| Дым Отечества |
21 февраля 2009 года |
Не пропавшие без вести/ На публикации в "Дыме Отечества" откликнулись родственники 30 из 250 наших земляков, погибших в фашистских концлагерях
В предыдущем, январском, выпуске приложения «Дым Отечества» мы завершили публикацию списков солдат Великой Отечественной войны, наших земляков. Все они долгое время числились пропавшими без вести. Хотя на самом деле все 250 человек погибли в фашистских концлагерях, уже с 1945 года время и место их гибели было известно. Но понадобилось еще почти 65 лет, чтобы об этом узнали их родные и близкие. По завершении публикации списков военнопленных мы обещали подробнее рассказать об этом поиске и людях, откликнувшихся на него, а также о солдатах, которых на протяжении десятилетий не устали ждать их родственники: жены, дети, внуки. Об этом – сегодняшний рассказ. Папина дочка Первая встреча с дочерью «без вести пропавшего» солдата произошла в селе Койгородок. Была осень. На дверях дома Елизаветы Григорьевны Мелешко висел замок. Что делать? На противоположной стороне улицы, за огороженным участком, какая-то женщина копала картошку. Когда она подняла голову, сомнения, кто это, развеялись моментально. Пожилая женщина была почти полной копией солдата Григория Михайловича Клинцова, чья фотография из лагерной учетной карточки напечатана в нашей газете. «Папина дочка», – слетело с моих уст. В ответ на это глаза Елизаветы Григорьевны застлали слезы: «Мне всегда так говорили. А я папу почти не помню. Его взяли на войну 23 июня 1941 года. Мне было всего два года». «Папина дочка». Эти слова позже прозвучали и от других собеседниц. Сыктывкарский врач Нина Ивановна Антипина тоже осталась без отца двухлетней. Но и мама, и другие родственники всегда видели в ней сгинувшего в немецком плену отца Ивана Семеновича Полякова. Как и у ее коллеги, тоже врача, Альбины Михайловны Курыдкашиной. Альбина Карпова осталась без отца, Михаила Федоровича Карпова, совсем крохой. На довоенном семейном снимке ее совсем не видно, лежит на коленях у мамы, укутанная в одеяльце. Родившаяся в 1941 году, уже год спустя она лишилась отца, пришла похоронка – пропал без вести. «Папина дочка» – это сравнение, обдававшее и радостью, и ни с чем не передаваемой горечью, стало для женщины самой сокровенной памятью об отце. Внешнее сходство отцов, погибших в немецкой неволе, с детьми, большинство из которых в силу малолетства не помнят своих пап, – одно из самых поразительных, трепетных итогов прошедшей акции «Дыма Отечества». Списки военнопленных с датами их гибели и местом последнего приюта, напечатанные в газете, обернулись шквалом потрясения среди жителей республики. Каждый звонок в редакцию и каждый телефонный разговор прерывался комком в горле, с трудом подбираемыми словами, слезами, рыданием. Не скрывали удивления и потрясения не только дети «без вести пропавших солдат», неожиданно узнавшие об их последних месяцах жизни, но и их внуки, племянники, другие родственники, односельчане. Всего откликнулось около 30 семей из разных районов республики. Каждая беседа, каждая встреча на протяжении девяти месяцев (списки без вести пропавших солдат печатались в «Дыме Отечества» с мая 2008 по январь 2009 года) сопровождалась шквалом вопросов. Чаще всего – недоуменных. Архивы немецких концлагерей, как известно, в качестве трофейных материалов были вывезены советскими войсками из Германии в СССР сразу же после войны, в 1945-1948 годах. И на десятки лет засекречены. Какую государственную тайну представляли для страны, к примеру, даты смерти военнопленных? Почему их жен и детей лишили простого и по-человечески понятного права знать хотя бы день упокоения их мужей и отцов, чтобы по православному обычаю вспомянуть их в этот день? Выяснилось, что уже в 90-е годы дубликаты учетных карточек военнопленных немецких концлагерей – наших земляков – были переданы в хранилища Республики Коми. Почему хотя бы тогда, с опозданием в полвека, никто не потрудился уведомить семьи «без вести пропавших» солдат о том, что они не пропали безвестно, а место их гибели известно? Оказалось, что данные о пребывании в немецком плену некоторых солдат, чьи фамилии значатся и в списке «Дыма Отечества», уже публиковались и на страницах республиканской Книги Памяти. И снова не обойтись без вопроса: почему данные учетных карточек военнопленных и тех, что увидели свет в Книге Памяти, в отношении большинства