"Семейные тайны"

Чета Власовых. 30-е годы.

Семья Есевых. 1938 г.

В начале нынешнего года «Дым Отечества» объявил о новом конкурсе среди читателей приложения – «Семейные тайны». Ведь 2008 год объявлен в нашей стране Годом семьи. Название конкурса предполагает определенный ракурс публикаций: погружение в минувшее, рассказ о событиях, связанных с радостными и драматичными страницами, о любопытных эпизодах, встречах, впечатлениях. Рассказов и писем обо всем этом будем ждать от наших читателей, а самые интересные из писем и публикаций войдут в одну из новых книг «Дым Отечества».

Холодный дом

В войну его отогревали заботой друг о друге многодетная семья сыктывкарцев Есевых и эвакуированные из блокадного Ленинграда Власовы

В февральском выпуске «Дыма Отечества» под рубрикой «Семейные тайны» вышла статья «Баночка меда».
Уже на следующий день в редакции раздался звонок. Сыктывкарки, сестры Муза Максимовна Попова и Ида Максимовна Лыюрова, взволнованно признавались, что знают семью Нахлупиных, о которой мы рассказали. Ведь в войну
и долгие годы после нее жили с ними на одной улице в районе нынешней гостиницы «Юг\р». Сообща делили все тяготы войны, дружили, играли в соседнем Кировском парке. Женщины согласились поведать военную историю своей семьи, в которой, как и в семье Нахлупиных, было немало и драматичного, и жизнеутверждающего. Как и в каждой семье, у Есевых есть и свои семейные тайны.

Мама Али Нахлупиной, сотрудница горисполкома, чтобы спасти дочь, привезла из командировки баночку меда. И за это поплатилась – ее лишили работы. Почти такая же история произошла и в семье Есевых.

Екатерину Георгиевну Творожникову, активную, энергичную женщину, с юных лет бросали на прорыв. Ясли в отдаленном селе организовать – посылают ее. Кооперацию наладить – тоже доверяют молодой женщине. Открылась перед войной в Сыктывкаре артель швейников – Екатерина Георгиевна стала ее председателем. Потом назначили руководителем потребсоюза. А оттуда пригласили секретарем в горсовет.

Для пятерых детей Екатерины Георгиевны за «карьерным» ростом проглядывается лишь щупленькая фигура мамы, которая никогда в своей жизни не стремилась ни к каким благам. Просто ей от предков и природы достались неугомонный характер и легкость на подъем. Этим, наверное, и объяснялось ее продвижение по службе в предвоенные годы. Молодая женщина, конечно, хотела соответствовать и своему ученому мужу. Уроженец села Руч, Максим Михайлович Есев еще в 20-е годы сумел поступить в Московскую академию имени Н.Крупской, получить недосягаемое для многих земляков высшее педагогическое образование. Возвратившись на родину, стал преподавать в школах, в Сыктывкарском педтехникуме. Чету Есевых до сих пор помнят многие коренные горожане.

Муза Максимовна Попова (Есева) была старшей в семье. Поэтому так врезались в память события начала 1941 года. До этого они жили в бывшем Неволинском доме на Красной площади Сыктывкара, занимали две комнатки. В семье росло пятеро детей, намечалось и пополнение. Тогда Есевы решили построить дом на улице Горького при спуске к реке. У Максима Михайловича в городе проживали родственники, мастеровые люди, которые согласились помочь. К лету 1941 года успели поднять стены и сделать крышу-времянку. С переездом из дома в центре города поторапливали знакомые Екатерины Георгиевны, которые присмотрели себе их квартиру. Одна женщина согласилась одолжить деньги на строительство.

Начавшаяся война перепутала мирные карты семьи Есевых. В июле 1941 года Максима Михайловича взяли на фронт. Екатерина Георгиевна оставалась с кучей ребят мал мала меньше. Что делать? Несмотря на голые стены, недоделанную крышу и отсутствие полов, семье пришлось обживать свой недостроенный новый дом. Какой ветер гулял и как продувало из углов нового дома, сестры Есевы помнят до сих пор. В одной из двух стылых комнат в люльке вместе с ними обживала холодный дом и их новорожденная сестра Диночка.

