| Дым Отечества |
24 ноября 2012 года |
Путь на Усть-Ухту/ В далеком 1918 году его преодолели отец и сын Образцовы - в будущем академик и народный артист СССР
Многие выдающиеся люди нашей страны прямо или косвенно в разные периоды времени были связаны с Коми краем. Сегодняшняя публикация к их когорте позволит присоединить Сергея Владимировича Образцова, известного всей России актера-кукольника, создателя уникального театра кукол в Москве, Героя Социалистического Труда, лауреата самой престижной в СССР Ленинской премии. В 1918 году, еще будучи юношей, С.Образцов побывал в составе топографической экспедиции в Коми крае, о чем уже на склоне лет написал в автобиографическом повествовании «По ступенькам памяти». Целью путешествия по малодоступным, отдаленным уголкам далекого северного края в первый послереволюционный год стала разведка путей-дорог к ухтинской нефти. А во главе экспедиции стоял отец Сергея Образцова – Владимир Николаевич Образцов, ставший в 1944 году первым директором Базы Академии наук СССР в Коми АССР. Обо всем об этом – наш рассказ. «По ступенькам памяти» Мемуары С.В.Образцова «По ступенькам памяти» охватывают всю его большую жизнь – 90-летний, считай, почти что вековой промежуток времени. Известно, что воспоминания родились на предложение написать книгу об Образцове. «Я сам это сделаю», – ответил народный артист СССР и взялся воскрешать в памяти картинки, лица, имена, языки... Мемуары получились многослойными, спрессованными, сдобренными легкой порцией юмора и самоиронии. И главное – живыми. При чтении «Ступенек памяти» возникает ощущение, что сотни, тысячи событий, описанных в книге, пережиты их свидетелем и участником совсем недавно, как будто вчера. Еще одна отличительная особенность мемуаров – их отрывочность, незаконченность. Артист из контекста времени «вырывает» и воскрешает лишь самые памятные, яркие события, оставляя «за бортом» множество других. Вот и в главе «Тайга» С.Образцов с удовольствием погружается в калейдоскоп событий, сопровождающих его, еще совсем юного, по трудной дороге на неведомую Ухту. Но описания завершаются далеко до того, как закончилась экспедиция. Опущен автором и обратный путь, наверняка не менее напряженный и трудный. Очень мало сказано и о спутниках самого молодого участника экспедиции. Кто? Зачем? Почему? Ответы на эти вопросы подразумевают экскурс как в более отдаленные исторические эпохи, так и в предшествовавшие снаряжению описанной С.Образцовым экспедиции. Первый в России На протяжении веков Коми край приковывал к себе пристальное внимание дальних и ближних соседей своими природными богатствами: «мягкой рухлядью», лесом, медной и серебряной рудой. С конца XVII века к ним прибавилась нефть. Одним из первых сведения об ухтинской нефти в 1692 году обнародовал в изданной в Голландии книге путешествовавший по России голландский политик, предприниматель и картограф Н.Витсен. Тогда же, в конце XVII столетия, образцы ухтинских горючих сланцев были отправлены в Голландию для лабораторных исследований. Но прошло еще два с лишним столетия, прежде чем ухтинская нефть была поставлена, образно говоря, на службу человеку. Стоит напомнить, что за это время дважды ухтинская нефть становилась предметом пристального внимания самых высоких сфер двух российских столиц. В 1745 году Берг-коллегия разрешила Ф.Прядунову основать на реке Ухте нефтяной промысел, ставший первым нефтепромыслом в России. Но уже в 1752 году отец-основатель самой прибыльной в сегодняшней России отрасли умер в долговой тюрьме. А в 1801 году руководство Берг-коллегии приняло решение о нецелесообразности разработки ухтинского нефтяного месторождения ввиду крайней малочисленности потребителей этого горючего продукта. Лишь в конце XIX века на Ухту вновь обратили внимание. Первым сюда пришел один из самых предприимчивых и деятельных северных промышленников М.