солдат из этого списка не совпадают? Двадцатилетние Напомним, что на поиск сведений о «без вести пропавших» земляках сподвигла ухтинка Наталья Питюлина. В течение многих лет она разыскивала данные о своем дедушке Изосиме Трошеве, бесследно сгинувшем в войну. И отыскала спрятанные «в воду концы». Прах уроженца коми села Чукаыб Изосима Степановича Трошева внучка отыскала на территории Германии, в бывшем фашистском концлагере Витцендорф. Четверо родственников «без вести пропавшего» солдата из Коми три года назад навестили мемориал на месте этого лагеря, где покоится их родич. После возвращения в Коми Наталья Леонидовна попыталась ответить на возникшие вопросы: кто были солагерниками отца из нашего края, кто похоронен вместе с ним в огромных братских могилах? Вопросы без ответа не остались. С 2006 года Министерство обороны Российской Федерации стало публиковать на специальном сайте данные учетных карточек военнопленных немецких концлагерей. Огромный массив материалов был выставлен во всемирной паутине без региональной классификации, на немецком языке, с неминуемыми при этом искажениями фамилий, населенных пунктов. Понабились большие усилия, чтобы из моря информации найти и обобщить сведения о наших земляках. На сегодня список уроженцев Коми, подготовленный Н.Питюлиной, включает более 250 фамилий. На бывших лагерных кладбищах, раскинувшихся от Польши до Австрии, остались лежать уроженцы всех районов нашей республики. Совсем молодые ребята и мужики в расцвете сил и лет. Павел Осипович Хозяинов из деревни Гарево Усть-Цилемского района был призван на фронт 20-летним. В 21 год погиб в фашистском плену. «От таких известий я вся расстроилась, заболела, но хочу поблагодарить вас от всего сердца, – написала в редакцию из деревни Карпушевка Усть-Цилемского района племянница погибшего солдата Мария Фомична Петрова. Родители Павла Хозяинова отправили на фронт четверых сыновей. Никто живым домой не вернулся». Всего двадцать один год был отмерен судьбой и Степану Васильевичу Попову из села Большелуг Корткеросского района. Понятно, что он не успел создать и семью. На войне пропал без вести. Но вернувшийся с фронта на протезе и костылях брат Семена Вячеслав и сестра Агния продолжали ждать его. Надежды подпитывал и пример их отца Василия Порфирьевича. Он воевал в Первую мировую, попал в Австрии в плен. Но сумел бежать. Правда, хоронясь и добираясь до своих, хлебнул немало лиха, подкосил здоровье, после демобилизации недолго и прожил. «Может, и Степан схоронился где-то, сумел спастись, выжил», – время от времени делились соображениями Поповы. Обо всем этом рассказал сын Вячеслава Васильевича – Алексей Вячеславович Попов, известный в республике драматург, член Союза писателей России. Увидев в списках военнопленных солдат имя дяди, Алексей Попов счел это неким пророчеством. Дело в том, что начало публикации списков погибших солдат в «Дыме Отечества» совпало с выходом в свет в журнале «Войвыв кодзув» воспоминаний его отца Вячеслава Попова. В них фронтовик добрым словом вспоминал и пропавшего без вести брата Степана. Вслед за журнальной публикацией из небытия всплыли и данные о времени, месте его гибели. «Удивительное совпадение», – никак не мог поверить такому стечению обстоятельств Алексей Попов. Еще один их одногодок Всеволод Андреевич Калимов, уроженец деревни Оквад Усть-Вымского района, домашний кров покинул в 1939 году. Армейскую службу проходил в Саратовской области. Отсюда, из города Балашова, прислал последнее письмо. Написал его по-коми, сообщал, что направляют в Бобруйск, на Западном направлении неспокойно, видимо, надвигаются какие-то события. И пропал. Оказалось, что 13 июля 1941 года в районе белорусского Рогачева его взяли в плен и уже в декабре 1941 года он погиб в концлагере Оэрбке. Оба брата Всеволода – Степан и Василий – на войне уцелели, правда, Василий Андреевич вернулся без одной ноги. Война отняла у большой семьи Калимовых и мать, Анну Ильиничну, она умерла от холода и надрыва в 1942 году. Из девяти братьев и сестер Калимовых трое продолжают жить и здравствовать. Обо всем этом рассказали сестра Всеволода Калимова Зинаида Андреевна и племянница Галина Валерьяновна Туисова. Защитники от сохи Самый старший из тех, чьи родственники откликнулись, – Павел Александрович Комышев из поселка Кажым Койгородского района. К началу войны мастеру – золотые руки, хорошему плотнику перевалило за 40 лет.
