| Дым Отечества |
22 ноября 2014 года |
Внуки Можайского/ Старый снимок, хранящийся в Сыктывкаре, позволил узнать о вкладе в коми этнографию отца русской авиации
В марте предстоящего 2015 года исполняется 190 лет со дня рождения изобретателя первого в мире самолета, нашего выдающегося соотечественника Александра Федоровича Можайского. Талантливый, увлеченный человек, перед тем как «заболеть» небом, прославился участием в длительных морских походах, за что впоследствии ему было присвоено звание контр-адмирала. Отважный мореход и испытатель созданного им же летательного аппарата, Можайский оставил заметный след и в общественной жизни своего времени. Как это ни удивительно на первый взгляд звучит, но именно Александр Федорович первым представил широкой российской публике вещественные, осязаемые материалы о коми-зырянах. Собранная и описанная будущим пионером авиации коллекция экспонатов о Коми крае демонстрировалась на первой в России этнографической выставке в Москве в 1867 году. Неожиданная разгадка Предыстория этого потрясающего открытия вкратце такова. В архиве одной из старейших жительниц Сыктывкара, ученого-биолога Ариадны Николаевны Цыпановой, хранятся старые снимки на толстых картонках-паспарту. Многим из них уже век, а то и поболее. Большинство запечатленных на карточках людей Ариадна Николаевна хорошо помнит, ведь это ее родственники и друзья. Но вот героев одного из старых снимков она, по ее словам, никогда не знала и даже не подозревает, кем они могут быть. На фотокарточке изображены дети – мальчик и девочка. Мальчик лет девяти-десяти одет по моде дореволюционного времени в матросский костюм с бескозыркой на голове. Сидящая на скамеечке девочка в белой юбочке и жакетике с матросским воротничком, помладше морячка, по-взрослому повязана платком. Фотографию окаймляет экслибрис известного в Вологде фотографа Л.Раевского. А на обороте снимка кто-то пытался замазать черными чернилами написанный от руки год съемки – 1900. Никаких шансов распознать, кто же эти по-взрослому серьезные дети, запечатленные в салоне модного вологодского фотомастера, казалось, не было. Помог, как говорится, его величество случай. Время от времени я с удовольствием заглядываю на интернет-форум «Старая Вологда». Виртуальное сообщество вологжан, влюбленных в свой город и в его историю, осуществляет множество интересных проектов, воссоздавая облик улиц и лица обывателей. К примеру, стоит кому-нибудь выложить на сайте фотографию старинной вологодской улочки, как тут же к ней прилепляется множество других снимков, запечатлевших эту же улицу в разных ракурсах, в другие годы. Все это сопровождается бурными дискуссиями – уточнениями, объяснениями... Таким образом, сообща, ревнители вологодской старины не дают кануть в лету памятным местам. На форум выкладывается много дореволюционных снимков. Не секрет, что фотопортреты, сделанные до революции, обладают неповторимым очарованием, своеобразной магией, даже простое разглядывание которых приносит немалое удовольствие. В очередной раз рассматриваю снимки на сайте «Старая Вологда»... И, как говорится, глазам не верю. Вижу точь-в-точь такое же фото, которое хранится у Ариадны Цыпановой в Сыктывкаре. А через несколько минут с удивлением читаю и подпись к нему: «Дети А.А.Можайского, внуки первого авиатора в мире А.Ф.Можайского». Будь на дворе другие времена и не будь услуг интернета, наверняка потребовалась бы еще уйма времени, прежде чем удалось проследить связь Можайских с Вологдой и Усть-Сысольском. Но всемирная паутина и те же вологжане-краеведы – пытливые исследователи прошлого своего края – помогли ответить на часть вопросов. Счастливый угол А.Ф.Можайский родился в 1825 году в Выборгской губернии, входившей тогда в великое княжество Финляндское. В семье дворян Можайских – Федора и Юлии – трое сыновей пошли по стопам отца, потомственного моряка, дослужившегося до вице-адмирала. Уже имея за плечами большой опыт участия в различных морских походах, Александр Можайский после окончания Крымской войны, в начале 1860-х годов, попал под сокращение. В год отмены крепостного права по специальному положению Александра II «избыток военных моряков» требовалось направить на послереформенное обустройство крестьян. При этом флотским офицерам сохранялась часть содержания, им также продолжали присваиваться очередные звания. Получив «вольную», капитан-лейтенант А.Можайский вместе с друзьями-моряками махнул в отпуск, в Вологду. А, прибыв в северный край, 35-летний «морской волк» тут же без памяти влюбился. Предметом его обожания стала 16-летняя вологжанка Люба Кузьмина, дочь дворянки Е.Н.