К.Сидоров, заложивший здесь в 1868 году первую нефтяную скважину. В 1899 году нефтепромышленник А.Г.Гансберг поставил на берегу Ухты заявочный столб на нефтяной участок. В 1907 году за увеличение ассигнований на казенное бурение на реке Ухте ратовала российская Госдума. Еще через три года – в 1910-м – начал бурить здесь разведочные скважины инженер В.И.Стукачев. Он же спустя три года составил заключение, что, по приблизительным прикидкам, запасы нефти на Ухте составляют более двух миллиардов тонн. В эти же годы А.Н.Замятин составил карту ухтинских нефтяных месторождений. Можно предположить, что наметившийся в начале ХХ века интерес к Ухте уже в скором времени готов был обернуться нефтяной лихорадкой. К этой северной окраине с богатыми недрами к тому времени обратили взоры не только отечественные предприниматели, но и зарубежные: в 1912 году на Ухте провели исследования французские инженеры. А летом 1917 года на средства одного из членов купеческого клана Рябушинских – Павла Павловича – была организована экспедиция под началом А.А.Чернова по изучению тиманских недр. Видимо, вслед за этой намечалась и другая экспедиция, под руководством инженера В.Н.Образцова, тоже спонсированная П.П.Рябушинским, о чем и упоминает в своих мемуарах С.В.Образцов. Жертвы террора Нефтяная «лихорадка», как и следовало ожидать, не миновала Ухту. Однако она разворачивалась уже при новой общественно-политической формации. Почти сразу после исторических залпов «Авроры» на стол вождя большевиков В.Ленина легла докладная записка о начале промышленного освоения ухтинской нефти. Уже летом 1918 года Главный нефтяной комитет провел исследования ухтинского нефтеносного района, приняв решение в 1919 году заложить здесь две разведочные скважины. Уже в июле 1918 года на Ухту прибыла экспедиция Геологического комитета ВСНХ. Но, по всей видимости, в это же время сюда была направлена еще одна экспедиция, участником которой был юный С.Образцов. О причинах того, почему эта экспедиция не афишировалась и никаких сведений о ней до сих пор, кроме мемуаров С.Образцова, в свободном доступе найти не удалось, скажем позже. Здесь же стоит отметить, что отцу и сыну Образцовым, добиравшимся в первый послереволюционный год до далекой Усть-Ухты, крупно повезло. Ведь уже спустя несколько месяцев Коми край был охвачен гражданской войной, апогеем которой стали небывалые по своей жестокости «красный» и «белый» террор. Под занавес все того же 1918 года кровавое противостояние достигло берегов Ухты. Еще с царских времен тут действовал небольшой нефтепромысел под началом А.Головина. «Красные», прибывшие сюда для экспроприации частной собственности, расстреляли Головина и начальника производственно-технического отдела нефтепромысла Хозяинова. Око за око, зуб за зуб. Летом 1919 года хозяйничавшие на Ухте «белые» тоже устроили здесь кровавые разборки. Их жертвой стал инженер нефтепромысла Оскар Клаус. Тот самый швед Оскар Мартынович Клаус, который был проводником в экспедиции Образцовых, опекал сына руководителя экспедиции, учил Сергея стрелять. В новой России еще вовсю бушевала гражданская война, а судьба ухтинской нефти уже была окончательно предрешена. Советская страна крайне нуждалась в стратегическом сырье, каким являлась нефть. 26 июня 1919 года В.Ленин подписал постановление Совета народных комиссаров об изыскании средств на строительство грунтовой дороги Половники – Ухта. Но прошло еще десять лет, прежде чем на Ухте начали разворачиваться масштабные работы по извлечению нефти. Как известно, главной рабсилой на этой социалистической «стройке века» стали заключенные. Засекреченный ученый Еще через 20 лет – в 1939 году – в Сыктывкаре была организована постоянная группа северной Базы Академии наук СССР, ставшей основой нынешнего Коми научного центра УрО РАН. В 1944 году первым директором Базы АН СССР в Коми АССР был назначен академик В.