Нина Куратова: "Самая интересная книга - жизнь"

На этой неделе принимает поздравления Нина Никитична Куратова. Поклонники таланта и творчества народного писателя Республики Коми ее нынешний юбилей нарекли четвертым двадцатилетием. Несмотря на солидный возраст, классик коми литературы до сих пор строит свою жизнь
по принципу «ни дня без строчки». А темы и сюжеты для своих рассказов и стихов черпает из окружающей жизни и богатого личного опыта. О некоторых самых ярких эпизодах из прожитой жизни Нина Никитична накануне юбилея поделилась с нашим корреспондентом.

– Традиционный вопрос: что явилось толчком к литературному творчеству, как появился первый рассказ?

– Всем, кто меня спрашивает об этом, отвечаю односложно: «Писать начала, взглянув в глаза смерти». Мне уже было за 30, когда с мужем, инженером-шахтостроителем, обосновались в очередном месте его службы – в Инте. Там тогда строилась новая шахта № 15. Жили мы в пришахтном поселке. Однажды в зимний день я решила сходить в баню. А баня располагалась на территории шахты. От поселка к шахте вела машинная дорога. Но с нее я свернула на тропку, которой шахтеры укорачивали путь до работы. День был ясный, на небе даже проглядывало солнце. Ничего не предвещало непогоды. Вдруг в одно мгновение все изменилось. Поднялась страшная пурга. Когда я очнулась от первого натиска бури, то не обнаружила в руках ни веника, ни тазика, ни узелка с банными принадлежностями. Затем снежный смерч увлек за собой и меня. Пришла в себя на проезжей части дороги. Видимо, туда меня забросило этим смерчем. Позже я не раз мысленно возвращалась к случившемуся. И благодарила своего ангела-хранителя. Ведь вьюга могла унести и в тундру, кинуть на снежные барханы, откуда уже было не выбраться. После этого случая очень захотелось передать свои ощущения, записать их. Тогда и родился мой первый рассказ. Назывался он «Аппассионата». Так я нарекла «девятый вал» урагана.

– Про талантливых людей говорят, что всевышний их в темечко поцеловал. Это подразумевает, что талант передается с генами, заложен уже с рождения, с детства...

– Детство у меня прошло в селе Кебра, в нынешнем Куратово. Наше село тогда было глубинкой. Но именно там случайно я получила благословение в литературу от известных писателей. В том числе от Сергея Михалкова. Дело обстояло так.

В 1940 году в Коми впервые широко праздновался день рождения основоположника коми литературы Ивана Алексеевича Куратова. На его родину, в Кебру, нагрянула большая делегация писателей из Москвы и Сыктывкара. Наш дом стоял в самом центре села, возле церкви, ни один приезжий его не миновал. Кто-то из писателей высказал предложение посмотреть, как живут земляки Ивана Куратова. Их выбор пал на наш дом.

Стоял морозный день. На заиндевелом стекле я ладошкой «растопила» окошко. Смотрю, к нам направляются представительные дядьки. Я к бабушке: «Гости незнакомые идут!» Открывается входная дверь, и первый же дядька стукается лбом о низкий косяк. Меня, девочку, это развеселило, я расхохоталась. «Смотрите, как радостно встречают нас наши читатели», – сказал высокий дядька. Тогда, конечно, я не знала, что это и есть Сергей Михалков. С ним пришли Федор Панферов и коми поэт Федор Щербаков. Последний и был переводчиком при нашем общении с русскими писателями.

Меня спросили, знаю ли я стихи. К тому времени я уже знала немало стихов наизусть. Стала читать. Все были на коми языке. «А знаешь ли ты стихи на русском?» – спросил меня самый высокий. Не ударить же в грязь лицом! Почти скороговоркой выпалила стихи про яблоко. Когда закончила, Сергей Михалков произнес: «Стихи следует читать с чувством, с расстановкой». С этими словами он вытянул вперед руку с воображаемым яблоком и медленно, с воодушевлением прочитал это же стихотворение. Потом прочитал еще одно, уже собственного сочинения: «Анна-Ванна, наш отряд хочет видеть поросят...» Я запомнила лишь концовку этого стихотворения: «Поросятам спать пора, завтра приходите...» Наверное, всему селу после ухода писателей я «протараторила» эти строчки. А заодно поведала, что встретилась с настоящими писателями.

