Александр Попов: "Мы не взорвемся"

Не первый год в республике обсуждается возможность создания Центра экологического мониторинга. С его помощью намечается решить проблему сокрытия информации об экологических нарушениях. Такую задачу перед природоохранными ведомствами поставил Глава РК Вячеслав Гайзер. О том, как ведется экологический контроль в настоящее время, мы побеседовали с руководителем Управления Росприроднадзора по РК Александром Поповым.

– В последнее время в республике заметно увеличилось количество общественных организаций и групп, участвующих в разрешении экологических конфликтов. Активизировалась общественная группа «Экологи Коми», создан Общественный совет при Министерстве природных ресурсов и охраны окружающей среды РК, такие же советы появляются в городах и районах при комитетах охраны окружающей среды, в Общественной палате РК появилась комиссия по экологии и проблемам природопользования. Насколько Вы плодотворно сотрудничаете с движением «зеленых»?

– Общественные советы при Минприроды РК и в муниципалитетах создавались, кстати, в том числе и при нашем участии и поддержке. Мы очень на них надеемся. Тесно сотрудничаем с Комитетом спасения Печоры и с московским офисом «Гринписа». В свое время по информации членов комитета наши специалисты выполняли необходимые процедурные действия на местах нефтезагрязнений в Сосногорском и Вуктыльском районах. С представителями «Гринписа» обсуждаем разные ситуации, и хотя не всегда сходимся в позициях, ведем вполне конструктивный диалог. В этом году совместно с ними участвовали в кинофестивале экологических фильмов, который состоялся в Москве. Что касается вновь образуемых общественных объединений, то наши попытки вовлечь их в орбиту своей деятельности не всегда увенчиваются успехом. Мы готовы, конечно, сотрудничать, но только в тех случаях, когда возникает общий интерес. А просто так, по любому поводу названивать всем общественникам – мы этим не занимаемся.

– Для Вас общественники важны как источники информации?

– Не только. Для нас они важны как носители экспертных мнений. А на сигналы общественников мы, конечно, реагируем. Например, недавно по их информации пресекли нарушения со стороны совхоза «Пригородный». Строительные отходы после реконструкции каких-то своих объектов аграрии стали сваливать в овраг на берегу Вычегды. Мы назначили штраф на 110 тысяч рублей, предприятие с этим не согласилось, и суд поправил нас, установив 100 тысяч рублей. На «Монди СЛПК» вслед инциденту, произошедшему 27 августа, проводим проверку также по сигналу общественников. Правда, проверка была организована прокуратурой, но с привлечением наших специалистов.

– Так подтвердился факт распространения вредных веществ в Эжвинском районе?

– Когда происходит сброс в воду, то этот след можно обнаружить где-то ниже по течению. А вот с воздухом ситуация такая: если в момент выброса ты у пробоотборника с датчиком не стоишь, то потом все растворяется в атмосфере. Не имея доказательств, мы не можем предъявлять претензии. Однако проверка еще не закончена. Мы приступили к замерам на водном объекте, а система отбора проб воды требует цикличности. Отрадно, что на последних переговорах с руководством ЛПК мы получили подтверждение, что они сейчас обратились в институт «Гипрогазочистка» с тем, чтобы рассмотреть варианты улучшения ситуации, дабы впредь не допускать дурно пахнущих выбросов в атмосферу.

– Эжвинцам нет покоя от «Монди СЛПК», а жителям Воркуты от деятельности цементного завода. И Воркутинский цементный завод, и «Монди СЛПК» отнесены к так называемым горячим экологическим точкам. Какая из них «горячее», по-вашему?

– Термин «горячие экологические точки» не имеет законодательного подтверждения. Рейтинг выводится на основе неких умозрительных заключений. Но я бы поддержал тех, кто на первое место ставит цементный завод. «Горячая точка» – это ведь когда горит, и никто не знает, что с этим делать. К ЛПК, конечно, сегодня есть вопросы, но это действующее предприятие, на котором работают службы, осуществляющие производственный контроль, внутренний экологический мониторинг. И самое главное, что на предприятии принимаются меры по устранению негативных последствий. Воркутинский цементный завод же проработал три дня, засыпал все цементной пылью, а приехали инспекторы – видят, что мельницы остановлены, печи остыли, производство не ведется. Как его контролировать?

– Вот Вы говорили, что с «Гринписом» у Вас не всегда совпадают взгляды на те или иные проблемы. Судя по публичным высказываниям, Вы разошлись во мнениях по поводу целесообразности разработки золотоносного месторождения «Чудное», в свое время входившего в состав нацпарка «Югыд ва».