Н.Образцов. Руководитель той самой экспедиции 1918 года, целью которой стала нефтяная Ухта и участником которой был ставший затем выдающимся театральным деятелем С.В.Образцов. Но если о судьбе Образцова-младшего существует огромная литература, то, как оказалось, о его отце информация крайне скудна. У руля Базы Академии наук СССР в Коми академик Владимир Образцов стоял с 1944 по 1948 год. Казалось бы, его деятельность на посту директора должна найти отражение в архивах КНЦ. Но сотрудники архива на мой запрос развели руками: в архивных фондах о работе первого директора первого академического учреждения в Сыктывкаре практически никаких сведений нет. Доктор исторических наук, научный сотрудник архива КНЦ Л.Рощевская объяснила это отчасти тем, что академик Образцов руководил научной Базой в Сыктывкаре, так сказать, дистанционно. Все четыре года на посту директора научной Базы он оставался в Москве, лишь несколько раз наведываясь в Сыктывкар. Зато, по сведениям Ларисы Павловны, каждый из сотрудников вверенной ему Базы, приезжая в Первопрестольную, был обязан прийти на прием к академику и подробно изложить суть своих научных исследований, а также полученные результаты. При этом Владимир Николаевич проявлял завидную эрудицию, со знанием дела он мог вести беседы со специалистом любой сферы, будь то минералогия, зоология или лингвистика. Другая причина, по которой документы о деятельности академика В.Н.Образцова «миновали» доступные архивохранилища, это их секретность. На всех сохранившихся снимках он запечатлен в полувоенного покроя одежде, что тоже является косвенным подтверждением этого утверждения. Академик имел воинское звание генерал-полковника. Это не удивительно: всю свою жизнь Владимир Образцов занимался стратегическими исследованиями: составлением топографических карт, прокладкой дорог и железнодорожных магистралей, строительством и реконструкцией транспортных узлов. И, судя по всему, ученого «засекретили» еще в 1918 году. Дворянская шпага В своих мемуарах «По ступенькам памяти» Сергей Образцов, по всей видимости, в силу этой же «секретности», упоминает об отце вскользь, скупо. Самый яркий момент, описанный в книге и касающийся Образцова-старшего, относится к осени 1917 года. Семья Образцовых живет в Бахрушинском переулке в Москве. К ним прибегает какой-то человек и предупреждает, что по всей улице идут обыски. Образцовы-старшие – Владимир Николаевич и Анна Ивановна на работе, дома лишь их сыновья – 16-летний Сергей и 14-летний Борис. После известия об обысках мальчики принимаются лихорадочно соображать, что же может в их доме привлечь внимание большевиков. «Вроде бы у нас ничего такого нет. Нет – есть. Да еще такое! Оружие. Папина дворянская шпага. Папа не дворянин. Разночинец. Сын купца третьей гильдии и малограмотной хозяйки шляпной мастерской, гильдия самая маленькая, да и отца своего папа не помнит. Он умер, когда папе было шесть лет. Так при чем же тут шпага? А вот при чем. Все люди, окончившие высшие учебные заведения, вне зависимости от сословия, к которому принадлежали, получали звание личного дворянина, не потомственного, а личного, то есть по наследству не передаваемого. Отец мой был директором среднего строительного училища и по должности должен был представляться высшему начальству в вицмундире. А к мундиру полагалась шпага. Дворянская шпага. Красивая. В тоненьких ножнах». Вот с этим оружием напуганные близким обыском мальчики и расправились во дворе дома. Сначала попытались его разрубить тяжелым колуном. Но сколько ни били, даже вмятинки не получилось на стальном лезвии. Тогда «вещдок» утопили в колодце. «Зря вы это. Ну да все равно, никому эта глупая шпага не нужна», – только и сказал Владимир Образцов, узнав о «подвигах» своих чад. В мемуарах есть упоминание и о московской «женской гимназии А.И.