Кузьминой и ее мужа Дмитрия Ивановича, почившего уже к тому времени надворного советника. Через год молодые обвенчались, переехав жить в имение Кузьминых – село Котельниково Кадниковского уезда. Здесь, в доме с мезонином, обшитом тесом и выкрашенном охрой, окруженном живописным парком с оранжереей, парниками, ягодниками, раскинувшимся поблизости прудом, Можайские провели самые счастливые и плодотворные годы. Александр Федорович сразу подключился к работе Вологодского дворянского собрания, в качестве помощника при мировом посреднике много ездил по уезду, помогая в отведении земельных наделов крестьянам, только-только скинувшим ярмо крепостной зависимости, разбираясь в многочисленных жалобах и неувязках. Через два года его усилия по налаживанию крестьянской жизни при новых условиях были отмечены знаком отличия «для ношения на левой стороне груди». После дел и забот, связанных со службой, Можайский часто отправлялся на озера или в лес, чтобы поохотиться. Но его охота была своеобразной. Хозяин усадьбы мог принести из леса подстреленного вальдшнепа, а мог и ворона или ласточку. Его дом был переполнен чучелами всевозможных птиц, возле которых он проводил изрядное количество времени. На каждую птицу он заводил карточку, куда записывал разные параметры: вес, размах и форму крыльев, вычислял, почему одни пернатые могут летать стремительно, а другим такое не под силу. Все это легло в основу спроектированного Можайским в Котельниково первого летательного аппарата. По свидетельству детей Александра Федоровича, здесь же, в вологодском имении, он совершил и первые полеты на воздушном змее. Из дальних мест, зырянских... Еще одной страстью Можайского была этнография. Будучи моряком, из экспедиций по миру он привозил различные предметы, характеризующие жизнь и быт экзотических народов, к примеру, японцев. Принял он участие и в этнографической экспедиции в Среднюю Азию. На севере России этот интерес не угас, ведь в одной губернии с ним проживал народ, доселе малоизвестный большинству россиян. Подобные коми-зырянам немногочисленные, самобытные этносы населяли и другие окраины страны. Во второй половине 60-х годов российская интеллигенция проявила к ним пристальный интерес и выступила с идеей проведения масштабной этнографической выставки, которая дала бы возможность увидеть все разнообразие российских инородцев. На местах сбор экспонатов для выставки, их описание и транспортировка в Москву были возложены на статистические комитеты. Членом такого комитета в Вологодской губернии состоял А.Можайский. Александр Федорович к своим обязанностям отнесся неравнодушно, с неподдельным интересом, вникая в особенности промыслов зырян, изучая имевшуюся литературу и, возможно, даже предприняв поездку в соседние Усть-Сысольский или Яренский уезды. О близком знакомстве с прирожденными коми охотниками говорит его характеристика искусно выполненного манекена, представляющего жителя Печорской волости, который он увез на всероссийскую этнографическую выставку в Москву из Вологодской губернии. «Лицо, стан охотника сделаны очень хорошо, – писал А.Можайский. – Он высматривает добычу. Эта высокая красивая фигура с винтовкой в руках с окружающим его леском, мохом и можжевельником переносят вас в дальние места к зырянам, вы припоминаете живые охотничьи рассказы г.Арсеньева и прекрасную его статью «Этнографический очерк о промышленных делах и торговых отношениях в Зырянском крае». Он изображен на охоте, в лесу. Одет в зипун из белого сукна, рукавицы из оленьих кисов, пришитые к рукавам зипуна, лузан из полосатого зырянского сукна с наплечниками и карманами. У пояса огниво с прибором. В кожаном кошеле на спине к лузану особой скобой прикреплен топор, в руках зырянин держит винтовку». (К слову, по сведениям специалистов, описанный А.Можайским манекен был выполнен настолько тщательно и качественно, что сохранился до наших дней.) Экспонаты из Вологды по раскисшим апрельским дорогам до Москвы А.Можайский доставил за трое суток. На прогон и проживание в Москве ему были выделены средства – 65 рублей 40 копеек. По прибытии в столицу ценный груз был доставлен в Большой манеж, где и развернулась всероссийская этнографическая выставка. Огромное количество прибывших экспонатов демонстрировалось в трех секциях: типы народов, населяющих Россию и другие славянские земли; общая этнография; антропология и археология. Александр Можайский не усидел без дела и в Москве, он выезжал в Петербург, чтобы встретить делегации из других стран, сопровождал их по достопримечательным местам Северной столицы. А в своем итоговом отчете он прокладывал растянувшиеся на десятилетия вперед мосты. «Во время пребывания славянских гостей в России было положено прочное основание будущего научного и литературного единства. Мы, русские, еще не так давно ограничивались изучением почти только того, что относится до Западной Европы. Между тем как Россия в научном отношении представляет столько же или еще более интереса, чем западные страны». От винта... Семейное счастье, вдохновляющее на общественное служение и на претворение в жизнь крылатой мечты, для А.