Русский китаец Ван Жен Хе: заключенный, золотарь, кулинар

С 30-х годов Коми край стал местом заточения сотен, тысяч китайцев. Спасаясь от нужды и голода, они переходили границу с «великим соседом», чтобы за кордоном попытаться найти дело и зарабатывать кусок хлеба. Далеких от политики, но с клеймом шпионов и диверсантов, их отправляли на верную погибель – в сталинские лагеря. Выжить на советской каторге удавалось немногим. Тем же, кто «всем смертям назло» дожидался освобождения, предстояла ссылка. Одним из таких невыездных был китаец Ван Жен Хе.

Сыктывкарцы еще помнят этого приветливого поджарого человека, случайно закинутого к нам в 50-е годы. В городе многочисленные знакомые величали его на русский лад: Николай Николаевич. Многие знали, что, перед тем как обосноваться в Сыктывкаре, он тянул лямку заключенного в Воркуте. После освобождения путь за пределы республики для него был закрыт. В столицу Коми Ван Жен Хе, судя по всему, приехал по приглашению своих сородичей, в 50-е годы здесь была довольно многочисленная китайская диаспора.

Немногословные трудолюбивые китайцы брались за самую грязную, тяжелую работу. Так, сколотив бригаду, они занимались чисткой общественных и домашних туалетов. «Золотари» свою работу выполняли быстро и качественно, не было и отбоя от заявок. Эта работа помогла им сколотить небольшие средства, заиметь угол.

Ван Жен Хе, или Николай Николаевич, сначала обосновался в баньке по столичной улице Первомайской. А затем рядом с избушкой начал возводить большой деревянный двухэтажный дом. В новом жилище он, казалось, предусмотрел все. Первый этаж предназначался для ведения хозяйства, здесь же была просторная кухня. На втором этаже располагались гостиная и спальня. Как только дом обрел запланированные силуэты и стал пригоден для жилья, сюда потянулись гости. Кроме земляков Николая Николаевича навещала и столичная интеллигенция.

– В 50-е годы в СССР на самом высоком уровне была провозглашена дружба с Китаем, – рассказывает Валентина Александровна Соловьева. – Многие из нас стали выписывать журнал «Китай», завязалась переписка с китайской молодежью. Я тоже стала переписываться с несколькими ровесниками из Китая. Они изучали русский язык, писали письма и на русском, и на китайском. Переводить эти письма я часто обращалась к Николаю Николаевичу. Захаживали к нему с друзьями и просто так, на огонек. Бывала у него в компании с журналистами Толей Смирновым, Тофиком Агаевым... Гостеприимство Николая Николаевича не знало границ. Уже потом от кого-то удалось узнать, что он знал рецепты приготовления более 600 оригинальных блюд. Нас, помню, угощал пельменями, состряпанными из «полупрозрачного» теста с изумительной рыбной и мясной начинкой. А какие салаты он готовил! Причем все – из разнообразной зелени, которую сам же возле своего дома и выращивал.

Все, кто проходил мимо дома под номером 136 по улице Первомайской, часто видели его хозяина, склонившегося над грядками. Ни одна пядь приусадебной территории, ни один пятачок не оставались незасаженными, заросшими сорняком. Часто Николая Николаевича можно было видеть копавшимся в земле стоя на коленях. Пышную зелень он по утрам срезал, клал в корзину и нес продавать на базар. Гурманов в Сыктывкаре всегда хватало, выращенные им травы с пряным вкусом и запахом быстро расходились среди покупателей.

В конце 50-х годов Николай Николаевич смог наконец посетить родину, съездил к брату, проживающему неподалеку от Шанхая. После приезда в Сыктывкар он рассказывал друзьям, что жизнь в родных местах его поразила крайней бедностью. Уже на вокзале в Пекине к нему потянулись десятки рук за милостыней. У него с собой оставалась буханка хлеба, которую он был вынужден раздать нищим. Говорил, что с трудом удалось уберечь подарки для семьи брата, так как обездоленные земляки «сытого советского китайца» буквально преследовали по пятам. А по возвращении в Советский Союз китайцы попадали под «шмон» советских таможенников, которые не разрешали выво-зить китайский ширпотреб. Выход из этой ситуации Ван Жен Хе нашел такой: он надел на себя несколько новых костюмов и пальто, купленных на родине, а так как отличался астенической комплекцией, не вызвал никаких подозрений на границе.

Сыктывкарский китаец горожанам запомнился не только как неутомимый огородник и искусный кулинар. Еще он обожал кошек. В его доме всегда жили до десятка ухоженных пушистых мурлык.

С новой родиной «русский китаец» Николай Николаевич так и не расстался: здесь он и ушел из жизни в начале 60-х годов.

Анна Сивкова.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№117 (4754) - 23 июня 2012 года