В 1941 году, оставив на попечении жены Таисии Дмитриевны пятерых детей, он ушел на войну. В 1942 году семье пришла похоронка. А в следующем, 1943 году горе осиротевшей семьи усугубила еще одна казенная бумажка. Из нее Комышевы узнали, что муж и отец, оказывается, не погиб, а пропал без вести. В тот же год на фронт взяли старшего сына сгинувшего бесследно солдата – Михаила. Его дочь, Галина Михайловна Комышева, избежала сиротства, отец вернулся с войны живым. О том, что дед Павел в 1943 году был пленен под Белгородом, а в 1944 году умер в лазарете концлагеря Хоэнштайн, узнала из наших публикаций. Почти в это же самое время, летом 1943 года, и тоже под Белгородом, попал в плен и Егор Степанович Рочев из села Кедва Ухтинского района. Его дочь Анна Егоровна, как и многие дети военных лет, осталась без отца еще в утробе матери. Хотя по всем законам логики должна была расти рядом с отцом. Ведь Егора Рочева после серьезного ранения, повредившего руку, в 1942 году с фронта списали, оправили домой. Но в 1943 году его, «белобилетника», вызвали в военкомат, приказали собраться и снова отправили на войну. Инвалид-фронтовик очутился в самом пекле сражений, попал в плен, весной 1944 года умер в концлагере Форелькруг/Зенне. В районе Курска летом 1942 года попал в плен и Яков Захарович Павлов из удорской деревни Латьюга. Как и большинство его товарищей по лагерям из нашего списка, в фашистский лагерь он попал без ранений, здоровым. Но очутившись в конц-лагере Ламсдорф на территории Польши, 32-летний мужчина быстро подхватил туберкулез, уже в августе 1943 года погиб. По словам Любови Андреевны Мишариной из Корткероса, многочисленные родственники Якова Павлова ничего этого не знали. Глотая слезы, слушала сведения о «пропавшем без вести» отце и сыктывкарка Милюза Васильевна Лажанева. Колхозник из села Пожег Василий Александрович Лажанев очутился в плену месяц спустя после начала войны –
24 июля 1941 года. В это время фашистские войска уже достигли города Чудово Ленинградской (ныне Новгородской) области. Отсюда семья Василия Лажанева, жена, сын и дочери получили на отца похоронку. А позже – извещение о пропаже без вести. И лишь сейчас узнали о точке на карте, где он похоронен. Она называется Витцендорф. «От отца осталось мое редкое имя. Да еще ощущение от его рук. Он часто брал меня на руки, носил и кружил по комнате. А разлучили нас, когда мне было три с половиной года», – рассказала дочь солдата. Плененные в первом бою В судьбах солдат – и довоенного, и военного периода – немало общего. К примеру, многие «пропавшие без вести» и очутившиеся в фашистской неволе наши земляки попали в плен в первые же дни войны. Большинство – в Прибалтике, в Эстонии. В этом факте, зная трагические коллизии первых месяцев начала Великой Отечественной войны, нет ничего удивительного. Одна винтовка на роту, приказ: «Ни шагу назад!» Обратная сторона этого – покалеченные, изуродованные судьбы, скитания в неволе, смерть в концлагере. Сенькин Андрей Дмитриевич из деревни Седтыдин Усть-Куломского района попал в плен через несколько дней после приезда на фронт – 23 июля 1941 года в Эстонии. В памяти односельчан остались его добродушие, юмор, виртуозная игра на гармошке. Погиб в декабре 1941 года в Витцендорфе. 