне хотели продать лошадь всего за пятьдесят тысяч рублей, но, как потом оказалось, на этом конезаводе избавлялись от лошадей из-за лептоспироза, а это очень опасное инфекционное заболевание, причем не только для животных, но и для людей. – То есть могут и «кота в мешке» подсунуть… – Ой, да у нас могут все. Конные заводы в России, скажем так, находятся не на высоком уровне. В более выигрышном положении – частники, богатые люди, которые покупают племенных лошадей с отличной родословной где-нибудь в Германии… А вот ипподромы и конезаводы в нашей стране закрываются. Скажем, в том же соседнем Кирове ипподром сто лет держался, а в позапрошлом году его все же закрыли. Сейчас сотрудничаем с ульяновскими, калининградскими конезаводчиками… У нас у самих племенное поголовье очень хорошее: и жеребцы уже есть, и маточное поголовье. Вот я тоже сейчас хочу поэкспериментировать – попробовать получить потомство от орловской рысистой и от Статуса. – Расскажите немного о повадках лошадей, какой корм им наиболее подходит, чем они болеют, трудно ли ухаживать за ними… – О повадках говорить можно очень долго – каждая лошадь со своим нравом, характером, к каждой нужен индивидуальный подход. Конечно, в северных условиях сложнее, но животные акклиматизируются и переносят холода нормально. По кормлению тоже проблем нет – финансирования на корма достаточно, сена заготовлено на весь год. В меню лошадок – овес, отруби, травяная мука, осенью даем им морковь, комбикорм, добавки различные (с витаминами и минералами). – Часто ли болеют лошади? – Как и люди. Есть те, которые болеют очень часто. Недуги разные, в связи с холодами бывает очень много простудных, легочных заболеваний. Но больше всего нас преследуют травмы, которые лошадь может получить на серьезных соревнованиях и на прогулке. Мы справляемся, конечно, но на лечение уходит много времени и средств… Делаем прививки – от одного гриппа по два раза в год, иначе на всероссийские соревнования просто не пустят. Это все кропотливый труд: чем больше работаешь, тем больше отдачи. Я всегда говорю: «Мы работаем и должны работать, как лошади, чтобы лошади жили, как люди». – «Лошадь в возрасте»... Так говорят, когда какой возраст у животного? – Около двадцати лет. В спорте принято так: после шестнадцати-семнадцати лет в зависимости от состояния здоровья, от того, сколько и как эксплуатировали эту лошадь, ее постепенно начинают выводить из большого спорта. Конечно, есть такие выдающиеся экземпляры, которые и в возрасте семнадцати лет показывают достойные результаты даже на Олимпийских играх, но это единичные примеры. Вот, например, наш первый жеребец Гапон ушел из жизни в возрасте двадцати восьми лет. Я очень надеялась, что наш патриарх проживет подольше, но вот не получилось… Как-то неожиданно он просто лег и уже не встал… – Какие высшие награды удалось завоевать за всю историю конноспортивной школы? Стал ли кто-то из воспитанников профессиональным спортсменом? – Некоторые добились определенных высот, выйдя из стен нашей школы. Например, Артем Козлов служил в президентском полку, куда очень сложно попасть. Артем, еще будучи нашим воспитанником, выполнил норматив кандидата в мастера спорта, мы дали ему для службы хорошую характеристику… Наша выпускница Евгения Высоцкая входит в состав сборной России по троеборью. Она начинала спортивную карьеру у нас, потом уехала в Рязань, позднее – в Калугу, где ее очень хорошо обеспечивает Федерация конного спорта как члена национальной сборной. Евгения – наша гордость, мы всегда приводим ее в пример воспитанникам – и в наших условиях можно выйти на самый высокий уровень. Пять лет – с 2005 до 2010 года – занималась у нас Аня Юркина, она выиграла юношеский чемпионат СЗФО, что очень сложно. Выиграть соревнования в Санкт-Петербурге, где всадники берут барьеры в основном на выносливых немецких лошадях, очень тяжело. Достигать высоких результатов нам труднее: нет крытого