| Из первых уст |
16 ноября 2007 года |
Элеонора Савельева: Археолог - мужская профессия"
Для известного в нашей республике ученого Элеоноры Анатольевны Савельевой царицей наук является археология. Ей отданы почти полвека жизни, а главной наградой за все трудности и лишения, сопутствующие людям этой профессии, стало множество находок и открытий. Элеонору Анатольевну по праву можно назвать лоцманом по лабиринтам ушедших эпох, в том числе по Средневековью. Ее открытия позволили лучше представить и узнать жителей Перми Вычегодской – предков коренных жителей Республики Коми. В эти дни незаурядная женщина, деятельный человек, талантливый ученый принимает поздравления с юбилеем. Накануне с Элеонорой Савельевой встретилась наш корреспондент. – Элеонора Анатольевна, вы родились в селе Пыелдино. Как из коми глубинки удалось подняться и покорить вершины науки? – Наверное, в любом человеке многое определяют гены, наследственный фактор. Мой отец Павел Матвеевич Чугаев был для своего времени образованным человеком, окончил пединститут, работал учителем. Учительницей была и моя мама. Отца я совсем не помню: когда он ушел на фронт, я была малышкой. Но от отца остались вещи, не часто встречавшиеся в то время в сельских домах: академическое собрание сочинений Пушкина, томики Шекспира, грампластинки с классической музыкой, с ариями опер и оперетт... – Упреждаю ваш дальнейший рассказ, но не могу не поинтересоваться судьбой вашего отца. Вы его потеряли, коль носите другое отчество, или произошло что-то другое? – Война обернулась страшной трагедией для меня. Хотя в силу возраста помнить и прочувствовать в полной мере войну я не могла. Запал в память рассказ, прочитанный когда-то мамой. Ведут наших военнопленных, не дают им пить, кто-то наклонился к луже, по нему стреляют... Дослушать рассказ было выше всяких сил. Потом, позже, я не могла смотреть и фильмы о войне. Так до сих пор и не досмотрела «А зори здесь тихие». К горлу подкатывает комок, льются слезы... Девятого мая в моем доме молчат и радио, и телевизор. Будучи на Западном фронте, в первые же дни войны отец попал в плен. Нам сообщили, что он пропал без вести. Мама осталась с двумя детьми. Уже тогда подступался к ней недуг – она стала глохнуть. Я не имею права судить ее. Она же, решив, что муж погиб, вышла замуж за моего отчима Анатолия Ивановича Савельева. Он тоже был учителем, хорошим, честным человеком. Судьба жестоко обошлась и с ним. Родом он был из города Лузы, рос в зажиточной, справной семье, которую в 30-е годы раскулачили. Повезли на Соловки. По дороге, чтобы уберечь сына от неминуемой гибели, мать столкнула его с подводы. Он долго скитался, бедствовал. В конце концов нашел родителей, которые жили в поселке Новый Бор. Окончил пединститут. Воевал. Освободившись из плена, отец прислал домой письмо. Но возвращаться на родину, думаю, он не хотел. Остерегался, что начнут преследовать, посадят в лагеря. А в Молдавии, где после войны он остался жить, было безопаснее. Хотя бы потому, что все здешнее население в войну находилось «под немцем». Желание увидеть родного отца во мне жило всегда и всегда было очень сильным. Но мечта воплотилась в жизнь лишь после завершения учебы в университете. Я поехала в Молдавию, мы встретились. Отец продолжал работать учителем в школе, оказался очень интеллигентным человеком... – В детстве и вам тоже пришлось расстаться с родиной... – Тронуться с места заставили трудные, голодные послевоенные годы. В нашей семье росло уже пятеро детей. Жили очень тяжело. Сначала прибились к Усть-Выми. Затем переехали на Урал. Потом очутились в Сибири, где я окончила сельскую школу. В 1954 году приехала в Свердловск, поступила на истфак Уральского университета. На «отлично» сдала вступительные экзамены, и в то же время не знала обыкновенных вещей. Например, то, что в библиотеках имеется читальный зал. Все это и многое другое постигала одновременно с