29 июля 1941 года в Прибалтике очутился в плену и его земляк из села Руч Ульныров Иван Афанасьевич. «Мы так рады вашему известию, ведь считали деда без вести пропавшим», – написала его внучка Анна Александровна Ульнырова. Солдат погиб 3 января 1942 года в концлагере Бад-Зульца. В августе 1941 года около Тарту был взят в плен еще один земляк устькуломцев Василий Ефимович Шахов из Седтыдина. В том же году он погиб в Витцендорфе. Его дочь Мария, внуки, племянники ничего этого не знали. Спустя всего две недели после начала войны, 7 июля 1941 года, в Эстонии попал в плен и Анатолий Александрович Торлопов из Шыладора Сыктывдинского района. «По рассказам матери, Агнии Ивановны, мощный, сильный был человек. Даже с разъяренным быком в схватки вступал и выигрывал», – рассказал об отце сыктывкарец Валерьян Анатольевич Торлопов. Природой и всевышним данное здоровье не сохранили жизнь солдату. Правда, он продержался дольше других, погиб в лазарете Херлесхаузен в июле 1944 года. В июле 1941 года, и тоже в Эстонии, был захвачен в плен и Харлампий Васильевич Попов из деревни Даньдор Сыктывдинского района. Уже в ноябре он погиб в Витцендорфе. С этого времени его дочь Нина осталась круглой сиротой. До войны, пятимесячной крохой, она потеряла мать. Женщина простудилась на лесосплаве и быстро угасла. Отец женился второй раз. Девочку взяла к себе бабушка, мамина мать. Ее Нина Харлампиевна всю жизнь и называла мамой. Хотя и с мамой-бабушкой удалось пожить рядом недолго: та заболела, девочку определили в детдом, здесь она выросла. «Останься папа жив, все сложилось бы по-другому. Перед отправкой на фронт, рассказывали, он заскочил к бабушке, к своей первой теще. «Нину береги!» – повторил несколько раз. Вот я и уцелела», – смахивает слезы Нина Харлампиевна Торлопова. «Приеду и дострою дом», – собираясь на войну, обещал родным Александр Евдокимович Майбуров из деревни Карвуджем Койгородского района. Но под Тарту 27 июля 1941 года попал в плен, погиб в концлагере на территории Чехии. «И дом остался недостроенным, и родная деревня деда исчезла», – перечисляет «небоевые» потери войны его племянница Людмила Владимировна Майбурова. Женская доля Марата Алексеевича Лена из села Подъельск Корткеросского района в селе знали под двумя именами: Поликарп Шелепанов и Марат Лен. Свое имя колхозник поменял, поддавшись революционному порыву, который в 20-е годы охватил и крестьян Коми края. Не мог предположить отец четверых детей, что закончит свои дни в концлагере Гросс-Борн-Редеритц в Германии. «Как мы только выжили? – вздыхает дочь солдата Гая Маратовна Зизганова. – Полуголодные, оборванные, с обувкой из разных кусочков на ногах. Маме, Анне Степановне, великое спасибо, не дала умереть, спасла». Благодарили матерей и бабушек все откликнувшиеся на публикации читатели. Им, оставшимся в тылу, приходилось очень нелегко. 16 августа 1941 года Сталин подписал приказ, предусматривающий карательные меры против семей солдат, очутившихся в плену. Из приказа следовало, что сдавшиеся в плен советские солдаты считаются злостными дезертирами, а их семьи подлежат аресту. В печати имеются свидетельства последовавших после подписания указа арестов. Но, видимо, эта волна не успела накрыть Коми республику. Причина отказа от жестких мер очевидна. Никто, ни советское, ни немецкое руководство, наверное, не ожидало такого масштаба и количества военнопленных. По некоторым источникам, в фашист-ских концлагерях пребывало около 5,7 миллиона советских людей. Приблизительно 56 тысяч человек из каждого региона! Если бы аресту и водворению в лагеря подверглись и их семьи, кто бы тогда ковал победу в тылу? Избежав ареста, жены пропавших без вести солдат не избежали подозрений, шантажа, обвинений. Дочери Ивана Семеновича Полякова – Нина Ивановна и Анна Ивановна – помнят, как их мать, Евдокию Максимовну, председатель колхоза запер в конторе, грозился отдать под суд. Женщина уговорила техничку отпереть дверь, сбегать домой. С дочками поспешили к ручью сполоснуть выстиранное белье. И вдруг откуда ни возьмись председатель на лошади, он отшвырнул мать от дочерей. Копыта председательской лошади начали втаптывать белье в грязь. «Такое остервенение редко когда увидишь», – передают сестры свои ощущения 60-летней давности. «Летом питались крапивой.
