| Из первых уст |
11 января 2014 года |
Владимир Ванеев: "Петь надо тогда, когда без этого не можешь жить"
Народный артист России, солист Мариинского театра Владимир Ванеев в особенных представлениях не нуждается. Уроженец села Объячево, выпускник Сыктывкарского музыкального училища (ныне республиканского колледжа искусств), в год завершения учебы в Горьковской консерватории он полгода проработал в республиканском музтеатре. В 1986 году, получив диплом, молодой вокалист сразу уехал из родной республики в Ленинград – его пригласили солистом
в Государственный академический Малый театр оперы и балета.
А с 1997 года Владимир Борисович служит в Мариинском театре – на одной из самых прославленных площадок мира. Уже более десяти лет преподает в Санкт-Петербургской консерватории и Российском государственном педагогическом университете им.Герцена. Даже в столь плотном графике работы родину артист не забывает. Владимир Борисович с равным удовольствием выступает в столице республики или глубинке, на фестивалях, благотворительном спектакле памяти своего педагога или сольных концертах… В свой недавний приезд Владимир Борисович выступил в Коми дважды. 13 декабря вместе со своими учениками дал двухчасовой концерт в Объячевской музыкальной школе в честь ее 50-летия. А через два дня с огромным успехом прошел сольный концерт мэтра и его учеников в Коми республиканской филармонии, приуроченный к празднованию 70-летия республиканского колледжа искусств. Мы побеседовали с артистом накануне этого концерта, во время репетиции. – Владимир Борисович, Вы выступили на юбилейном концерте музыкальной школы в Объячево. Вы учились в этой школе? – Напрямую не учился, но посещал вокально-инструментальный ансамбль эстрадного пения под руководством Александра Горчакова. Это было первое профессиональное прикосновение к музыке, потому что оно происходило уже на уровне нот, а не на слух, как до этого. Там мы начали проходить нотный стан, последовательность гармоний, профессиональные названия всех ритмов. Два или три года, до музучилища, я занимался в этом кружке. – Тогда у Вас и появилось желание стать артистом? – Нет, конечно. У меня появилось желание окончить училище, вернуться и стать директором Дома культуры. Это была самая высокая должность по культуре, насколько я понимал тогда. Планы стать вокалистом появились в училище, и то далеко не сразу. Наверное, они появились все-таки в консерватории. В училище все было еще как-то по-детски. – А кем Вы хотели стать в детстве? – Тренером по хоккею с шайбой. После 8 класса хотел идти учиться на тренера. Не знаю куда и как, но хотел. Я в детстве в хоккей играл, и достаточно сильно. Наверное, был первым в своем селе, лидером. – Какие еще качества помогли Вам достичь таких высот в профессии и статуса? – Дипломатия, коммуникабельность, безумная любовь к пению. – Этого достаточно начинающему артисту? Вообще, что для успешной карьеры певца важнее: изначальный талант, трудолюбие, хорошая школа или удача, его величество случай? – Первое, что нужно, – это просто соприкоснуться с пением. Это тоже непросто. Потому что это может быть очень скрыто, просто сидеть в глубине – особенно в деревнях, селах. Для чего и нужны музыкальные школы, дома культуры. Второе – прикоснувшись, не расстаться с этим. Чтобы было кому хвалить, продвигать, учить и так далее. Конечно, случай – это очень немаловажно. Но изначально должна быть среда для этого. А когда среда уже есть и молодой человек соприкоснулся – дальше его нужно лелеять, холить, постараться научить. Для этого нужно, чтобы были музыкальные школы, училища, высшие учебные заведения. Талант тоже немаловажен. Но талант сам по себе может пригодиться, скорее, потом, чем вначале. Сначала – среда обитания. – Вы уже почти 15 лет являетесь педагогом. Ваши нынешние ученики – такие же, какими были Вы, Ваши однокурсники, или уже другие? – На мой взгляд, намного способнее – изначально. Потому что намного