манежа, значит, нет и систематической работы. Во-вторых, у нас все же детско-юношеская школа. Например, в состязаниях по конкуру дети и юноши на своих лошадях берут высоту до 130 см, а на крупных российских соревнованиях среди взрослых некоторые препятствия еще на 15 см выше. Подготовить лошадь, которая будет прыгать так высоко, очень сложно, но мы стараемся – Халзун, например, брал барьеры и в 145 сантиметров. Но таких скакунов у нас единицы. – Светлана Серафимовна, наступает год Лошади. Вы планируете организовать какую-то развлекательную программу для сыктывкарцев в новогоднюю ночь? – В Сыктывкар мы не поедем – далеко и неудобно. Для лошадей путешествие в город из Выльгорта по шоссе, где движется множество машин, – это определенный стресс. Есть наша выпускница, у которой в хозяйстве в Давпоне и верблюды, и пони – она этим занимается… Зато мы ждем в новогодние каникулы всех желающих в гости на своей территории. Вот и в воскресенье, 29 декабря, провели праздник, на который собралось немало зрителей из Выльгорта и из столицы Коми: новогодний турнир и показательное выступление – костюмированный конкур. Регулярно организуем экскурсии и катание на лошадях для взрослых и детей. Добавлю, что у нашей школы есть и свой сайт в интернете по адресу: www.dukshrk.ru. – Вы видите перспективу для развития конного спорта в привлечении туристов в Сыктывдин? Или уже сейчас это направление есть в вашей деятельности? – Это было бы очень интересное направление, и я бы им занималась и видела бы перспективу. Но – если бы были условия. Для конного туризма нужны другие лошади, не спортивные, а лучше всего местные – вроде печорской породы, которую разводят в Ижемском и Усть-Цилемском районах. Северные лошадки ни овода, ни гнуса не боятся, а наши спортивные – тонкокожие. Нужна хотя бы небольшая гостиница, чтобы было где разместить туристов. Скажем, записалось в поход человек пять, но им ведь надо где-то жить по приезде, до того как отправимся в путь верхом. А маршруты можно легко разработать – у нас тут везде места красивые, есть что показать. К тому же именно в нашем районе, неподалеку от села Ыб, расположен и Финно-угорский этнокультурный парк, который уже хорошо известен в России. Туристов мы бы здесь же подготовили, и под руководством инструкторов они бы путешествовали на лошадях по окрестностям. Еще одна проблема – нехватка специалистов, ведь летом у нас разгар спортивного сезона, много выездных соревнований, работает оздоровительный лагерь (занимается пятнадцать человек). Поэтому еще сложно о развитии конноспортивного туризма говорить… Приезжают к нам школьники на экскурсии – приобщаем их к живой природе, рассказываем и показываем лошадей. Пока только такой туризм есть. Ярослав СЕВРУК. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. Планы у нас большие, надеемся с каждым годом выступать лучше, выходить на самый высокий уровень. Очень хотим, чтобы у нас был крытый манеж. Сейчас холодно, но мы все равно занимаемся под открытым небом. В таких жестких условиях трудно добиваться результата – при морозах больше 25 градусов мы не можем работать. Туризм – это очень интересное направление, и я бы им занималась, и видела бы перспективу. Но – если бы были условия. Для конного туризма нужны другие лошади, не спортивные, а лучше всего местные – вроде печорской породы, которую разводят в Ижемском и Усть-Цилемском районах. Северные лошадки ни овода, ни гнуса не боятся, а наши спортивные – тонкокожие. Нужна хотя бы небольшая гостиница, чтобы было где разместить туристов. О нас узнали за прошедшие годы на уровне России, и это очень важно. Если раньше на всероссийских соревнованиях на нас смотрели свысока и говорили, мол, «о, из Коми, а что они тут делают-то?» Потом мы раз – и выиграли, в другой раз – опять победа, тогда-то с нами уже стали считаться коллеги из других регионов. |
Ольга Колегова: "В ЖКХ приходится идти путем проб и ошибок" 