А зимой спилим осинки на дрова, а опилки – в рот», – вспоминает Елизавета Григорьевна Мелешко. «Голод и холод вот теперь дают о себе знать. Болею, памяти не стало», – поделилась Лия Васильевна Васильева из удорского села Чернутьево. Ее отца, Василия Степановича Васильева, взяли на фронт, когда дочь еще не появилась на свет. Он погиб 12 декабря 1944 года в фашистском концлагере Везуве. Чтобы не расслабляться и не плакать, жена Василия Ивановича Вокуева из деревни Аким Ухтинского района придумала свой оригинальный рецепт стойкости. Увидит Домна Алексеевна, что забор рухнул, крыша прохудилась или печь ремонта требует, принимается... ругаться. «Да где же тебя, Василий, носит. Куда подевался, где запропастился, почему не возвращаешься? – передает «браные» слова ее дочь ухтинка Тамара Васильевна Луста. – С этими словами мать принималась вершить мужские дела, поправлять прорехи. Все у нее получалось ладно, крепко, хорошо. А ее «ругательства», адресованные мужу, заменяли причитания о нем». Еще они изо всех сил пытались найти хоть какие-то сведения о мужьях, отыскать их однополчан. Жена Михаила Никитьевича Старцева из сысольского села Куниб обошла все близлежащие веси. Передавала затем дочери Нине, как потряс ее рассказ одного фронтовика из Чухлома. Перед расстрелом пленных «пропустили» сквозь строй фашистских солдат с шомполами. Кое-как засыпав ров с убитыми и ранеными, фашисты ушли. А ему, заваленному трупами, удалось выбраться из рва, спрятаться, выйти к своим. «Может, и наш отец спасся?» – спрашивала мать. Увы, он погиб 27 ноября 1941 года в концлагере Гросс-Борн-Редеритц. За неимением газетной площади нет возможности рассказать о всех откликнувшихся, поэтому остальных лишь кратко перечислим. Отозвались родные Ивана Васильевича Коровина из удорской деревни Коптюга, брат и сестра Александра Ивановича Панюкова из села Небдино Корткеросского района, дочь Алексея Ивановича Торопова из деревни Гурган Койгородского района, внуки Василия Иосифовича Курыдкашина из удорского села Кослан, родные Григория Ивановича Щанова из деревни Онежье Княжпогостского района. А внучка Николая Титовича Потапова из деревни Сёйты Сыктывдинского района Нина Прокопьевна Потапова сказала, что не только узнала время и место гибели деда, но обрела и его фотокарточку. Единственный снимок Николая Потапова в родовом доме в Сёйты уничтожил пожар. Теперь неожиданно обрели другой – из его лагерной учетной карточки. Мы – из Витцендорфа Хочется подробнее остановиться на судьбе одного из узников Витцендорфа – Владимира Николаевича Попова. Еще в 2003 году его предкам и потомкам в «Дыме Отечества» была посвящена отдельная публикация. Хотя Владимир Николаевич до войны проживал и призывался в ополчение из Москвы, его корни – усть-сысольские. Семья Богословских, откуда происходила его мать, по праву считалась в нашем городе на рубеже XIX-XX веков одной из самых образованных. Владимир Попов, как и многие другие представители клана Богословских – Поповых, получил высшее образование. До обоснования в Москве трудился в лесоустроительных партиях, обошел все Приуралье. Обо всем этом рассказала впервые побывавшая на Коми земле в середине 90-х годов прошлого столетия дочь Владимира Николаевича – Валерия Владимировна. От москвички с коми корнями тогда же узнали трагическую и одновременно трогательную историю. В.Н.