информированнее. Мы порой не могли достать запись, чтобы послушать что-то, учились практически из уст в уста. А сейчас весь мир открыт, информации много, и им не надо рассказывать, кто как пел. Они сами это легко слушают и анализируют. Они талантливее, они быстрее. Они видят и знают больше, чем мы. Может быть, им просто труднее выбрать. Говорят, что сегодняшняя молодежь более меркантильна, прагматична. Прагматичность – это хорошо. Я считаю, что не надо работать на чужого дядю. Надо работать на себя. Наши родители всю жизнь работали «на дядю». Я бы им желал другой судьбы с этой стороны. Хотя они остались очень хорошими людьми. Что, наверное, несовместимо: быть прагматичным и высокодуховным или душевным человеком... – Наверное, поэтому Вас называют самым дорогим, то есть дорогостоящим басом мира. Это так? – Это на самом деле неправда совершенно. Гонорары все пытаются скрывать, никто не знает, кто сколько получает, все это очень приблизительно. И потом, это все зависит от страны и от конкретного набора или найма певцов на конкретную работу. Это могут быть небольшие деньги за большую работу или, наоборот, за совсем маленькую работу большие деньги. Каждый раз это все определяет случай. – То есть для Вас гонорар играет далеко не первую роль, когда решаете, где и что петь? – Не только для меня, а для всех. Есть театры с именем, куда идешь, особенно в первые разы, не думая о том, сколько тебе заплатят. А есть театры, где ты в первую очередь думаешь, сколько тебе заплатят, а потом – петь или не петь. – Вот Вы выступили в Объячево. Дали концерт, потому что навещали свою малую родину и заодно спели для земляков. Это все готовилось заранее? – Мы приехали специально на юбилей. Директор музыкальной школы еще летом спросила меня, нельзя ли как-то приехать. Я ответил, что, наверное, как-то можно. Правда, не с первого раза получилось согласовать сроки, в конце концов согласовали «впритирку», потому что был всего один рейс. И мы приехали в село за час до концерта. 13 декабря я оказался свободен, хотя еще 11-го числа пел в Мариинском театре «Бориса Годунова». А директор колледжа искусств, узнав, что мы будем выступать в Объячево, предложила нам заодно сделать концерт и в Сыктывкаре, приурочив его к юбилею колледжа. – Как и в республиканской филармонии, Вы выступили в родном селе вместе со своими учениками... – Мы с ребятами очень волновались, подбирая, что исполнять. Пришли к выводу, что должен быть уклон в популярную классику и русские народные песни. Пытались упростить программу до предела. Но по ходу концерта, видя, как принимает публика, в том числе и классические произведения, поняли, что вся классика идет легко и принимается здорово. И по ходу концерта включили, наверное, арий десять, которые вначале совершенно не хотели исполнять. И они были приняты, может быть, даже лучше. И мы поняли, что проблема не в том, что люди не понимают классику или оперу, а в том, как это исполнено. Мы выступали этим же составом: все мои ученики (кроме одной девочки, которая приболела и не смогла приехать) и я, концертмейстер – Ребекка Магомедова. – Вы не в первый раз выступаете здесь со своими учениками, в числе которых и Ваша младшая дочь Ирина. Но впервые их приехало так много… Сейчас у Вас 10 учеников! – Для ребят этот концерт – большая ответственность, потому что все-таки это столичная филармония. Среди них – только один ученик Академии молодых певцов Мариинского театра, остальные – еще очень «маленькие», первый-второй курс… В этом году я взял в ученики Ефима Завального, которого в Сыктывкаре уже знают и любят. Надеюсь, он станет звездой! Что касается моей дочери, мы с ней поменяли амплуа голоса – из меццо-сопрано она перешла в сопрано, уже второй сезон. Она учится в магистратуре университета им. Герцена и служит в молодежной труппе Мариинского театра. Из учеников, которые уже пели в Сыктывкаре, трое также перешли в молодежную труппу Мариинки, а одна – в молодежную