– Да, у нас разные точки зрения на эту проблему, но решение о начале промышленной разработки месторождения принято государством, и мы его оспаривать не будем. Мы будем смотреть, чтобы пользователь, который получил право работать на этом участке, выполнял все природоохранные требования и не нарушал природоохранного законодательства. В будущем году (в нынешнем там уже снег лежит) в рамках рейдовых проверок по территории нацпарка будем смотреть и промышленные объекты «Голд Минералс». Буквально на днях состоялось совещание в Минпроме РК, на котором представители ЗАО «Голд Минералс» рассказали о том, как компания собирается выполнять взятые на себя обязательства. У них есть вопросы, на которые они и сами не имеют ответа. Например, им непонятно, будут ли поступать инвестиции в том объеме и порядке, в каком они запланированы, как будут решаться вопросы транспортного обеспечения. Но в целом у меня сложилось позитивное впечатление. Компания заключила договоры с нацпарком «Югыд ва», Кожымским РДП, городской администрацией Инты.
По-моему, самое главное, что в Инте-то на общественных слушаниях этот проект получил поддержку практически единогласно.

– По последним публикациям в прессе, со ссылкой на данные общественников из «Гринписа», «Изьватас», Комитета спасения Печоры, сейчас на месторождении идут взрывные работы. Геологоразведочная деятельность, цитирую, «привела к загрязнению находящихся в нацпарке озер Верхние Балбанты и Грубепендиты, нарушению их гидрологического режима и сокращению рыбных запасов. Нарушения столь масштабны, что уже видны на космических снимках». Как Вы это прокомментируете?

– Там действительно ведутся геологоразведочные работы, но не столь уж масштабные. Кто именно устанавливал то, как это повлияло на природные объекты, – мне неизвестно. А по поводу Грубепендиты, могу сказать, что там рыбы никогда и не было. Это высокогорное каровое (ледниковое) озеро. Верхние Балбанты же находится не менее чем в 20 километрах от выделенного участка.

– Экологический контроль в той или иной мере ведет целый ряд ведомств: Управление по недропользованию по РК, Министерство природных ресурсов и охраны окружающей среды РК, управление Роспотребнадзора, управление Росприроднадзора, управление Ростехнадзора... Складывается такое впечатление, что все топчутся на одном пятачке и мешают друг другу.

– Наши функции никак не пересекаются, хотя постоянно переходят от одного ведомства к другому – так уж случилось, что природоохранные органы находятся в состоянии перманентной реорганизации. Так, в прошлом году нам вернули те функции, которые в 2004 году были переданы в Ростехнадзор. Это ведомство должно заниматься вопросами промышленной безопасности, чтобы при производстве определенных работ не страдали люди. Экологический надзор – не совсем свойственное для данной службы дело. Поэтому сейчас разрешения на сбросы и выбросы в окружающую среду, на размещение отходов выдаем мы, а не сотрудники Ростехнадзора. Также нам вернули проведение отдельных видов государственной экологической экспертизы. На какое-то время экологическая экспертиза была совсем сведена на нет, но сейчас эта процедура восстанавливается, и отдельные проекты уже приходят к нам на рассмотрение. Кроме того, мы занимаемся администрированием платы за негативное воздействие на окружающую среду.

– Насколько адекватны платежи тому ущербу, который наносят предприятия окружающей среде?

– Платежи достаточно существенные. В прошлом году в консолидированный республиканский бюджет мы принесли 170 миллионов рублей. Самый крупный плательщик – это ОАО «Воркутауголь». Немалые суммы отчисляют также нефтедобывающие предприятия, «Монди СЛПК». В принципе за счет этих денег можно было бы решить многие природоохранные вопросы. Но пока эти средства размыты в бюджете, не выполняется сам принцип компенсации ущерба природе, нанесенного деятельностью человека. Получается, что государство торгует правом загрязнять окружающую среду для того, чтобы решать какие-то другие задачи. А потому и у плательщиков все время возникают вопросы: «А за что мы платим? Для чего платим?»

– На днях я присутствовала на совещании в парламентском комитете по природным ресурсам, природопользованию и экологии, на котором пытались выяснить, как заставить строителей не портить дороги. И вот в качестве примера одного из эффективных методов привели новость о готовящемся соглашении между правительством и СМГ «Бованенково – Ухта» на сумму в 6,5 миллиарда рублей. По договору эти средства планируется направить именно на ремонт и реконструкцию дорог. В ответ председатель комитета Александр Макаренко не удержался от замечания, что вряд ли это дает право газовикам безобразничать на автотрассе...