Попов пропал без вести в 1941 году, будучи в народном ополчении. Вскоре после войны его семья получила письмо от фронтовика, с которым отец, как выяснилось, вместе находился в концлагере. Концлагерь назывался Витцендорф. Собарачник Владимира Николаевича спешил выполнить его последнюю волю – передать крохотные, размером с ноготок, фотокарточки жены Клавдии Павловны и старшей дочери Киры. Каким-то чудом военнопленный сумел сохранить их, пройдя через все круги лагерного ада. Смертельно больной, а умер Владимир Николаевич Попов в Витцендорфе 17 ноября 1942 года, он попросил товарища возвратить дорогие снимочки, если тот спасется, его семье в Москву. И он выполнил эту просьбу. После получения письма с крохотными фотокарточками Клавдия Павловна сумела выхлопотать пенсию дочкам. Ведь родным без вести пропавших никакие пособия, льготы, пенсии не полагались. Несколько лет назад в Сыктывкар, в Музей истории просвещения Коми края, Валерия Владимировна Попова передала архив отца, узника Витцендорфа Владимира Николаевича Попова: полевые дневники, удостоверения, сделанные им в экспедициях, уникальные фотографии. Число узников немецких концлагерей – советских военнопленных, которым удалось выжить, спастись, судя по всему, невелико. Уцелевших солдат после немецких лагерей ждали советские лагеря. Здесь и так их не сильно плотные ряды поредели совсем. И все же один из узников Витцендорфа не только выжил, но и написал книгу о пережитом. Житель Свердловской области Виктор Мальков свои воспоминания назвал просто и ясно: «Пропавшие без вести». Бывший военнопленный в мемуарах воспроизвел страшные, жуткие картины своего обретания в лагерях. Мальков стал одним из 323 тысяч советских солдат из войск Западного военного округа, плененных на так называемом Белостокском выступе. В «Шталаге 10Д/310 Витцендорф» он выжил чудом. В исключительно трудных, катастрофических условиях руку помощи протягивали такие же, как и он, советские пленные и... немецкие офицеры. Один из них не дал заразиться тифом, другой устроил в «Картай». За дверью с этой надписью составлялись карточки военнопленных. Мальков, обучавшийся до войны в техникуме, изучал латинский язык и мог вносить в учетные карточки данные о них немецкими (латинскими) буквами. Окончательно же спасла Виктора Малькова от гибели... любовь. Выживших в лютую тифозную зиму 1941-1942 годов заключенных определяли работать в лагерные мастерские и на некоторые предприятия города. Мальков попал в частную пекарню. Его хозяева никакой ненависти к пленному русскому не испытывали, чем могли помогали. А между их дочерью и подневольным работником вспыхнуло большое чувство, которое Виктор Михайлович Мальков пронес через всю жизнь и описал в своей книге. Кстати, еще в 1991 году он побывал в Германии, посетил два лагерных кладбища, на которых остались лежать его друзья по выпавшему на их долю несчастью. Поиск сведений о пропавших без вести солдатах прошедшей акцией «Дыма Отечества» не завершается. На очереди – публикации еще одного списка. В ближайшие месяцы впервые в республике мы обнародуем фамилии солдат – наших земляков, погибших в лагерях для военнопленных на территории Финляндии в годы Второй мировой войны с 1941 по 1944 год. В стороне от больших городов И последнее. Родственники многих военнопленных солдат спрашивают, где находился тот или иной фашистский концлагерь. Наталья Питюлина подготовила этот список в надежде, что желание хотя бы некоторых наших земляков навестить последний приют их не без вести пропавших родных обязательно осуществится. Хоэнштайн – ныне Круликово, около Ольштынек, Польша. На север от Варшавы 186 км; Торн – ныне Торунь, Польша. На северо-запад от Варшавы 211 км; Заган – ныне Жагань, Польша. На северо-запад от Вроцлава 164 км; Нойбранденбург – ныне Нойбранденбург, Передняя Померания, Германия. На север от Берлина 183 км; Мюльберг – ныне Мюльберг-на-Эльбе, Бранденбург, Германия. 