| Личное Дело |
18 января 2008 года |
Отцовский "диагноз" заточил сына в интернате для умственно отсталых
Володя не может самомстоятельно пересесть в инвалидное кресло с кровати, чтобы заниматься на любимом ноутбуке: опухоль,
Володя Костров из той породы людей, которых называют солнечными. Невозможно, пообщавшись с ним единожды, уйти и забыть о встрече. Он не отпускает. Держит своим потрясающим обаянием, удивительным при его состоянии оптимизмом. И мужеством, которого подчас не хватает взрослым и здоровым людям. Вот уже более четырех лет Вова привязан к инвалидному креслу. Болезнь затормозила его физическое развитие, он выглядит на несколько лет младше своего возраста. При всем при этом у него светлая, умная голова и огромное желание учиться. Каждый день, переживая боль, Вова ждет ответ из Московского института нейрохирургии им.Бурденко, где ему могут сделать сложнейшую операцию на позвоночник. Года два назад операцию могли бы сделать и в республике. Но слишком, по мнению специалистов, упущено время. Два года по инициативе своего отца мальчик был практически изолирован от общества... Под знаком беды Кажется, злой рок преследовал Володю Кострова с рождения. Он инвалид с детства по зрению: мальчик родился с врожденной катарактой. Володя родился на Украине, в Полтавской области. После родов его мама, Любовь Кострова, заболела. Диагноз – нейрофиброматоз, который поставили ей врачи, оказался слишком неутешительным. Именно этим редким заболеванием, по мнению медиков, страдали многие жители Украины, родившиеся или проведшие детство в так называемом постчернобыльском пространстве. Но что самое страшное – в большинстве случаев это заболевание передается по наследству. Недолго прожив на Украине, семья Костровых с маленьким Володей переехала на родину Любы в город Микунь Усть-Вымского района, где живут ее мама Мария Завальнюк и сестра Зоя Киемова. Вырастившая троих детей, Мария Николаевна не чаяла души во внуке. Чтобы молодые жили полной жизнью и ничего не мешало покою дочери, выхлопотала для них отдельную жилплощадь. Сначала комнату в общежитии, а спустя какое-то время, узнав, что в городке собираются сдавать деревянные малоквартирные дома, решилась обратиться в администрацию Главы республики. Просьбу Марии Николаевны уважили. В 1997 году молодая семья Костровых поселилась в двухкомнатной квартире нового дома. За исключением проблем со зрением Вова Костров до поры до времени рос здоровым ребенком – редко болел простудами, был, как и подобает мальчишкам в его возрасте, подвижным, активным, любознательным. Разве что чуточку ранимым... Адресат выбыл... Через год, как отметили новоселье в новом доме, случилось страшное: Любовь Кострова умерла. Говорят, горе сближает. Но в данном случае все произошло наоборот. Между бабушкой и отцом ребенка пролегла пропасть. Мария Николаевна в свою очередь проявляла настойчивость. Через непродолжительное время отец Володи Сергей Анатольевич Костров женился, переехал жить в Эжвинский район Сыктывкара на съемную квартиру. Сына забрал с собой, но вскоре определил мальчика в Грязовецкую школу-интернат для слабовидящих детей (Вологодская область). Доучиться в этой школе Володе не довелось. Однажды без объяснения причин отец забрал мальчика из школы и перевез его жить к своей матери на Украину. О том, что Вова покинул интернат, Мария Николаевна узнала, когда посылка, отправленная ею на имя ребенка, вернулась обратно с пометкой: адресат выбыл. Еще два года Вова проучился в одной из украинских школ. Учился бы, может быть, и дальше, но сработал наследственный фактор: он заболел, из-за невыносимой боли в ногах перестал передвигаться самостоятельно. В полтавской больнице мальчику и был поставлен страшный диагноз. Опухоль на позвоночнике Володе удаляли уже в Киевском институте нейрохирургии. После операции он почувствовал себя лучше, но встать на ноги так и не смог, передвигался только на инвалидном кресле. Квартирный вопрос Тем временем Мария Николаевна