| Дым Отечества |
24 мая 2014 года |
"Боже мой, боже мой, когда же она кончится..." / Эти слова звучат рефреном всех 50 писем, отправленных Александром Кирушевым с фронтов Первой мировой войны домой, в село Корткерос
История Первой мировой войны в преломлении Коми края продолжает преподносить неожиданные сюрпризы. Вслед за дневниками Саввы Тебенькова – солдата Русского экспедиционного корпуса, сражавшегося во Франции, отыскалось еще одно письменное свидетельство об этой войне: фронтовые письма Александра Кирушева, уроженца села Корткерос. Пятьдесят писем, отосланных им из действующей армии домой, это не только уникальная семейная реликвия, но и бесценный документ уже ушедшей эпохи. «Наконец-то дождались! Такое восклицание вырвалось у нас, когда увидели на страницах приложения «Дыма Отечества» материалы под новой рубрикой «За веру, царя и Отечество», приуроченной к вековому юбилею Первой мировой войны. Долгие десятилетия мы, как и тысячи россиян, жили ожиданием, когда же пробьет час и можно будет рассказать об участниках той забытой войны, вспомнить их, воздать должное за ратные труды и испытания, испещрившие жизненный путь каждого ветерана. На империалистической войне, с 1914 по 1917 год, находился наш дед Александр Васильевич Кирушев, по деревенскому прозванию Марка Васька
/лексан. Рядовой коми крестьянин, он, уцелев на фронте, всю свою жизнь трудился не покладая рук. А об участии в войне, которая была вычеркнута из нашей истории, как и другие земляки, предпочитал особо не вспоминать. И все-таки он верил, что когда-нибудь в России вновь заговорят о «той войне незнаменитой», начнут по крохам и крупицам собирать материалы о ее реалиях. Поэтому как зеницу ока берег фронтовые фотокарточки и связку из 50 писем, отосланных им из действующей армии домой, сохраненных его родителями, а после них хранившихся у него. В этот памятный год с нашей семейной реликвией мы хотели бы ознакомить и читателей газеты». Авторы этого письма – внучки участника Первой мировой войны из села Корткерос А.В.Кирушева Валентина и Любовь. Рядом стоят подписи и многочисленных правнуков солдата царской армии. Валентина Витальевна и занесла в редакцию уникальное эпистолярное наследие деда, а также его документы. С пожелтевших ломких страниц, а также из воспоминаний предстал бывший солдат, о котором потомки хранят трепетную, благодарную память. Марка Васька /лексан – Александр Васильевич Кирушев рос старшим в многодетной крестьянской семье. Следом за ним шли шестеро братьев и сестра. Несмотря на острую нехватку в хозяйстве рабочих рук, родители три года подряд отправляли Сашу в церковно-приходскую школу обучаться грамоте. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы научиться писать, считать и читать. Мальчик особо поднаторел в письме, выработав каллиграфический, или, как раньше говорили, писарский почерк. Это же в какой-то мере помогло Александру разминуться со смертью на войне. Его определяли писарем при разных войсковых соединениях. С 15 лет для Александра Кирушева наступила взрослая жизнь. Ежегодно сначала с отцом, а затем с братом Алексеем он выезжал на сезонные заработки на уральские заводы. А в 1910 году новобранца из села Корткерос призвали на действительную службу. Позже Александр Васильевич в кругу близких любил вспоминать, как их привезли в Орловскую губернию. Узнав, что к ним привезут «самоедов», на станции собралась внушительная толпа. Но когда из вагонов стали выпрыгивать крепкие, рослые, статные новобранцы, окрестные крестьяне стушевались. Кроме внешних данных их поразили также добротная одежда и кожаные сапоги новобранцев. Ведь сами поголовно были обуты в лыковые лапти. По рассказам А.Кирушева, все призванные на военную службу зыряне были грамотные, мастеровые. Поэтому и пристроили их в престижные части – в артиллерию и кавалерию. Сам Александр Васильевич два года прослужил в артиллерийской бригаде, расквартированной в городе Карачев Орловской губернии. Был, как говорится, на хорошем счету. Но уже тогда все сильнее заявляла о себе черта в характере, с годами укрепившаяся в нем, – правдолюбие. Ввязался в спор со старшим по званию, на мировую не согласился, последовал суд. В итоге по его решению рядовой Кирушев еще два года прослужил в дисциплинарном батальоне в Воронеже. В марте 1914 года наконец возвратился домой. Но уже три месяца спустя последовала мобилизация на Первую мировую войну. Кроме него на войну призвали и трех братьев – Алексея, Ивана, Георгия. Последний домой не вернулся. Сначала А.