Образцовой» – матери Сергея Образцова. Иметь в столице страны такое учебное заведение мог позволить не всякий ее житель. Судя по некоторым сведениям, народный артист СССР по материнской линии унаследовал потомственное дворянство. Впрочем, к его совершеннолетию в новой России уже упраздненное. Корифей железных дорог Вот еще некоторые биографические сведения о Владимире Образцове, почерпнутые из разных источников, в том числе из интернета. Он был уроженцем города Николаева, входившего до революции в состав Херсонской губернии. С родиной всю жизнь связывали его украинские песни, которых академик знал множество и которые любил петь на два голоса с женой. В 1897 году он стал студентом Петербургского института инженеров путей сообщения, знаменитого ЛИИЖТа, который впоследствии стал носить имя В.Н.Образцова. В 1901 году В.Образцов начал преподавать в Московском инженерном училище. Однако в 1905 году по политическим мотивам был вынужден расстаться с престижной работой. Чудом избежал заключения, а на казенные железные дороги с этого времени путь для него был заказан. После установления советской власти В.Образцова пригласили работать в Наркомат путей сообщения, поручив ему проект пере-устройства всех железнодорожных узлов и развязок в столице страны. Перевооружение железнодорожных линий, сходящихся в Москве, с подачи талантливого инженера было включено в первый генплан реконструкции столицы. В это же время последовало множество командировок по разным уголкам страны: Иваново, Саратов, Запорожье, Нижний Новгород, Донецк, Новокузнецк... Образцов был напрямую причастен к строительству Московского метрополитена, участвовал в проектировании Транссиба... Экспедиции и командировки не раз приводили его и на север. Наверное, не случайно именно Владимиру Николаевичу, не понаслышке знакомому с природными богатствами Коми края и проектировавшему первые трассы к ним, в 1944 году поручили возглавить научную Базу в Сыктывкаре. А перед этим, в 30-40-е годы, он успел заслужить в СССР признание как крупнейший специалист в области развития транспорта. Его работы «Социалистический транспорт и его перспективы», «Основные принципы построения транспортной сети», «Эксплуатация железных дорог», «Станции и узлы» стали настольными для нескольких поколений инженеров-путейцев. В 1940 году, накануне Великой Отечественной войны, увидела свет книга В.Образцова «Работа станций в военных условиях». Война от генерал-полковника, уже разменявшего седьмой десяток, потребовала колоссальной работоспособности. В 1941 году Владимир Николаевич был эвакуирован на Урал, чтобы руководить спешной реконструкцией транспортных узлов, приспособив их к притоку многочисленных эшелонов с эвакуированными с западной части страны промышленными и людскими ресурсами. За выполнение возложенного на него задания он дважды – в 1942 и 1943 годах – удостаивался Сталинской премии, полученные деньги тут же передавал в фонд обороны. На свои сбережения академик Образцов в годы войны приобрел и самолет Як-1, передав его летчику-истребителю Герою Советского Союза капитану А.Ф.Лавренову. На истребителе «Ртищевский железнодорожник» советский ас уничтожил 11 фашистских самолетов. Академик Образцов искренне и глубоко переживал гибель Лавренова в небе над Крымом в 1944 году. Яблоко от яблони... В немногочисленных источниках, рассказывающих о В.Н.Образ-цове, удалось найти всего несколько эпизодов, характеризующих его не только как личность, а просто человека. По рассказам правнучки Владимира Николаевича Екатерины, он вовсе не был похож на генерала, хоть и носил военную форму. Даже не умел отдавать честь. Как-то он приветствовал полк. Образцов стал подходить к каждому, жать руку и представляться: «Образцов, Образцов...» По воспоминаниям близких, Владимир Николаевич многим помогал деньгами, приобретением жилья, работой, просто вниманием. Часть личного архива академика сейчас хранится у его правнуков в Москве – уже упоминавшейся Екатерины и ее брата Петра, которые на его основе планируют написать и издать книгу. В.