Как обухом по голове стало увольнение матери из горсовета. Кто-то донес, что Екатерина Георгиевна одолжила деньги. Делать это сотруднику госучреждения, впрочем, как и любому человеку, в то время означало нарушить закон. Конечно, деньги ссуживали и одалживали. Но делали это, как правило, тайно, посторонних в это не посвящая. Строительство дома – это не покупка вещи, поэтому Есевы одолжили изрядную сумму. Это тоже было расценено как поступок из ряда вон. Екатерину Георгиевну не только уволили с работы, но и выгнали из партии. Такими событиями для Есевых ознаменовалось начало Великой Отечественной войны.

Дети хотели есть. Напористый, деятельный характер Екатерины Георгиевны не давал предаваться унынию. В ее руках спорилось любое дело, будь то вышивка, вязание, шитье. Она нашла себе занятие быстро, стала брать заказы в пошивочной артели. Уже скоро в эту артель вступили и Музочка с братом Гердом. Оба они, как помнили себя, уже умели вязать. Каждый выполненный заказ давал лишние 100 граммов хлеба на их донельзя бедный стол. Брату только-только исполнилось десять, сестре – 12. В приеме в артель им сначала отказали. Тогда Екатерина Георгиевна пошла на прием к министру местной промышленности Прокопию Митрофановичу Попову, который жил рядом и хорошо их знал. Тот распорядился оформить детей на работу.

Сказать, что жилось трудно и голодно, почти ничего не сказать. Помогал офицерский аттестат отца, служившего политруком в авиаполку. На его скромные средства в военторге давали продовольственный паек. Кажется, до сих пор «вязнет» во рту вкус американского кокосового масла и специальной смеси для жарки картошки, которая называлась лярд. Летом спасал подножный корм. Но самым невыносимым был холод. В школу дрова привозили и рубили сами ученики. Они отправлялись в лес или на берег Сысолы, впрягшись в лямки больших саней. В военные годы зимы выдались особенно жестокими. Нередко в классе в непроливайках замерзали чернила. Отогреться ребята пытались дома.

Сбившаяся с ног мама замазывала щели в углах глиной. Затем, вооружившись топором и пилой, принялась сбивать доски на потолке и крыше. Вместе со старшими детьми затаскивала на чердак ведрами землю и песок. Но сколько могли сделать голодные, выбивающиеся из сил женщина и дети?

Теперь, спустя почти 70 лет после тех событий, Муза Максимовна и Ида Максимовна говорят, что им несказанно, непередаваемо повезло, когда в один из холодных дней на их пороге застыли незнакомые люди – мужчина и женщина. Они робко попросились впустить их в одну из комнат квартирантами. Екатерина Георгиевна горько улыбнулась на их просьбу: «Ну видите, какой у нас дом. Даже дверей между комнатами нет. Только орава детишек, да ветер свищет». Женщина с приятным лицом и интеллигентный мужчина эти слова пропустили мимо ушей. Деликатно проговорили, что двери – дело поправимое, а дети им не в тягость, а в радость. Назвались Власовыми, эвакуированными из Ленинграда. Сергей Иванович работал инженером в электросетях. Его жена Варвара Васильевна с сыном Женей недавно смогли выбраться из блокадного Ленинграда.

Приход квартирантов запомнился установкой двери. Сергей Иванович купил где-то деревянное полотно, сам и приладил его. С первого же дня между строгой, целеустремленной, стремительной Екатериной Георгиевной и доброй, веселой, мягкой Варварой Васильевной установились близкие, доверительные отношения. От словоохотливой, общительной женщины Есевы узнали, что ее муж из Ленинграда в Сыктывкар попал в ссылку. Здесь находится несколько лет. Варвара Васильевна работала на пивном заводе «Вена». Там, на заводской территории, была и их квартира. Старшие сыновья Коля и Вася воевали. С младшим Женей она оставалась в Питере. Стало очень голодно. Первыми нехватку еды испытали на себе подростки. Женя за считанные дни сдал, отказали ноги. Варваре Васильевне подсказали, чтобы она попыталась вывезти его на «большую» землю.