Кирушев получил назначение в артиллерийскую бригаду, квартировавшую в Москве на Ходынском поле. Затем нес службу в «конном запасе» в городе Ржеве. С 1915 года с лошадьми отправили на фронт, служил в Заамурском железнодорожном батальоне под польским городом Плонск. После возвращения в Москву был назначен в формирующийся в 38-й мортирный парковый артиллерийский дивизион. В составе этого соединения в феврале 1916 года снова прибыл на театр военных действий, между Ригой и Двинском, где оставался вплоть до января 1918 года. О всех перемещениях солдат из Корткероса информировал своих близких, а также любимую девушку Глафиру Шестакову, на которой после демобилизации он и женился. В письмах, дошедших до наших дней, наряду с поклонами многочисленным родственникам, житейскими мелочами присутствует и пороховое дыхание эпохи. Почти в каждом своем послании А.Кирушев находит место для описания настроений, царящих среди солдат, собственных ощущений и размышлений от кровопролитной войны. Все это и делает солдатские письма бесценными. «Январь 1914 г. Жить тут плохо, так как помещаемся в сараях, где очень холодно. Не знаю, как Бог поможет провести такое тяжелое время. В воскресенье в Москву привезли пленных австрийцев, 900 человек, германцев меньше, около 400 человек, в том числе несколько офицеров, и отправили в Архангельскую область, в общем, на север. Прошу вас, маменька, нас не жалеть: мы – солдаты, мы должны страдать. За всех, за веру, за Родину...» «14 августа 1914 г. Брат Ванюша! Что творится в Москве, даже трудно пером описать. Каждый день прибывают поезда с нашими ранеными. Прибывает по 8 поездов в день. Ранеными уже переполнены все госпитали, клубы, солдатские казармы и все казенные помещения. Наши казармы тоже очистили для раненых, сами помещаемся в сараях... С нашей стороны потери неизвестны и не будут известны до конца войны». «20 ноября 1914 года. Под городом Лодзью 16 дней наши дрались без перерыва. Жители, живущие около театра войны, переживают всякие нужды и горе, эти люди, поляки, остаются без всяких средств, без домов, без вещей и т.д. Теперь Россия переживает очень трудную и страшную минуту – нет такого семейства, где бы не лили слезы. Но после долгих событий, может, Бог Всевышний услышит горячие молитвы, и когда-нибудь перестанет эта кровавая война. Боже мой, Боже мой, когда же она кончится». «23 декабря 1914 г. Дорогая мама! Я приехал из командировки, а был почти на том месте, где кипел кровавый бой, не доходил до братских могил только 7 верст. А теперь, по милости Божией, вновь вернулся обратно в Ржев. Спасибо за перчатки и гостинцы». «15 февраля 1915 г. Нахожусь в действующей армии, близко от позиций, занимаемся доставкой припасов. Бой идет страшный, орудия гремят день и ночь беспрерывно». «22 марта 1915 г. Пасху встретили, как всегда, в веселом настроении. Дорогая мама, не унывайте, прочитав это письмо. Может, нам еще придется вернуться живыми на родину. Про это ведь никто не знает». «19 апреля 1915 г. Граня! Пишу вам, и сердце полно нежности. Если бы сейчас вы были здесь у меня или я у вас, то еще раз сказал бы, что люблю вас. Вспоминайте и вы меня...» «25 апреля 1915 г. ...Улетели мы от вас стаями, как осенью птицы летят. А прилететь, наверное, придется врозь или по одному. И то было бы хорошо». «1915 г. С неприятельского аэроплана почти каждый день бросают бомбы, но близ наших расположений жертв еще не было до вчерашнего дня. А вчера бросили, и убило мирных жителей 7 человек, около 20 человек ранило. Все исключительно евреи, так как бомба упала около синагоги, где проходило собрание, молитва, ввиду того, что была суббота, ихний праздник. Две бомбы упали около нашей канцелярии, где стоят лошади, но лошадей не повредило. Должно быть, Всевышний Бог охраняет христовых воинов, а также и наших лошадей». «24 мая 1915 г. Теперь немцы изобрели новый род оружия – удушливый газ, который отравляет людей без боя, распространяясь почти на 30 верст от фронта». «1 октября 1915 г. От брата Алеши вчера получил письмо. До Пасхи, говорит, все наступали, а после Пасхи все отступаем. Правее Брест-Литовска, пишет, был адский бой и удушливый газ. А газ, говорит, нам никак не помешал, так как есть теперь предохранитель от газа. Но, как пишет он, меня, наверное, Бог хранит. С первого до нынешнего дня войны нахожусь на позиции и ни одной царапины не получил. А впереди – что Бог пошлет, тому и буду рад... Бои идут с прежним упорством, не знаю, когда будет конец этому кровопролитию. Наверное, уже никому не мило это убийство». «2 ноября 1915 г. Нахожусь в Москве, поэтому теперь про войну особо писать ничего не могу. Вообще, теперь наши не отступают, снарядов теперь, по-видимому, вдоволь, есть чем орудия кормить». «19 ноября 1915 г. ...