Н.Образцов ушел из жизни в 1949 году и был похоронен на Новодевичьем кладбище. Вскоре после его кончины правительство Москвы приняло решение о переименовании улицы Бахметьевской в Образцова. Любопытно, что улица Образцова у подавляющего большинства москвичей сейчас прочно ассоциируется не с академиком, а с его сыном, прославленным создателем кукольного театра. К слову, Сергея Образцова его отец считал «неудачником». С кем-то из друзей он как-то сокрушенно поделился: «Ведь такие способности к черчению! И нате вам – в куклы играет». На улице, которая стала носить его имя, Владимир Николаевич долгое время жил. В располагавшемся здесь же Московском инженерном училище, ставшем институтом инженеров железнодорожного транспорта, много лет преподавал. (Сейчас это Московский государственный университет путей сообщения.) Работать в это учебное заведение он пришел еще в год рождения сына Сергея. Заслуги В.Н.Образцова на благо страны были отмечены тремя орденами Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени. После кончины его именем были названы улицы в Челябинске, Ртищево, Николаеве, Днепропетровске, Иркутске. Такую «жатву» почета при жизни и после смерти собрал человек, первым ставший у руля нынешнего Коми научного центра УрО РАН. Не подкачал и сын, которого отец не побоялся взять в 1918 году в трудную и рискованную экспедицию на «край земли» с избушками на курьих ножках, населенный медведями и кишмя кишевший всевозможной дичью. Сергей Образцов не только стал актером и режиссером, но и создал свой оригинальный театр. Как и родители, он тоже нашел последний приют на Новодевичьем кладбище. Анна СИВКОВА. (Автор выражает благодарность сотруднику отдела «Научный архив и энциклопедия» КНЦ УрО РАН Н.Г.Лисевич.) Сергей Образцов Тайга (Глава из автобиографической книги «По ступенькам памяти») Затеял эту рекогносцировочную экспедицию еще до революции Павел Рябушинский. Его контора была в большом доме в Китайгороде, на Ильинке. Начальником экспедиции он пригласил моего отца. Революция устранила только Рябушинского, а затею его оставила в силе, потому что сама затея была толковая – проложить железную дорогу из Усть-Сысольска (теперь этот город называется Сыктывкар) через тайгу на Усть-Ухту, для того чтобы начать добычу нефти. Она там прямо из земли сама течет. Экспедиционная группа маленькая. Кроме моего отца, еще два инженера, проводник с ружьем и собакой и трое рабочих. Разбились на две группы. Головная двинулась прямиком на Усть-Ухту. Отец, проводник – швед Оскар Мартыныч Клаус – с собакой Вилюйкой, рабочий Семен Вишеракин (он из села, стоящего на реке Вишере, там во всех избах живут только Вишеракины)* и я, меня отец взял за рабочего. Мне уже семнадцать, и хоть роста я среднего, но крепкий. Все это мне пришлись так подробно описать потому, что дальнейшее совсем было бы непонятно. Жаль мне людей, которые в тайге не были. Живая сказка: «Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей, избушка там на курьих ножках стоит без окон, без дверей...» Все правда, все слова – правда. Зайцы пробили на водопой целые тракты. Бежит заяц, свистнешь – он остановится и сидит столбиком. Шок у него от свиста. Можешь даже осечку дать, а он все сидит, пока шок не пройдет. Семья рябчиков на елке. Стреляй в нижнего, верхние не улетят. Не боятся они выстрела. Не знают его. Пихты, лиственницы, в два-три обхвата. Керки – охотничьи избушки – пустые. Охотники позже придут. Затопи печку, дым над головой белым матрасом лежит и в дырку под потолком в стене уходит. По-черному. Сперва глаза щиплет, а потом ничего. А невдалеке от керки избушка на курьих ножках, без окон, без дверей. В нее промысловики-охотники