Можайского выпало коротким. Четыре года спустя Александр Федорович остался вдовцом, так больше никогда не связав себя брачными узами. От Любови Дмитриевны остались два сына – Александр и Николай, окончившие впоследствии морской кадетский корпус. Старший Александр, выйдя в отставку, вернулся в родное имение. Как и отец, он много трудился на общественной ниве, стал уездным предводителем дворянства, председателем Вологодской земской управы, гласным городской Думы. О младшем из братьев – Николае – известно лишь то, что он жил где-то в России и умер в 1913 году. Александр Федорович Можайский после смерти жены навсегда распрощался с Вологодчиной. Его снова зачислили на военную службу, направив для преподавательской работы в морской кадетский корпус. Но и там он не оставлял работу над созданием летательного аппарата, который, как птица, мог бы парить в воздухе. Пытливый исследователь, он проводил консультации с крупнейшими российскими учеными и корпел над занятной конструкцией с крыльями по бокам. 20 июня 1882 года конструктор попробовал поднять в небо свой самолет. Аппарат смог оторваться от земли, но, потеряв скорость, рухнул на крыло. Хотя первая попытка и закончилась неудачно, именно она положила начало надвигающейся эре авиации. Правда, ее отец-основатель до нее уже не дожил: А.Ф.Можайский умер в 1890 году в Санкт-Петербурге в возрасте 65 лет. Двое из Госдумы Возвратимся к судьбе сына А.Можайского – Александра Александровича, наследовавшего после смерти матери и отъезда отца родовую усадьбу в Котельниково (кстати, здесь теперь размещается дом-музей А.Ф.Можайского). Активная работа на общественном поприще в 1912 году позволила ему стать депутатом четвертой Государственной думы России от Вологодской губернии, где он примыкал к фракции Центра, а затем состоял членом прогрессивного блока. Путь в думу, как можно полагать, требовал от будущего депутата не только активной жизненной позиции, но и большого кругозора, широких связей и поддержки разных сословий. А.А.Можайский все эти требования времени и предпосылки к карьерному росту успешно претворял в жизнь. Выстроил в Вологде собственный дом, где останавливался во время частных приездов из имения и мог принимать гостей. Памятуя о рвении отца к просвещению и культуре, вступил в Вологодское общество изучения Северного края. Так же, как и родитель, много ездил по бескрайним просторам губернии. Бывал и в Усть-Сысольске. А перед тем как стать депутатом Госдумы, был избран почетным мировым судьей Усть-Сысольского уезда. У кого в Усть-Сысольске мог останавливаться сановный вологодский чиновник? Конечно же, у своего предшественника по депутатству в думе Степана Клочкова! Степан Николаевич, учитель и православный миссионер, уроженец Визинги, избирался в 1907 году в третью Государственную думу. Затем навсегда возвратился в Усть-Сысольск, где в 1912 году получил от Синода документ о назначении его третьим в Вологодской губернии штатным епархиальным миссионером. В выстроенном им доме по улице Сухановской, скорее всего, и останавливался, будучи в нашем уезде, А.А.Можайский. А в одну из таких встреч он и подарил коллеге-депутату фотокарточку своих детей, названных в честь отца и матери Сашей и Любой. Судя по воспоминаниям, Александр Александрович отличался своеобразным характером, подпуская к себе близко лишь немногих друзей. А снимок своих детей он мог подарить только близкому по духу человеку. Корни и крона То, что описанный ход событий не предположение и никакая не версия, подтверждает такой факт: бабушка Ариадны Николаевны Цыпановой – Парасковья Панфиловна Цыпанова (урожденная Клыкова) и жена С.Н.Клочкова – Нина Панфиловна были родными сестрами. А отец сыктывкарской старожилки Николай Александрович Цыпанов являлся крестным сыном Степана Николаевича Клочкова. После его расстрела в 1918 году семья Клочковых – вдова и дочери – претерпела множество лишений, пока одна за другой все не ушли из жизни. Прямых потомков у них не осталось, и часть клочковского архива, в том числе и неподписанную фотографию внуков А.Ф.Можайского, взяли к себе родители Ариадны Николаевны. А после их смерти хранительницей этого наследия осталась она. И вот только теперь она узнала, кто же запечатлен на старой фотографии. Несколько слов о героях снимка, отыскавшегося в Сыктывкаре. Отец Любы и Саши Можайских – Александр Александрович в водовороте революционных событий очутился в Москве, где и умер, по одним сведениям, в 1920-м, по другим – в 1922 году. Уцелеть представителю законодательной власти «ненавистного царского режима» в большевистской России было сродни чуду. По сведениям Ю.Арсеньева, от ворвавшихся в квартиру Можайских в Малоярославском переулке в 1917 году красногвардейцев отбивалась дочь А.А.Можайского Люба со шпагой в руках. Кстати, это та самая девочка, запечатленная на отыскавшемся в Сыктывкаре вековой давности снимке. С возрастом Любовь Можайская превратилась в крупную, элегантную женщину, она работала журналистом. Во время Великой Отечественной войны их с мужем-инженером эвакуировали на Урал, где супруги умерли от голода. У потомков Любови Александровны, оказывается, и сохранился снимок из ее детства, выложенный в интернете. К сожалению, о судьбе ее брата, Александра Можайского-младшего, узнать пока ничего не удалось. Анна СИВКОВА. Александр Александрович Можайский. Чета Можайских: Любовь Дмитриевна и Александр Федорович. |
Арт-объекты с уклоном в историю появляются на улицах Сыктывкара 