Этот занятный эпизод остался в памяти на всю жизнь. Но о том, чтобы мечтать о литературном поприще, и в голову не приходило. В 1937 году арестовали отца. Придрались к недочетам в работе, а он был председателем колхоза. Приговорили к расстрелу. Позже расстрел заменили на длительный срок заключения. Отправили в Локчимлаг. Оттуда забрали на советско-финскую войну. Один из друзей отца, успевший повоевать в Испании, написал письмо «всесоюзному старосте» Калинину. Видимо, это сыграло свою роль, после окончания войны отца отпустили домой. Но побыть дома удалось недолго. Призвали на Великую Отечественную. В 1944 году отец погиб. В один день с отцом в Кебре от голода и непосильного труда умерла мама. Мы, сироты, остались на попечении бабушки Татьяны Васильевны. Для меня она на всю жизнь осталась образцом лучших человеческих качеств, средоточием доброты, мудрости. Она же часто повторяла, что человеку голова дана не только шапку носить, но и думать, сопоставлять, делать выводы. Значит, в какой-то мере бабушка причастна и к моему творчеству.

– Сюжеты многих ваших повестей и рассказов взяты из жизни. Из вашей собственной – тоже?

– Самая интересная книга – это жизнь. На мою долю выпало столько испытаний, путешествий, событий... Было бы грех хоть что-то из увиденного и пережитого не запечатлеть. Судьба бросала в разные места. Хотя основное призвание пришло, когда была еще подростком. Нужда заставила пойти работать в детский дом. В годы войны в нашем селе открыли детдом, туда привезли обессилевших детей из блокадного Ленинграда. Я стала воспитательницей. И очень привязалась к смышленым питерским ребяткам. Да так, что в будущем уже не мыслила свою жизнь без детей. Выучилась, стала воспитателем детского сада. В разных детских садах и проработала до того, пока не пригласили в Союз писателей Коми АССР литконсультантом.

Среди детей из блокадного Ленинграда впервые занялась и сочинительством. Придумывала сказки. Русский язык тогда я знала плохо. А фантазия, как говорится, била ключом. «И побежала лошадь...» – рассказываю детям очередную сказку собственного сочинения. А они поправляют меня: «В сказке не лошадь бежит, а конь скачет».

После замужества очутилась в Ухте. Мужа определили работать в геологоразведочную экспедицию. Слово «экспедиция» меня, конечно, окрылило, окунуло в романтику. Но мой пыл быстро остудили, сказали, что экспедиция секретная и женщинам там не место. Всю жизнь «пытала» супруга, что же секретного в ухтинских недрах они искали. Думала – уран. Оказалось еще «круче» – торий.

А на урановые рудники я все-таки попала. Одно описание всей этой эпопеи тянет на большую книгу. Представьте, в Ухте заявляется к нам представитель Министерства иностранных дел СССР. И оформляет командировку мужу в Германию. Там после войны многие специалисты из Советского Союза работали на урановых рудниках. Спорить с сотрудниками такого ведомства, как МИД, было бесполезно. Через несколько дней мы были уже в Москве. Первое, что сделал встречающий нас чиновник из МИДа, прямо на вокзале попросил распрощаться с моим «чемоданом». Это был деревенский кованый сундук. Дальше ждали другие чудеса. Муж принес пропуск в спецмагазин, где меня одели под русскую «мисс». Подобрали роскошный туалет, завершением которого стал песцовый палантин. От такого шика я смутилась. Но мне тут же вежливо объяснили, что жены советских специалистов на Западе должны выглядеть не хуже немецких фрау.