по зиме будут дичь складывать. На четырех столбах стоит или на срубленных пнях. Тогда корни и впрямь на куриные лапы похожи. Медведь может и окно, и дверь лапой выбить. Поэтому и нет ни окон, ни дверей. Половицу выдвинешь и влезай на здоровье. Я там спал. Хорошо, смолисто. Понятно, почему у бабы-яги нос в потолок, там выпрямиться нельзя. Только сидя голову поднять можно. Почему она яга, и без объяснений понятно. Белый мох в сосновом бору называется ягель, а бор сосновый – яг. Знахарки какие-то, вероятно, отшельницами в таком лесу жили. А что касается нефти, так она жирной струей прямо в речку ползет, целые поляны залила, застыла, как резиновое озеро, а из него уши торчат, заячьи, лисьи. Завязли, значит, вот их и затянуло. Сперва мы по Вычегде триста километров против течения на лодке гребли. Много дней. По ночам на берегу в спальных мешках спали. Осень. Ночью морозы. Заснули как-то на песчаной отмели, а проснулись как мюнхгаузены. Все белым инеем покрыто: и песок, на котором заснули, и мы все в наших мешках. А вокруг медвежьи следы. Выходит, медведь приходил, каждого обнюхивал, выясняя, что мы за звери такие. А потом к реке спустился. До самой воды следы идут. Значит, уплыл он на другую сторону, нe стал с нами связываться. Хорошо, что никто не проснулся. Заорал бы с испугу, а тогда медведь и рассердиться мог. После Вычегды километров двести по Вишере гребли, по мелководной Нившере шестом толкались, потом сто километров пешком по тайге. Болот много. Идешь и в руках две срубленные сосенки тащишь. Как болото встретится, одну сосенку вперед бросишь, по ней переступаешь, а другой сосенкой подпираешься. Дойдешь до конца, вторую сосенку вперед бросишь, а первой подпираешься. Бывало, целый час на километр уходит. И проваливаешься, конечно. Вечером мокрые сапоги стащишь, утром они как ледышки. Если ударить о дерево, сломаются. Отогреешь их на костре, сухую портянку намотаешь – и порядок. Так вот что удивительно! Ни кашля, ни насморка. Потому, наверное, что насморк-то болезнь инфекционная, а в тайге какая же инфекция? Пока реками на лодке шли, на деревенских полях себе картошку рыли. И за воровство не считали, не обеднеет хозяин, если мы десять картофелин выроем, а кроме нас, тут воровать некому. В лесу рыжиков нарвем. Семен в котле их с картошкой сварит, воду сольет, руками разомнет, ложкой разотрет, ложку тщательно языком вылижет, торжественно мне ее протянет и говорит: «Ешь, Сергей, сердитым будешь». А как по тайге пошли, Оскар Мартыныч нас по ходу, никуда не отбиваясь, снабжает и рябчиками, и тетерками, и зайцами. С собой у нас только сухари у каждого за спиной. Очень Оскар Мартыныч хотел научить меня стрелять. Что это за мужчина, если он стрелять не умеет? Я и сам понимал мою в этом смысле неполноценность. Ну, естественно, влет ни в утку, ни в тетерку не попаду, ну а в белку или летягу, если она на ветке сидит, попасть легче. Замечательный зверек летяга. Серая белочка с мехом, похожим на мех шиншиллы. Между передними и задними лапами у нее перепонки, тоже все в меху. Прыгнет летяга, расставит лапки и летит с одного дерева на другое, как меховой квадратик с пушистым рулем сзади. Вот перепрыгнула летяга с елки на пихту, уселась на ветке – смотрит, как над ней утки летят. Оскар Мартыныч говорит: «Стреляй, Сергей», объясняет, как прицеливаться надо. Я все сделал, как он мне объяснил. Навел летягу на мушку и выстрелил. Прикладом здорово мне в плечо ударило, а летяга, задевая ветки, долго на землю падала. Я подбежал, схватил ее. Она у меня в руке зашевелилась, потом сразу выпрямилась и обвисла. До чего мне стало противно и стыдно. Невозможно стыдно, за что же это я ее. Ведь вот только что она на уток смотрела. *С.Образцов неточно передает фамилию проводника – Вишератин. |
Конкурс краеведческих эссе стал изюминкой прошедшей олимпиады по школьному краеведению 