труппу Большого театра. Так что у всех, кого тут видели, карьера очень хорошо пошла. – Что нового в последние годы появилось в Вашем творчестве? – Мой бывший руководитель по Малому театру Станислав Гаудасинский собирается ставить в оперной студии консерватории «Царскую невесту», и я приглашен туда на партию Грязного. – Что-то в образе этого героя Вам близко? – Я никогда не задумываюсь так заранее, потому что придут режиссер, дирижер, и только после того будет выбрана какая-то общая концепция. Зачем заранее предвосхищать что-то? Люди готовятся к этой работе, придумывают, они будут трактовать произведение. А я уже буду вносить, если мне захочется, что-то. Вмешательство в работу режиссера – это неправильно. Я должен представлять себе, конечно, роль в целом. Но выстраивать самому ее драматургию – глупо. Это все ерунда советских времен, когда изучали портреты, готовились. Я в это не верю вообще. – Но ведь при любой режиссерской трактовке Григорий Грязной – это опричник, который «уже не тот» и при этом безответно влюбленный… – Ни в коем случае! Я в любовь в этом случае вообще не верю. Его влечение к Марфе – никакая не любовь, а прихоть! Которая больше, чем любовь. Как любая прихоть человека, занимающего определенную должность, по статусу. Это было всегда, это есть и сегодня. Меня в партии привлекает, во-первых, музыка. Во-вторых, Грязной мне понятен как мужчина. В-третьих, это совесть, которая все-таки просыпается у человека, что бывает крайне редко. И то, что он говорит в конце оперы, – это, может быть, самое главное: признаться самому себе и всем, что был неправ, покаяться за свои грехи, вымолить себе наказание. Что опять же в наше время крайне редко бывает. Раньше я пел в «Царской…» партию Малюты. Кроме Грязного, начинаю петь частями партию Риголетто. – Как часто Вы бываете в Коми? Где чаще – в Сыктывкаре или в Объячево? – В лесу! В этом году, к примеру, был на границе с Пермским краем и на Удоре, откуда корни моего отца, в Прилузье даже не ездил. Люблю рыбачить. Самый большой улов – щука в 12,5 кг, пойманная в Вычегде в Усть-Куломском районе. – У Вас есть дом в Финляндии. Там тоже отдыхаете? – Постоянно. Там бываю чаще, чем в Коми, но езжу ненадолго. Сюда приезжаю реже, зато на большее число дней. Если у меня выдаются свободными хотя бы три дня – сажусь в машину и еду сюда. – Ваш график позволяет часто уезжать на несколько дней? – К счастью, я сам себе пишу расписание. Я уезжаю из дома в 11 утра, приезжаю в 11 вечера. И весь день что-то делаю, ни разу не присев… А потом говорю: хватит, хочу отдохнуть. Сейчас я уже не молод, и все понимают, что, как и спортсмену, артисту нужен отдых, возможность восстановиться. И мой график расписан сейчас максимум на два года. В самые напряженные годы он был расписан лет на пять вперед. – Один очень известный наш певец утверждает: в опере исполнитель может ничего не играть. Ему достаточно выйти и спеть так, как написано композитором, поэтому навыки актерской игры ему совсем ни к чему. А Вы своих учеников учите только пению или драматической игре тоже? – Драматическим вещам – в первую очередь. Этот певец, конечно, прав, но отчасти. В подобных случаях я всегда говорю: а вы обладаете этим голосом, чтобы «сказать» все, что нужно, только им? – Что бы Вы пожелали начинающим вокалистам? – Советовать легко – петь трудно… Петь надо тогда, когда без этого жизнь не представляется. Если они не могут не петь, то пусть поют. Если могут без этого – тогда лучше, наверное, не заниматься. Вот и все. Беседовала Ирина САМАР. Фото Дмитрия НАПАЛКОВА
и vk.com. Есть театры с именем, куда идешь, особенно в первые разы, не думая о том, сколько тебе заплатят. А есть театры, где ты в первую очередь думаешь, сколько тебе заплатят, а потом – петь или не петь. Люблю рыбачить. Самый большой улов – щука в 12,5 кг, пойманная в Вычегде в Усть-Куломском районе. |
Светлана Захарова: "Подобрать дуэт всадника и лошади - особое искусство" 
