| Общество |
12 июля 2012 года |
"Мы в добрых снах домой придем"/ Три года назад в бою под Бамутом погиб Герой России Александр Пузиновский
С трофеем из бандитского схрона. 2009 год.
Юрий Анатольевич и Наталья Егоровна провожают сына в армию. 2006 год.
Александр Пузиновский (в центре) и Михаил Груздев (крайний справа) с боевыми друзьями.
Братья Саша и Толя Пузиновские.
12 июля – день памяти Героя России Александра Пузиновского. Ровно три года назад он скончался после смертельного ранения в бою под Бамутом в Чеченской Республике. Указом Президента Российской Федерации от 4 августа 2010 года Александру Пузиновскому было присвоено звание Героя Российской Федерации посмертно. О недолгой, но яркой жизни нашего земляка «Республика» уже рассказывала в октябре 2010 года. А в мае нынешнего года журнал
«На боевом посту» внутренних войск МВД России опубликовал большой очерк об Александре. Сегодня мы предлагаем ознакомиться с ним и нашим читателям. Всеобщий любимец В семье Санька был любимчиком. В детстве – упитанный карапуз с ямочками на щеках, в юности – статный чернобровый парень, под пронзительным взглядом которого смущалась не одна девчонка. Во дворе к нему приклеилось прозвище Хома – хомяк. Он любил поесть и в карманах всегда носил конфеты, «сникерсы» и прочие сладости. А бабушка Анастасия Григорьевна почему-то звала обожаемого внука Рыжиком. Саша рос хозяйственным мальчиком. Всегда убирал за собой со стола, до блеска натирал полы, ходил на рынок, а по вечерам, осмотрев квартиру, каждый раз докладывал родителям: «Газ я проверил, свет выключил, дверь закрыл. Мама, папа, спокойной ночи!» Среди друзей он был заводилой и душой компании. Вечерами в большом дворе сыктывкарских многоэтажек допоздна раздавались его звонкий смех, мелодичный голос и песни под гитару. – Саша был романтик с большой буквы. Он мог всю ночь петь под моим окном, всегда дарил цветы, говорил красивые слова, – вспоминает Оксана, которую с Александром еще до его призыва в армию связывала большая любовь. – Однажды мы поссорились, так он очень переживал и сочинил для меня песню. Нашел профессиональную студию, записал диск. Оксана достает телефон, находит знакомый трек. Раздается грустный молодой голос: Я в последний раз Словно видел тебя... – До сих пор у меня перед глазами стоят его широкая улыбка, очаровательные ямочки... – вздыхает Оксана. – Хороший мальчик. Очень добрый и очень ласковый. Знакомые девчонки были от красавчика Хомы без ума, и он дружил то с одной, то с другой. Любили его и учителя, хотя успешной учебой и прилежным поведением Александр не отличался. Завуч сыктывкарской школы №25 Нина Епифановна Эйхман показывает ведомости с четвертными и годовыми оценками: – Вот посмотрите: по многим предметам у него выходили даже двойки. Он у меня в кабинете часами просиживал, переписывая диктанты. Но несмотря на низкую успеваемость, мы, учителя, как-то по-особому к нему относились. Очень светлый был мальчишка, озорной, веселый, приветливый. Порой идешь по коридору, а он за версту кричит: «Здравствуйте!» Или приоткроет дверь, заглядывая в мой кабинет: «Нина Епифановна, я сегодня в школе!» Он всегда был готов помочь, защищал друзей, если их кто-то пытался обидеть, умел развеселить. Ребятам с ним было интересно. С Кириллом Сажиным Саша дружил с детства. Они были обычными, в меру хулиганистыми пацанами: пропадали допоздна во дворе, бегали за девчонками, покуривали тайком от учителей и родителей. – Саша хорошо играл на гитаре, – вспоминает Кирилл. – Он первым в нашей компании стал исполнять военные песни, в основном из репертуара «Голубых беретов». Любил компьютерные игры, занимался спортом, сагитировал меня записаться в хоккейный клуб «Речник». Жили мы без затей. О будущем особо не задумывались. Никто даже