Пожалуйста, потрудитесь – отошлите посылочку, а именно 2 рубашки и 1 пару носков. Носки бы есть, но скоро износятся... Про мир еще не слыхать, все еще больше разговоров про войну». «5 декабря 1915 г. Про войну писать ничего не могу. Все еще вооружаемся усиленно, формируются дивизионы как тяжелой, так и легкой артиллерии. Многие близкие товарищи определены в «легкие» бригады, а я один в тяжелом мортирном дивизионе. Никто не может определить, когда все кончится. Боже мой, сколько везде калек: кто без рук, кто без ног, кто контуженный...» «21 января 1916 г. Время выступления в поход еще не известно, но уже стоим в полной боевой готовности, всего получили сполна: лошадей, людей, орудий, зарядных ящиков, обмундирования, снаряжения. Одним словом, формирование закончилось. Теперь знакомых товарищей со мной никого нет, в нашей части из зырян только я один. Можно считать за счастье, что меня назначили в мортирный парк да еще на хорошую должность». «5 марта 1916 г. Сегодня на нашем фронте слышна сильная канонада, но наши пока не решились идти в наступление. Мы находимся напротив города Вильна, стоим в верстах восьми от позиций, доставляем снаряды к батареям. Работы очень много, занимаемся день и ночь. Брат Алеша находится где-то недалеко от меня, не знаю, может, увидимся». «23 марта 1916 г. Артиллерия гремит по всему фронту из разных калибров... Все солдаты есть не кто иные, как страдальцы. Не знаю, какой награды они заслуживают. Как посмотришь на них, становится жутко. Словно раки, ползут по грязи, мокрые, а просушиться негде. Так что меня не особенно жалейте. А жалейте таких, как брат Алеша». «25 марта 1916 г. От позиции стоим в верстах десяти... Хоть бы скорее кончилась эта война, очень уж надоела». «3 октября 1916 г. Здесь снова придется встретить Пасху... Страшная дороговизна на все продукты. Но про продукты не будем уж говорить, а возьмем, например, солому, которая теперь стоит 8 коп. фунт, картофель 4 коп. фунт». «12 октября 1916 г. Боев больших нет, только артиллерийская перестрелка. На остальных фронтах, по газетам, тоже ничего выдающегося нет... Война, думаю, уже перешла в хроническую форму, и как любую болезнь, перешедшую в хроническую форму, ее уже не могут лечить. Но пока живы, будем верить и надеяться на одного только Бога». «27 января 1917 г. У нас все по-старому. Живем да изредка по аэропланам стреляем. Теперь аэропланы стали по ночам летать. Прилетят и сбросят несколько бомб вблизи нашего расположения, к счастью, вреда никому не причиняют. Хотя иной раз и убивают по нескольку человек, но это очень редко случается. Больших боев на нашем участке давно уже не было...» «11 апреля 1917 г. У меня все по-старому. Вчера болтали, что будто под Ригой был большой прорыв на нашу линию...» «26 июня 1917 г. Теперь иногда думаю про домашнюю побывку и как трудно будет опять привыкать к старому делу. (Летом А.Кирушев приезжал домой в краткосрочный отпуск – А.С.) Война надоела, и никак не дождусь ее конца. От брата Леши никаких известий. Неужели и его уже нет в живых, как брата Георгия...» «25 августа 1917 г. Наши дела на фронте неутешительны, чуть ли не полная катастрофа. Но мы здесь не виноваты. Удушение всех газом, который изобрели немецкие химики, – вот это я понимаю! Где же наши ученые люди? Как всегда, опять все неудачи свалят на солдат. Хотя мы не в состоянии больше такие трудности переносить. О Боже, сколько войск пропало под Ригой... Но дух в войсках, насколько я знаю, очень бодрый, несмотря на все несчастья». «1 октября 1917 г. Дорогие родители. У меня пока все по-старому. Здоровье хорошее. Близких товарищей здесь никого не осталось. Погода плохая, помещений нет, а морозы под носом. Приветы всем. Пишите. Буду ждать. Саша». Эта почтовая карточка с лаконичным текстом стала последней весточкой, отправленной А.