Легко сказать – вывезти, когда пятнадцатилетний сын не может ходить. Но что не сделает горячее материнское сердце. Варваре Васильевне удалось погрузить мальчика на один из переполненных грузовиков, направлявшихся к Ладожскому озеру. С собой она ничего не прихватила, кроме простынь. Эти белоснежные постельные принадлежности и спасали во время бесконечных бомбежек при переходе через ледовую переправу. Услышав гул приближающихся фашистских истребителей, все бросались наутек от машин, так как пилоты целились именно в них. Тучная, крепко сбитая Варвара Васильевна позже полушутя-полусерьезно рассказывала про свое пристрастие к пиву. Как-никак, работала на одном из лучших пивных заводов! От пива же, говорит, и располнела. Высохнуть, слава богу, за месяцы блокады, пивные дрожжи не дали. И легко справлялась с Женей, вытаскивая его на лед и оттаскивая на безопасное от машин расстояние. Чтобы затем укрыть его и себя простынями и застыть, пока не завершится налет.

Многие машины и люди проваливались сквозь лед. Их транспорт уцелел. Так мать с сыном спаслись, доехали до Сыктывкара и встретились с отцом.

Приход Варвары Васильевны в их дом изменил жизнь семьи Есевых. Жизнерадостная, деятельная женщина своим оптимизмом поддерживала и мать, и детей. Помогала и материально. Екатерине Георгиевне удалось рассчитаться с долгами, взятыми для достройки дома. Блокадница, можно сказать, приехала почти «голой». После того как Сергея Ивановича забрали на фронт, Екатерина Георгиевна перешила для Варвары Васильевны его пальто. Но она обнову даже не надела, купила на нее козу для большой семьи.

Вместе переносили житейские невзгоды. И вместе оплакивали погибших. Умерла Диночка. Годовалая девочка заболела воспалением легких. В годы войны таблетки из аптеки для больных выписывали поштучно. Но в тот период в наличии не имелось даже этой малости. Муза Максимовна и Ида Максимовна до сих пор помнят и тот страшный день, когда почтальон принес извещение о гибели на фронте Евгения Власова, младшего сына Варвары Васильевны. Того самого подростка из блокадного Ленинграда, которого мать на себе вытащила из окруженного города. В Сыктывкаре Жене исполнилось 17. Тогда же его и забрали на фронт. Еще не до конца окрепший, совсем юный, он погиб почти в первом же бою. Три дня Екатерина Георгиевна прятала в кухонном фартуке похоронку на сына Варвары Васильевны. Но наступил день, когда ее надо было отдавать. Лишившись сил, упала ее квартирантка на пол, покинули ее и недюжинная выносливость, и всегдашний оптимизм.

А по отношению к Екатерине Георгиевне свершилась справедливость: ее восстановили на работе и в партии. В Москве, куда она сумела отправить заявление, посчитали сумму, взятую на строительство дома для многодетной семьи, не подлежащей никаким взысканиям.

Конец войны в доме на улице Горького ознаменовался сладким запахом испеченных в русской печке картофельных шанег. Две женщины, две матери Екатерина Георгиевна и Варвара Васильевна, колдовали над праздничным обедом для детей. «Варвара Васильевна – наша вторая мама», – до сих пор считают ленинградку самым родным человеком две женщины-сыктывкарки. Она уехала в родной город в сентябре 1945 года. Всевышний смилостивился над перестрадавшей женщиной: и муж, и два сына вернулись с фронта живыми. Ленинградская квартира Варвары Васильевны до самой ее кончины была вторым домом не только для ее девочек из холодного сыктывкарского дома, но и для всех их друзей и подруг. А они дождались с фронта своего отца Максима Михайловича. Правда, жизни ему отпущено было совсем немного: фронтовик скончался в 1947 году.

Анна СИВКОВА.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№101 (3775) - 24 мая 2008 года