представить не мог, что Санька совершит геройский поступок. Мы раньше не были знакомы с настоящими Героями, считали их очень далекими и недоступными. А оказалось, они совсем рядом... «Остаюсь на контракт» К службе Саша готовился с малых лет: расспрашивал отца, задавал вопросы друзьям, вернувшимся из армии. Он даже ел всегда быстро, «по-военному». Но особый трепет испытывал парнишка при виде людей в форме. Старший брат Анатолий рассказывал, как однажды на даче они познакомились с офицером из подразделения специального назначения, который приехал в гости к соседям. Тогда Саша загорелся идеей во что бы то ни стало попасть служить в спецназ. В армию его провожали чуть ли не всем городом. В квартиру Пузиновских до глубокой ночи приходили парни и девчата. Столы были накрыты в обеих комнатах. – Ты хоть знаешь, кто это пришел? – то и дело спрашивала мама, интересуясь усевшимися за стол незнакомцами в компании Сашиных друзей. – Мама, какая разница! Здорово, что они в этот день со мной! – улыбался в ответ Саша. Военная служба рядового Пузиновского началась в сыктывкарском учебном полку. Его определили во взвод санинструкторов. Младший медицинский персонал здесь готовили наряду с саперами. Саша вспомнил тогда своих друзей, служивших в ВДВ. Они как-то обмолвились, дескать, быть десантником – это, конечно, круто, но иной раз успех операции зависит от санитара. Служба в родном городе давалась Пузиновскому нелегко. По выходным его навещали друзья и родители, девчонки не давали покоя, и эти сентиментальные встречи сбивали с толку. Он хотел служить так, чтобы можно было выполнять серьезные задачи, а новости из дому приносила не мама вместе с пирожками и котлетами, а почтальон. Стараясь не выделяться среди сослуживцев, он как-то раз написал письмо домой, хотя дом находился чуть ли не на соседней улице: «Здравствуйте, мама, папа, Толик! Как ваши дела? У меня все хорошо, просто замечательно. Каждый день подшиваемся, бреемся, стираем подшивочный материал. Сейчас началась учеба. Опять занятия – елки-палки, сколько можно учиться! Изучаем тело человека, а точнее, как оно устроено! Фу, какая гадость – кишки, кровь. Блин, мама, я так хочу сладкого, ты даже себе не представляешь! Сейчас бы конфет, печенья, сгущенки!.. Я тут начал читать книгу про войну – нормальная книга. Я раньше не любил читать – было лень, а здесь заинтересовался. Мама, буду заканчивать свое письмо, потому что сейчас пойдем на обед. Целую, люблю вас всех! Ваш солдатик. 15 января 2007 года». После завершения учебы Александр Пузиновский был направлен в саратовский отряд спецназа. Командир группы сразу представил его старшему санинструктору Наталье Владимировне Новиковой: «Вот новый санитар-стрелок. Будет тебе помогать и подменять на выездах. Так что бери и обучай». – Саша был тихий, скромный мальчик, – вспоминает Наталья Владимировна. – Отношения с сослуживцами в группе у него поначалу не заладились, и он очень переживал. За мной хвостом ходил. Он очень ко мне привязался, постоянно шоколадки мне приносил, а я его за это ругала... Сперва он, конечно, медицинскими знаниями не блистал, но главное – у него было желание научиться всему необходимому и быть полезным. В первую командировку мы ездили вместе. Он постоянно ко мне подбегал, спрашивал, как и что делать, просил показать. Я ему все объясняла, а потом заставляла повторить самостоятельно. Саша сначала боялся делать уколы, но потом научился. У него оказалась очень легкая рука. Со временем отношения с ребятами из группы выровнялись – все видели, что он старается и что у него многое стало получаться. Когда до дембеля оставались считанные дни и в семье Пузиновских уже ждали возвращения сына, Саша позвонил и сообщил родителям неожиданную новость: «Я остаюсь на