учебой. – А что послужило отправной точкой для занятия археологией? – После первого же курса поехали в археологическую экспедицию. Было очень трудно, но одновременно и очень интересно. Ведь занятиям археологией всегда сопутствует романтика. Археолог – всегда первооткрыватель, именно он спустя тысячелетия первым прикасается к предметам, бывшим когда-то в ходу, но давно погребенным под толщей земли. На основе осколков, фрагментов, найденных при раскопках, ему предстоит восстанавливать ход истории. В 1959 году я приехала в Сыктывкар, поступила на работу в Коми филиал Академии наук СССР. И сразу же последовали экспедиции в разные уголки Коми республики. – В первые же годы вашей работы в одну из экспедиций вам улыбнулась редкая удача, а фонды Государственного Эрмитажа пополнились сокровищами из Коми края. Имею в виду обнаруженные вами серебряный ритон и выдолбленную из дерева чашу с затейливыми ручками с фигурками медведей. Как удалось найти их, откуда они попали на Север? – В 1963 году в Княжпогостском районе мы раскопали первый в своем роде Веслянский курганный могильник, оставшийся от эпохи раннего Средневековья – VI-VII веков нашей эры. Захоронения оказались чрезвычайно богатыми, здесь находились кинжалы, боевые ножи, кольчуги, монеты, изделия, инкрустированные драгоценными камнями... А также серебряный сосуд иранского происхождения – ритон в форме головы быка, который сейчас и находится в Эрмитаже. Эти находки свидетельствуют о приходе на Север населения из азиатских степей. Пришельцы являлись опытными литейщиками, хорошо владевшими техникой обработки железа. А богатые захоронения принадлежали знатным воинам, дружинникам. Позже эти племена ассимилировались с местным населением. – На протяжении многих лет вы целенаправленно исследуете и изучаете культуру Перми Вычегодской – эпоху формирования народа коми. Можно ли объяснить, как и когда это формирование происходило? – Любая археологическая находка – это определенное звено в цепочке, ведущей в глубь веков. Но ни на одном черепке не написано, какому народу этот предмет принадлежал. На помощь археологу приходят данные антропологии, письменные источники, фольклор, топонимика... Все эти знания в комплексе и дают основание говорить, что формирование Перми Вычегодской проходило в Средневековье, с XI по XIV века. Границы расселения этого народа очерчены еще в «Житии Стефана Пермского», вышедшем в XIV веке из-под пера его биографа Епифания Премудрого. Результаты моих экспедиций во многом подтверждают это. Но они помогли расширить и дополнить эти знания новыми данными. Интересными и продуктивными стали экспедиции по окраинам древней Пермской земли. Например, на Удору. Здесь, возле деревни Выльгорт, мы открыли могильник XII-XIII веков. В научной литературе господствовало мнение, что коми население эти земли обжило достаточно поздно. Наши находки свидетельствуют, что уже в XII веке древние коми жили на Удоре, ближайшими соседями которых были прибалтийские финны. Заимствования из этих языков вошли и в удорский диалект коми языка. Очень интересные находки ожидали и в Ленском районе Архангельской области. На то, что в этих местах раньше обитали предки современных коми, указывали и местные топонимы: Шойнаяг, Шойнашор, Шойнаты... Подтвердили это и раскопки. Здесь были найдены интересные погребения – своеобразные домики мертвых, сооружения на столбах с помостом. Вспомнились легенды о чуди, подрубившей столбы и ушедшей в землю. Или взять Лоемский комплекс памятников. Раскопки в селе Лойма обернулись потрясающими находками: височными кольцами, богатыми ожерельями, бусами, подвесками... Могильник был оставлен финским населением, обитавшим когда-то в северо-западной Руси, а в XIII-XIV веках появившемся на реке Лузе. – Чем объясняется такое большое количество всевозможных украшений, обнаруживаемых при археологических раскопках? Женщины в древности были большими модницами? – В древности