161 км на юг от Берлина; Цайтхайн – ныне Цайтхайн, Саксония, Германия. На северо-запад от Дрездена 60 км; Хемер – ныне Хемер, Северный Рейн – Вестфалия, Германия. На юго-восток от Дортмунда 41 км; Везуве – ныне Харен/Везуве, Нижняя Саксония, Германия. На запад от Бремена 173 км; Шлосс-Хольте-Штукенброк – ныне Шлосс-Хольте-Штукенброк, Северный Рейн – Вестфалия, Германия. На юго-запад от Ганновера 122 км; Бад Орб – ныне Бад Орб, Гессен, Германия. На восток от Франк-фурта-на-Майне 57 км; Бад Зульца – ныне Бад Зульца, Тюрингия, Германия. На юго-запад от Лейпцига 86 км; Зандбостель – ныне Зандбостель, Нижняя Саксония, Германия. На запад от Гамбурга 92 км; Витцендорф – ныне Витцендорф, Нижняя Саксония, Германия, на юг от Гамбурга 86 км; Оэрбке – ныне Оэрбке, Нижняя Саксония, Германия. На юг от Гамбурга 96 км; Берген-Бельзен – ныне Берген-Бельзен, Нижняя Саксония, Германия, на юг от Гамбурга 99 км; Фаллингбостель – ныне Фаллингбостель, Нижняя Саксония, Германия. На юг от Гамбурга 94 км; Гнайксендорф – ныне Кремс-на-Дунае, Австрия. На запад от Вены 76 км. Анна СИВКОВА. Уже после завершения публикации списка военно-пленных в интернете отыскались данные еще о нескольких солдатах, уроженцах Коми республики или проживавших в нашем крае. 251. Размыслов Анатолий Егорович, 24.05.1922 г.р. Погиб 27.10.1941 г. в концлагере Седлце (ныне Седлце, Польша). 252. Лосев Андрей Иванович, 10.10.1909 г.р., д. (неразб.), Железнодорожный район. Умер в концлагере Бад-Орб (ныне Бад-Орб, земля Гессен, Германия) 15.03.1942 г. Мать – Анна (возможно, Лосева Анна Леонтьевна). 253. Лапшин Иван Андреевич, 08.02.1920 г.р., д. Яг (Ягиб?), Сысольский р-н. Погиб 23.08.1942 г. в концлагере Заган (ныне Заган, Польша). Родственница – Александра Лапшина. 254. Гулынин Николай Николаевич, 1918 г.р., д. Межог, Усть-Вымский р-н. Призван Октябрьским РВК г.Архангельска. 255. Рогов Всеволод Иванович, 17.02.1913 г.р., место рождения – неразборчиво. Погиб 05.11.1941 г. в концлагере Витцендорф (ныне Витцендорф, Нижняя Саксония, Германия). Фамилия матери – неразборчива. 256. Калимов Иван Васильевич, 1924 г., д. Симаково. Содержался в концлагере Бад-Зульца (ныне Бад-Зульца, земля Тюрингия). Умер в лазарете Херлесхаузен. Имя матери – Елизавета (возможно, проживала в Киеве). 257. Киришов (Кривушев?) Григорий Васильевич, 1911 г.р., д.Кузиерт(?), Удорский р-н. Погиб 18.11.41 г. в концлагере Фореллькруг/Зенне. Родственник – Киришов (Кривушев?) В.Ф. 258. Попов Семен Васильевич, 10.09.1902 г.р. Погиб 12.11.1942 г. в концлагере Седлце (ныне Седлце, Польша). 259. Ильчуков Василий Дмитриевич, 1907 г.р., д.Погост. Погиб 01.10.1942 г. в концлагере Седлце (ныне Седлце, Польша). Жена – Ильчукова. Список подготовлен и переведен с немецкого Натальей ПИТЮЛИНОЙ. |
Что имеем - не храним, потерявши - плачем / В 90-летней истории охраны памятников в нашем крае были и взлеты, и идеологические шараханья...