Шесть лет, проведенных в Германии, вместили немало ярких событий. Здесь родились дочь и сын. Каждые полгода нас переводили из одного города в другой. В свободные часы я занималась с солдатами советского военного контингента. Запал в память большой концерт, подготовленный сотрудниками советских учреждений во время приезда в Германию Вячеслава Молотова. Со сцены должны были выступить представители разных народов. Меня как коми по национальности тоже включили в концерт. Остановилась на стихотворении поэта Михаила Лебедева на русском языке. От волнения перед большим залом куда-то пропал голос. Все же как-то со смущением удалось справиться. Декламирую стихи. И вдруг в голове промелькнуло, что последняя строчка стихотворения содержит слова благодарности «великому Сталину». А это было уже после его смерти, когда заговорили о культе личности. Мне ничего не осталось делать, как прочитать предпоследнюю строчку и замолчать. В зале, видимо, не почувствовали моей «цензуры», все дружно зааплодировали.

В Германии же я еще раз испытала тонкую грань между жизнью и смертью. После кончины Сталина там случился путч немецких националистов. В городе, где мы тогда жили, нам отвели дом бывшего фарфорозаводчика. В тот день я готовилась выкупать ребенка. Вдруг в здание ворвались вооруженные люди. Один из них направил дуло пистолета прямо на меня. Но почему-то выстрелил не в меня, а в помогающую нам женщину-немку, ранил ее. Немецкий к тому времени я уже знала и поняла слова стрелявшего. Он процедил сквозь зубы, что оставляет нас с дочкой в живых, так как пригодимся ему в качестве прислуги. Позже выяснилось, что это был бывший владелец здания. Во время путча чудом спасся и мой муж. Шахту, в которой он работал, взорвали. Сотни метров он полз вверх, цепляясь за какие-то провода. Все руки были разбиты. К счастью, боевые действия в городе продолжались недолго, порядок был восстановлен.

После возвращения из Германии снова попали на север Коми, в Ухту, в Инту. После переезда в Сыктывкар я заболела туберкулезом. А выздоровев, снова пошла в детский сад. Уже тогда «баловалась» стихами. Стали приглашать на телевидение. Как-то само собой в 1971 году родилась моя первая книга. За прошедшие годы вышло уже 17 книг. В каждой из них есть и частичка моей жизни.

– Что больше всего привлекает вас в окружающей жизни сейчас?

– И раньше, и сегодня самыми притягательными для меня остаются женщины. Считаю, что судьба каждой пожилой женщины в нашей стране – это почти готовый художественный роман. Простой деревенской женщиной я до сих пор чувствую и себя. И деревенское детство, и многочисленные поездки по селам республики предоставили достаточно материалов для описания деревенской жизни. Эта жизнь мне не только близка, дорога. Она же, сошедшая сейчас с колеи, заставляет переживать, волноваться.

Еще очень притягивают дети. Как свои внуки, так и все остальные. С удовольствием встречаюсь с малышами в детских садах, в библиотеках. Чтобы сделать наше общение более интересным, непринужденным, натягиваю на себя платок, облачаюсь в народную одежду, прихватываю с собой прялку. Под стук веретена читаю стихи, рассказываю сказки. Такие перевоплощения в бабушку-сказительницу напоминают мое давнишнее желание стать артисткой. Когда-то я даже сдала экзамены в студию при драмтеатре в Сыктывкаре. Кто знает, может быть, и попала бы на сцену. Помехой посчитали возраст. Ведь мне тогда было всего 13 лет.

– На ваш взгляд, какими главными качествами должен обладать писатель?

– Писатель – это прежде всего богатый личный опыт. Еще – наблюдательность. И безграничная любознательность.

– Нина Никитична, над чем работаете, чем обрадуете своих поклонников в ближайшее время?

– Не так давно на моей пишущей машинке сломалась клавиша с буквой «\». Это я восприняла как некий знак. Мол, пора распрощаться с большими, длинными вещами, повестями и рассказами. Пора переходить на стихи. Сейчас с удовольствием предаюсь стихотворчеству. Свои строфы адресую как детям, так и взрослым. В том числе и себе.

Беседовала Анна СИВКОВА.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№24 (4181) - 17 февраля 2010 года