украшения любили не только женщины, но и мужчины. Африканцы, например, носили на руках и ногах по нескольку килограммов браслетов. Со временем, как я говорю, сильный пол набрался ума и сбросил с себя весь этот тяжелый груз. А женщины всегда заботились о своей внешности, привлекательности. Во все времена существовала и мода. Она же диктовала, какие украшения носить. В древности все украшения наделялись магическим смыслом, являлись оберегами. По археологическим находкам мы можем восстановить весь комплекс женских украшений, служивших оберегом головы, груди, лона. Кстати, финно-угорские женщины отличались особенным пристрастием к шумящим подвескам. – Разделяете ли вы мнение о том, что в древности на территории нашей республики располагалось легендарное государство Биармия? – Не разделяю. Если бы это было так, то здесь бы остались следы викингов. При раскопках встречаются лишь отдельные предметы скандинавского происхождения. Биармия, возможно, существовала, но располагалась западнее от Коми, вероятнее всего, в Подвинье. – Существовала ли у древних коми Зарни ань – Золотая баба? – Хочется в это верить. Тем более осталось немало описаний Зарни ань. Хотя мы, археологи, ее пока не нашли. Бесспорный факт: коми женщины были достаточно самостоятельны, независимы, самодостаточны. Мне еще довелось встретить коми бабушку в Весляне, которая с топором ходила на медведя. Не исключено, что у коми и была женщина-богиня. Хотя я считаю, что каждая женщина – это богиня. – Как вы оцениваете охрану археологических памятников в наши дни? – Хотя принят закон об охране памятников истории и культуры, но механизм его действия, по-моему, до конца не проработан. Правда, промышленное освоение каждого нового участка на территории республики сейчас не проходит без соответствующей научной экспертизы. К сожалению, даже у нас уже появились черные археологи. Не исключаю, что среди них могут быть и те, кто получил профессиональное историческое образование. На эту мысль наталкивает то, что действуют «гробокопатели» довольно квалифицированно, грамотно делают шурфы, извлекают наиболее ценные предметы. Это заставляет нас в последние годы не афишировать свои археологические открытия. – Элеонора Анатольевна, почти вся беседа оказалась посвящена вашей научной работе. А ведь вы стояли у истоков создания исторического факультета СГУ, были первым деканом истфака... – Это было самое счастливое время моей жизни. Работая на истфаке, удалось организовать и самые крупные по составу участников археологические экспедиции... – Перед встречей с вами узнала, что женщины-археологи из Коми научного центра сейчас в полевые экспедиции не выезжают. С чем это связано? – Археолог – это мужская работа, мужская профессия, связанная с большими физическими нагрузками, длительными разлуками с семьей. А женщина с древности является хранительницей домашнего очага. – Что кроме науки еще греет ваше сердце? – Дочь и внучка. Внучка сейчас учится в Москве, в институте лингвистики и межкультурной коммуникации. У нее есть задатки ученого, но свяжет ли она свою жизнь с наукой – покажет время. И, конечно, друзья, которых, увы, с каждым годом становится все меньше. – Часто ли ловите себя на мысли снова поехать в археологическую экспедицию? – Конечно, часто. Многое сделано, но еще больше остается необследованного, неоткрытого. Жизнь проходит быстро, а нас, археологов, очень мало. Хотелось бы еще раз побывать и возле деревни Весляна на Выми. И съездить в Котлас, где недавно обнаружено городище с предметами, близкими культуре Перми Вычегодской. Ничего удивительного: Котлас в древности назывался Пырас, что по-коми означает «вход». По легендам, Стефан Пермский свою миссионерскую деятельность начал именно от Котласа. Беседовала Анна СИВКОВА. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА. |
Потерявшие колею / В Сыктывкарский кризисный центр для мужчин ежегодно обращаются тысячи человек
