Северный этюд Льва Рыминского

/ Потомок аристократического рода был художником лагерного театра в Абези

"Буровая вышка". Этюд Л.Рыминского.

Здание Белорусского политехнического института. Архитектор Л.Рыминский.

Газета «Республика» уже сообщала об открывшейся накануне
9 мая в Национальной галерее РК выставки «Дороги войны».
На фоне эпических полотен на военную тему на этом вернисаже почти потерялась небольшая живописная работа под названием «Буровая вышка». Ничего не говорит большинству посетителей
и фамилия ее автора – Рыминский. Немного приоткрывает завесу над судьбой художника разве что дата создания картины – 1944 год. Человек из сферы искусства, заброшенный на Крайний Север и воспевающий трудовые будни его покорителей, нетрудно догадаться, попал сюда не по доброй воле. Что стоит за этой картиной еще, через какие тернии выпало пройти художнику, выжил ли он в суровых условиях Заполярья? Ответить на эти вопросы помогла книга блистательной женщины
и актрисы, узницы сталинских лагерей Татьяны Окуневской.

Брат и сестра

Автор картины «Буровая вышка» Лев Рыминский и актриса Татьяна Окуневская – двоюродные брат и сестра. Оба родились в 1913 году: Татьяна – в марте, Лев – в мае. Отец Левушки – Николай Рыминский служил офицером в царской армии, Т.Окуневская в автобиографической книге «Татьянин день» пишет, что дядя дослужился до полковника. Он воевал в Первую мировую войну, весь был изранен, возможно, отравлен газами. После возвращения домой Н.Рыминский задыхался, кашлял, страдал астмой. После революции он стал выборным командиром, что означало его лояльность к новому режиму. Но это не спасло от преследований, Николай Рыминский скрывался в провинции, в Кардымове под Смоленском. Здесь с семьей этого уже совершенно седого, но все еще очень красивого голубоглазого поляка, стройного, высокого, с офицерской выправкой, и проживала в 20-е годы Татьяна Окуневская.

Родной сестрой отцу Т.Окуневской доводилась жена Н.Рыминского – Варвара, которая пошла по стопам отца – учителя и в Кардымове обучала детей в школе и в детском доме. Сюда к близким из голодной и холодной Москвы и привезли на время будущую актрису. Дядя Коля – так называла главу семьи Татьяна Окуневская – учил их с Левушкой читать, считать, декламировать, рассказывал им захватывающие истории, придумывал всяческие занятия, дети перед соседями читали отрывки из «Макбета». «Левушка был солидным, застенчивым, медлительным, а я худющая, хитрющая, быстроногая. Пока Левушка соображал, я успевала все проделать», – вспоминала актриса. Именно там она научилась драться: «Надо было защищать Левушку – он пока поворачивался, ему разбивали нос». Отец Татьяны за неповоротливость дал племяннику прозвище Бурбон. Кстати, родители назвали его Львом Николаевичем в честь писателя Л.Толстого.

Подорванное здоровье не оставило сил для жизни – Николай Рыминский умер. Его супруга с сыном переехала в Москву к брату. Окуневский, тоже бывший царский офицер, получил статус «лишенца», ему пришлось оформить фиктивный развод с женой, чтобы ее восстановили в правах. В своей квартире он проживал нелегально, вздрагивая от звонков, боялся доносов. Поэтому в первое время Левушка с матерью проживали у старых знакомых по Смоленску – Астровых.

Супруги Валентин и Александра Астровы были членами ВКП(б) с первых лет революции. Астров работал в журнале «Большевик», в газете «Правда», в Комакадемии. Его супруга являлась деканом сценического факультета государственного института кинематографии. На их квартире часто проходили встречи «бухаринцев» – друзей и единомышленников Николая Бухарина. Позже, на следствии, эти встречи были квалифицированы как конференции: «Теперь такое время, если соберутся три товарища и поговорят искренне, то нужно каяться, что была организация, а если пять – то нужно каяться, что была конференция», – говорили в те годы.