узнала, что квартира в Микуне, приватизированная на двоих – сына и отца Костровых, продана. Это известие поразило женщину. Но бесконечные обращения в различные инстанции о нарушении прав несовершеннолетнего ребенка-инвалида утешения не принесли. Ответы со стороны органов опеки эжвинской администрации свидетельствовали: все было сделано по закону. Отношения между Марией Николаевной, продолжавшей обивать пороги всевозможных учреждений, и бывшим зятем обострились. На вырученные от продажи микуньской квартиры средства Сергей Костров приобрел комнату в 17 кв. метров в общежитии Эжвинского района Сыктывкара. Постановление о разрешении продажи доли несовершеннолетнего ребенка-инвалида с согласия органов опеки Эжвинского района подписали представители администрации района. Так, вместо половины двухкомнатной квартиры прикованный к инвалидному креслу мальчик стал обладателем половины комнаты в малосемейке. Согласно закону, в этих случаях строго контролирующему продажу жилых площадей, собственником которых на долевых условиях является несовершеннолетний, имущественных нарушений со стороны эжвинской администрации не было. По стоимости «двушка» в деревянном доме Микуня и малосемейка в городе примерно равны. Что же касается жилищных условий... В комнатке общежития Костровы проживали впятером, включая еще двух несовершеннолетних детей, родившихся уже в новом браке отца. На просьбы Марии Николаевны, которая жила одна в трехкомнатной квартире и желала ухаживать за малоподвижным ребенком, отец Володи по-прежнему отвечал категорическим отказом. Не стали общаться с бабушкой и в органах опеки Эжвинского района. Со стороны ситуация выглядела следующим образом: обожающий ребенка отец никому не может доверить свое чадо. Но на деле, как показывает дальнейший ход событий, все обстояло совершенно иначе. Страшное место По признанию Володи, с которым мы неоднократно общались в больничной палате, это был один из самых тяжелых периодов в его жизни. Мальчик практически постоянно лежал. Отец с каждым днем становился все более раздражительным, а при упоминании о бабушке просто впадал в бешенство. Злился, когда больной ребенок просил поменять под ним пеленки. Со слов Володи, это были самые мучительные моменты. Он жил в постоянном страхе вызвать гнев отца. Из-за этого страха однажды подросток совершил поступок, который не может простить себе до сих пор. Когда отчаявшаяся увидеться с внуком Мария Николаевна пыталась обжаловать в суде решение управления образования Эжвинского района, запрещающее ей общение с мальчиком, он оказался невольно вовлеченным в судебную тяжбу. И по строжайшему повелению отца вынужден был сказать представителям выездного суда, что сам не желает общения с бабушкой. А потом произошло и вовсе странное. В апреле 2006 года отец Владимира Кострова сдал его... в Печорский детский дом-интернат для умственно отсталых детей. В путевке, по которой поступил мальчик, значилось два диагноза: фокоматоз II степени (то, что связано со зрением) и... органическая деменция (слабоумие). То, что пережил в этом интернате и без того больной ребенок, иначе как кошмаром не назовешь. Володя рассказал, что, перед тем как отвезти его в Печору, отец говорил ему, что там сына будут лечить массажами, грязевыми ваннами и прочим. Но и в страшном сне мальчик не мог представить, в какое именно заведение сдает его родной отец. Первую неделю, находясь в изоляторе, Володя совершенно не догадывался, куда попал. Но когда увидел, как выразился сам, «страшных» детей, ужаснулся... Пообщавшись с мальчиком, убедившись, что ребенок совершенно адекватен, забили тревогу воспитатели и администрация заведения. Директор интерната Елена Синяя так обрисовала мне эту ситуацию. Володя поступил в интернат с огромными пролежнями, было видно, что за ним давно не было должного ухода. Неделю мальчика лечили в изоляторе. Когда стало понятно, что Володя Костров не может находиться в этих стенах и нуждается в лечении абсолютно по другому