Кирушевым из действующей армии домой. На фронтовых позициях ему предстояло оставаться еще около трех месяцев. В феврале 1918 года часть, в которой он служил, была переправлена в тыл, в Подмосковье. А 26 февраля Александра Кирушева демобилизовали. Возвратившись домой, фронтовик первым делом сосватался к «милой Глашеньке», затем взялся строить для своей семьи дом. Но пожить спокойно, счастливо не получилось. Грамотный человек, только что возвратившийся из окопов, был просто нарасхват. Александр Васильевич служил в военном комиссариате, потом в волисполкоме. В 20-е годы ему пришлось примерять на себя обязанности почтового ямщика, продавца сельпо, счетовода, сплавщика. В начале 30-х годов в Корткеросе создали первый колхоз, руководить которым тоже поставили Кирушева. Колхозом «17 Октября» порулить ему пришлось еще раз после войны. А промежуток между этими назначениями вместил немало лишений, невзгод. В разгар войны – в 1943 году – 54-летнего мужика мобилизовали в Красную армию. Правда, тут же, в военкомате, дали отсрочку. Затем последовал арест. Кто-то донес, что заведующий зерноскладом Кирушев ссыльным мешок зерна «отвалил». А он, пожалев бедолаг, лишь высыпавшийся на складской пол сор им отмел. Никакой недостачи на складе ревизия не выявила. После чего арестованного, что называется, отправили восвояси, чтобы в 1947 году вновь назначить председателем колхоза. На пенсию Александр Васильевич вышел в 68 лет – в 1957 году. Ему, как, впрочем, мало кому из его сверстников, никаких почестей и наград не досталось. Супруги Кирушевы искренне радовались тому, что все четверо их сыновей возвратились живыми с фронтов Великой Отечественной войны. Старший Константин стал кадровым военным, остался служить в Риге. В Первую мировую в тех местах воевал и Александр Васильевич. Сын много раз звал отца приехать, посмотреть на свои бывшие позиции. Но ответ всегда был одинаков: «В молодости столько проездил, что родные места даже на один день покинуть боюсь». А дома ни минуты не сидел сложа руки. Плотничал, косил, пахал, ловил рыбу, плел рыболовные сети, подшивал валенки, мог на швейной машинке что-нибудь прострочить и корову подоить... Высокий, статный, до старости сохранивший военную выправку человек всем запомнился в вечном движении, успевающим все и вся. Таким, про которых говорят: покой им только снится. Это же стало залогом отменного здоровья и долголетия. Александр Кирушев ушел из жизни в 1975 году в возрасте 86 лет. Память о родном человеке сейчас хранят 14 внуков, правнуки, праправнуки. А еще дом на берегу Вычегды, построенный руками мастерового предка – солдата и крестьянина. Публикация
Анны СИВКОВОЙ. По сложившейся традиции в начале нового года историко-краеведческое приложение «Дым Отечества» приглашает своих читателей принять участие в очередном конкурсе или газетной акции. Тему на весь нынешний год подсказала предстоящая круглая дата – 100-летие со времени начала Первой мировой войны, события, во многом определившего судьбу мировой истории в ХХ столетии. К сожалению, эпохальная империалистическая война на долгие десятилетия была вычеркнута из истории России и ее народов. И, наконец, лишь век спустя в нашей стране восстановлена историческая справедливость – воздается должное солдатам этой запамятованной, забытой войны. На фронты Первой мировой были призваны сотни солдат, вчерашних крестьян, и из трех северных уездов – Яренского, Усть-Сысольского, Печорского. Память о них сейчас хранят архивы и потомки участников войны. К последним мы и обращаемся с просьбой в юбилейный год рассказать со страниц нашей газеты о судьбах своих родичей – их ратном и жизненном пути. Самые интересные материалы и фотографии будут опубликованы в «Дыме Отечества». А уникальные фотографии, сделанные во время службы в действующей армии, войдут во «Фронтовой альбом», работа над созданием которого уже началась. В начале нынешнего года, в преддверии 100-летия со времени начала Первой мировой войны, мы поделились с читателями газеты идеей: создать символический знак в память его участников, которым можно было бы отметить мемориальные доски, захоронения, дома, которые построили и в которых проживали ветераны. И вот такой символ перед вами. Графический знак далекой уже войны по нашей просьбе сделал известный сыктывкарский дизайнер и художник Виктор Токарев. Он вобрал в себя высшую солдатскую награду времен Первой мировой – Георгиевский крест, обрамленный георгиевской ленточкой, а также солдатский девиз: «За веру, царя и Отечество». Хочется надеяться, что в год векового юбилея Первой мировой этот значок будет востребован и увенчает памятные места, связанные с ее участниками – нашими земляками. Группа солдат на передовых позициях. Сидят Винниченко и Карпушин, стоят Рабинович, Филонов, Кирушев. Весна 1916 г. Курляндия. Александр Васильевич Кирушев с внучкой. Весна 1953 г., с.Корткерос. Будущая жена солдата А.Кирушева Глафира Шестакова и открытка, посланная ей из действующей армии. |
Был одним из первых / В музее геологии открылась выставка, посвященная геологу Ивану Попову