И Татьяна Окуневская, и Лев Рыминский знали Николая Бухарина как веселого, дружелюбного человека, часто игравшего с ними в прятки. Можно понять их недоумение, когда их любимца объявили врагом народа. В 1933 году в числе 38 человек, «представителей бухаринской школы», были арестованы и супруги Астровы. Еще до этого в их квартире Татьяна и Лев познакомились с архитектором Михаилом Парусниковым, не раз сыгравшим положительную роль в судьбе Рыминского. Это он сначала посоветовал Левушке пойти работать на стройку помощником десятника, затем поспособствовал поступить в Московский архитектурный институт. Вольнослушательницей на курсе Парусникова, который преподавал в архитектурном институте, стала и Окуневская.

Каналостроитель

После ареста Астровых Лев лишился крыши над головой, ночевал где придется, иногда даже на бульваре около дома Окуневских. Днем учился, ночью разгружал дрова, чтобы заработать на оплату угла, который в конце концов ему удалось снять.

Окуневская пишет, что Левушка превратился в статного молодого человека: «Интересный, высокий, особенно красивый у него рот, вычерченный, благородный, кожа смуглая, лоб высокий, лицо серьезное, вдумчивое, доброе, интеллигентное, а глаза и выражение лица остались детскими. Он такой же мягкий, рассудительный, каким был в детстве, и женщинам очень нравился».

К сожалению, это словесное описание – единственный портрет Рыминского, фотографий с его изображением пока не найдено. Нет их и в книге Т.Окуневской.

В августе 1937 года арестовали отца и бабушку Т.Окуневской. Отца расстреляли, судьба бабушки неизвестна до сих пор. Многие знакомые молодой актрисы отвернулись от нее. Лишь Левушка после занятий неизменно прибегал к ним, помогал чем мог.

А в апреле 1938 года арестовали и его. Осенью того года Рыминского осудили по 58-й статье на пять лет лагерей и отправили на Медвежью гору в Карелии, где располагалось управление строительства Беломорканала. К слову, именно отсюда ведет свое начало аббревиатура «з/к», что первоначально означало «заключенный каналостроитель». Лев Рыминский здесь стал работать помощником прораба, строил дома начальникам, баню, клуб. Татьяна Окуневская зимой 1939 года съездила в Медвежьегорск на свидание с братом. Узнавала и не узнавала его: «В глазах печаль, горькая улыбка и седые виски, а ведь ему только 24 года!»

После объявления войны прошел слух, что всех заключенных в Медвежьей горе расстреляли, поскольку лагерь находился близко от границы. Лишь в середине войны до родных Рыминского дошел маленький замусоленный треугольник, который Лев сумел отправить домой с оказией. Из этого письма его мать и Т.Окуневская узнали, что лагерь перевели в Печорлаг и он находится в Абези.

Победный вернисаж

По воспоминаниям двоюродной сестры, в Абези Лев Рыминский руководил строительством клуба и бани. В 1943 году его освободили, но выйти за пределы лагеря запретили. С февраля 1942 года он начал работать художником в театре Печорского железнодорожного строительства. Зал, где шли спектакли, вмещал около полутысячи зрителей, здесь имелись удобные подсобные помещения, просторное фойе, собрана отличная библиотека. И все же художнику театра приходилось нелегко. Один из узников абезьского лагеря В.Ясный впоследствии вспоминал: «Не хватало холста, материала для декораций, красок. Но лагерь не мог отнять вкус у одного из талантливых выпускников Московского архитектурного института Левы Рыминского. Он буквально изголодался по творческой работе. Великолепное сочетание условности, иногда гротеска, несколько реалистических мазков – и легко, изящно создается фон, на котором развертывается действие».

Известно, что Рыминский – большой любитель оперы и оперетты, делал декорации к спектаклю «Мадемуазель Нитуш» Эрве, поставленному в 1945 году. Бывшие заключенные вспоминали: «Это был очень веселый, искрометный спектакль, украшенный танцевальными номерами... Буквально из ничего – из неструганных досок, полусырых листов фанеры Рыминский соорудил великолепное здание монастыря XVI века». Вместе с репрессированным художником Василием Прокошевым он оформлял не только спектакли, но и концертные программы. Они же были инициаторами открытия в Абези выставки художником Печорской железной дороги.