– Перед «Газпромом» сейчас поставлена государственная задача – протянуть газопровод. Они отвечают именно за эту работу. Им нужно завезти неимоверно большое количество грузов. Понятно, насколько напряженное движение возникает на автотрассе в районе строительства. Как только они выполнят свой объем работ на одном участке, тут же уходят на другой. Ход рассуждений здесь примерно такой: «Вот мы сегодня здесь интенсивно работаем, но мы платим деньги, чтобы вы после нас могли все восстановить». И с этой точки зрения – это нормальная практика. Другое дело – хватит или не хватит этих денег. Я не берусь судить, достаточно ли будет 6,5 миллиарда рублей на восстановление дорог, но идеологически это правильно. По такой же логике заключаются соглашения о социальном партнерстве.

– Дискуссии идут по поводу реанимации экологического фонда. С Вашей точки зрения, насколько это необходимо?

– Экологический фонд необходим для того, чтобы деньги, перечисляемые в бюджет за негативное воздействие на окружающую среду, распределялись только на природоохранные цели. Но если руководители городов и районов примут соответствующее решение и априори закрепят этот источник доходов по направлению природоохранной деятельности, можно обойтись и без учреждения специального фонда. Для этого необходимо принять поправки в Бюджетный кодекс, пока же эти деньги проходят в бюджете не мечеными.

– Есть ли сейчас у Вас реальные рычаги влияния на политику крупных сырьевых компаний?

– Рычагов влияния не так уж мало, другое дело, что при принятии решений экологические факторы далеко не всегда выходят на первый план. Зачастую они перекрываются социальными, экономическими факторами. К примеру, в 2008 году «Монди СЛПК» за сбросы сточных вод в Вычегду был насчитан солидный штраф за причиненный ущерб. Дело долго рассматривалось во всех инстанциях, но в конечном итоге суд существенно снизил объем платежа. Суд согласился с нами, не сказал, что мы не правы, но… Мы насчитали ущерб на сумму больше 100 миллионов рублей, а по суду предприятие заплатило реально всего-навсего 6,5 миллиона, поскольку ЛПК в этот момент реализовывало проект «Степ», который имел большое социально-экономическое значение для всей республики.

– Появились ли у Вас претензии в ходе недавней проверки компании «ЛУКОЙЛ-Коми»?

– Проверка проводилась в течение 20 дней. Понятно, что за это время мы увидели далеко не все. В настоящее время комиссия северо-западного департамента Росприроднадзора (4 человека) и наши инспекторы еще продолжают работать с документами, готовя к подписанию заключительный акт. Будут составлены определенные рекомендации, и понятно, что не со всеми из них «ЛУКОЙЛ» согласится, а значит, будем слушать возражения на свои требования. Полагаю, что по итогам проверки будет возбуждено не менее 10 административных дел. В частности, мы предлагаем доначислить плату за негативное воздействие, хотя с начала этого года «ЛУКОЙЛ» и так уже заплатил больше 2 миллионов рублей штрафов по административным делам, рассмотренным Управлением Росприроднадзора по РК.

– На территории республики Коми насчитывается более 4,5 тысячи пробуренных когда-то и ликвидируемых нефтяных и газовых скважин, из которых примерно 4 тысячи являются в настоящее время бесхозными. Какую опасность эти объекты представляют для жителей республики?

– Проблема есть, человек много дырок в земной коре понаделал, и часть из них за ненадобностью оставил. Вроде бы и закупорил, а «пробочка» потихоньку разболталась, высохла, выкрошилась. В Интинском районе, например, есть скважины, из которых выделяется сероводород. Дало о себе знать Чибьюское месторождение, где в районе села Куръя Троицко-Печорского района находится не менее 19 скважин, и их техническое состояние вызывает серьезные опасения. На одной из скважин недавно открыто зафонтанировал газ, но героическими усилиями ее закрыли. Недалеко от таежной речушки Чуть близ Ухты столкнулись с необычным явлением. Был зафиксирован подземный пожар, загорелись недра. Какие-то процессы всегда происходят, и за ними нужно наблюдать. Но я бы не стал говорить, что мы сидим на пороховой бочке. Мы не взорвемся, но заниматься этой проблемой надо.

Беседовала Ольга САЖИНА.

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА.

В принципе за счет платежей за негативное воздействие на окружающую среду можно было бы решить многие природоохранные вопросы. Но пока эти средства размыты в бюджете, не выполняется сам принцип компенсации ущерба природе, нанесенного деятельностью человека. Получается, что государство торгует правом загрязнять окружающую среду для того, чтобы решать какие-то другие задачи. А потому и у плательщиков все время возникают вопросы: «А за что мы платим? Для чего платим?»

 Архив рубрики