профилю, Елена Александровна позвонила в семью Костровых. Трубку взяла мачеха мальчика, но разговора с ней не получилось. В этом доме-интернате Володе согласно путевке и договору предстояло жить до конца 2006 года. Но уже в октябре Сергей Костров написал заявление в Агентство по социальному развитию РК, что отказывается забирать мальчика домой в связи с тем, что у него... другая семья и нет условий для содержания тяжелобольного ребенка. Печорская городская медико-педагогическая комиссия, обследовавшая Владимира Кострова, вынесла решение: мальчик должен учиться по общеобразовательной программе. Пребывание в данном учреждении «нарушает его право на образование, он не имеет условий для общения, передвижения, умственного развития». Переломный момент Новогодний праздник 2006 года Володя Костров ждал как манны небесной. Он уже знал, что Марии Николаевне и тете Зое Михайловне, наряду с директором интерната забившими тревогу о его местонахождении, удалось добиться установления опеки. И что он наконец-то вновь окажется в доме, где ему всегда было хорошо, – у бабушки, в Микуне. Но не случилось: накануне праздника, упав с инвалидного кресла, мальчик сломал ногу. Перелом при его заболевании грозил ампутацией ноги. Об этом предупредили отца. В ответ Костров-старший написал расписку, что не возражает. Похоже, он уже окончательно поставил крест на судьбе сына. Сегодня официальным опекуном Володи Кострова оформлена его тетя – Зоя Михайловна Киемова. Но при этом женщина, имеющая своих троих детей, не может по закону получать опекунские, так как отец Володи не лишен родительских прав. Мало того, когда прокуратура Усть-Вымского района подготовила иск о лишении его отцовства, из органов опеки Эжвинского района пришли такие характеристики на семью Костровых, что их впору было вывешивать на доску почета. Когда я обратилась к специалисту, подготовившему эти характеристики, то услышала в ответ, что они написаны... со слов жены Кострова. На вопрос, почему никто из органов опеки не поинтересовался тем обстоятельством, что, находясь у отца, мальчик не получал образования, то есть не был закреплен ни за одной из эжвинских школ, я также не получила ответа. Естественно, не учился Володя Костров и в Печорском интернате. Из-за болезни учебный год был потерян на Украине. Кстати, об истории с Печорским интернатом в органах опеки Эжвы, как это ни странно, также ничего не знали. О многом хотелось бы спросить самого Сергея Анатольевича Кострова. Например, о том, каким образом ему удалось добыть справку с диагнозом о слабоумии ребенка, введя в заблуждение не только специалистов Печорского детского дома-интерната, но и Агентства РК по социальному развитию, выдавших направление в это учреждение. Но увы, попытки связаться с ним оказались безуспешными. Супруга Сергея Анатольевича – Татьяна Александровна сообщила мне, что он не желает и не будет общаться с журналистом. С момента выписки из Печорского интерната Володя дважды проходил курс реабилитации в Лозымском санатории. Об этом побеспокоилась бабушка. Отец появился лишь единожды: приходил в нейрохирургию, но Володя от общения с ним отказался. Никакой материальной помощи последние два года отец ребенку не оказывал. И в Лозымском санатории, и в доме бабушки Володя Костров учился по общеобразовательной программе: педагоги приходили к нему на дом. За неполный год мальчик прошел два класса. И если бы не прогрессирующая болезнь, обязательно догнал бы своих сверстников, ведь терпения и упорства мальчишке не занимать. Компьютер, предоставленный ему в пользование Центром детского и юношеского туризма Усть-Вымского района, он освоил за две недели. Сегодня Володя живет надеждой на операцию. Ему нередко звонят воспитатели Печорского интерната, врачи и медсестры Лозымского санатория, с которыми он успел подружиться. Единственный человек, о котором он больше не желает слышать, – это родной отец. Марина ЩЕРБИНИНА. |
Ростислав Гольдштейн получил думский портфель 