Летом 1945 года в Сыктывкаре открылась республиканская художественная выставка. Помимо столичных живописцев и графиков в ней принимали участие мастера кисти из Воркуты и Абези. Такое стало возможно только благодаря Великой Победе, благодаря недолгой оттепели. Среди «художников новостроек» на этом вернисаже предстал и Рыминский. Посетители увидели его работы «Портрет матери», «Ледоход на Усе», «Около Абези», «У станции Уса», «Буровая скважина», а также шесть эскизов к оперетте «Мадемуазель Нитуш» и еще один к спектаклю «Простая девушка».

Работы Л.Рыминского вызвали споры на «разборе полетов» в ходе экспозиции. В итоге художники и чиновники от искусства пришли к единому мнению, что картины и эскизы Льва Николаевича грамотны и хороши. Один из его этюдов – «Буровая скважина», написанный в Абези в 1944 году, тогда же был передан в художественный музей Коми АССР, где хранится и сейчас, правда, под слегка видоизмененным названием – «Буровая вышка».

За «сто первый километр»

Примерно в это же время Рыминский женился. Его однокурсница по архитектурному институту Ирина была влюблена в тезку великого русского писателя еще с первого курса. После ареста Левушки она поддерживала связь с его матерью. Две женщины поехали в Абезь. Дальше все произошло как в романе. Рыминский «не пожелал просто сойтись с Ириной, а предложил ей руку и сердце. А рука и сердце, то бишь загс, находились на другом берегу. Лед уже тронулся. Они втроем, прибежав на берег, увидели огромные полыньи. Оставив тетю Варю в полуобморочном состоянии на берегу, они, как зайцы, поскакали по льдинам в загс», – писала в своей книге Т.Окуневская. Именно Ирина привезла в Москву эскизы и этюды Рыминского, а также архитектурные проекты клуба и бани, которые показала архитектору Парусникову. С его помощью Рыминский получил временный пропуск на въезд в Москву, куда он прибыл в 1946 году.

Прописать в Москве вчерашнего заключенного не удалось, здесь действовал закон «сто первого километра». И снова на выручку пришел Михаил Парусников, без пяти минут профессор, магистральный архитектор Минска, разрушенного войной. В 1946 году он выполнил проект здания МВД в столице Белоруссии и поставил здешнему руководству условие: сам постоянно в Минске находиться не может, но у него есть кандидатура человека, которому он мог бы доверить воплотить свою идею в жизнь. Этим человеком был Лев Рыминский. В 1947 году он переехал в Белоруссию. С его помощью в Минске было построено и здание клуба им.Ф.Дзержинского. Парусников поручил своему протеже также реконструкцию главного корпуса Белорусского политехнического института. Ученик этот проект успешно воплотил в жизнь. Позднее в стенах построенного им института Рыминский и преподавал.

Но прошлое не отпускало талантливого архитектора. Любовь Усова, минский архитектор, работавшая с Рыминским, вспоминала: «Как-то ночью прибегает к нам домой Лева: «Люба, ты должна взять мой объект». Видимо, его кто-то выдал, ему приказали в 24 часа исчезнуть из Минска, ведь он был освобожден без права жительства в столицах». Рыминский переехал в Могилев, здесь занимался реконструкцией и застройкой улицы Первомайской. И лишь после смерти Сталина смог вернуться в Минск.

Времена менялись, изменилась и архитектура. Классицизм сдавал свои позиции, наступала эпоха прагматизма, экономичности, утилитарности. На рубеже 50-60-х годов многие известные мастера белорусского зодчества были вынуждены оставить творческую деятельность. Среди них был и архитектор Рыминский. А в 1971 году Лев Николаевич ушел из жизни.

Надежда Беляева,

научный сотрудник Национальной галереи РК.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№95 (4252) - 22 мая 2010 года