контракт...» Последний отпуск В отпуске он не снимал спецназовскую форму – гордился ею. В День Победы пошел к мемориалу в центре Сыктывкара на городской митинг. Ветераны любовались молодым красивым парнем в отглаженном камуфляже и оливковом берете. Офицеры подходили и обнимали «братишку», школьники робко протягивали тюльпаны и нарциссы, а девушки с завистью смотрели на Сашину двоюродную сестру, которая в тот день шла с ним под руку. «Я сегодня словно заново родился, – откровенничал он вечером с мамой. – Такого внимания и уважения к себе еще никогда не испытывал. Я буду служить!» И родители, и друзья видели: военная служба сделала Хому другим человеком. Он стал серьезнее, ответственнее. – Мы долго спорили, – говорит старший брат Саши Анатолий. – Я пытался его переубедить: мол, зачем тебе нужен этот спецназ, зачем рисковать. Кавказ – это не шутка. Он настаивал на своем, повторял, что он должен быть ТАМ, чтобы мы ЗДЕСЬ жили спокойно. Мы тогда не поняли друг друга – будто говорили на разных языках. Родители не препятствовали выбору сына, но, конечно, волновались за него. Саша, как мог, успокаивал их. Даже в командировках всегда находил возможность позвонить или написать домой, сообщить, что у него все хорошо. В свой последний отпуск он приехал с огромным букетом роз для любимой мамы. Пока во время остановки выбирал цветы, отстал от поезда, догонял на попутке, а потом весело рассказывал о своих приключениях. В те дни он, как всегда, много шутил и смеялся, но близкие чувствовали, как сквозь этот неизменный задор пробивалась странная, едва уловимая грусть. – Мы сидели на даче в веселой компании. Обсуждали все подряд – жизнь, работу, женщин... – продолжает вспоминать Анатолий. – Вдруг Сашка замолчал и, подняв свои горящие черные глаза, выдал: «Ты знаешь, брат, я, наверное, больше не приеду». Это было как гром среди ясного неба. Не знаю, что он в ту минуту чувствовал... Действительно, он как будто со всеми прощался. Сходил в школу, увиделся с завучем Ниной Епифановной, пообщался с одноклассниками. «Оксанка, я больше не вернусь!» – сказал он по телефону своей давней подруге. «Санька, ты что говоришь! Ты же обещал мне свадьбу на красных «Волгах»! Давай возвращайся скорее!» – подбодрила спецназовца девушка. – Я положу тебе зимнюю куртку и шапку, – предложила мама, собирая сумку сына накануне отъезда. – Не надо. Я все равно их носить не буду, – ответил Саша. Его провожали 22 мая 2009 года. Засиделись на даче, никак не могли наговориться. До отправления поезда оставалось каких-нибудь минут двадцать, но Саша настойчиво сказал: – Заедем к Скорбящему солдату! – Какой солдат, Саша, ты опоздаешь! – Нет, мама, заедем. Скорбящий солдат – это памятник воинам-сыктывкарцам, погибшим в локальных конфликтах. Саша вышел из машины, подошел к скульптуре склонившего голову молодого бойца, снял берет и на минуту замолчал. Через год рядом с изваянием Скорбящего солдата появится мраморная доска с именем Героя России Александра Пузиновского... «Будет жарко» 6 июля 2009 года Толя Пузиновский отмечал свой день рождения. В Сыктывкаре солнце пекло так, что плавился асфальт. А его брат Сашка в это время в бронежилете и каске, с автоматом и медицинской сумкой в составе подразделений саратовского отряда выезжал из Ханкалы. Когда спецназовцы прибыли под Бамут, хлынул ливень. Скользя берцами по густой мокрой траве, четыре группы отряда уходили в лес, где, как сообщала разведка, должны были появиться боевики. Перед выходом младший сержант Пузиновский отправил брату сообщение: «Толик, поздравляю тебя! Счастья тебе! Я еду играть в контрстрайк, только не на компьютере, а вживую. Будет жарко». В засадах и заслонах, выставленных на границе оцепленного района, саратовцы просидели всю ночь. Только утром, часов в семь, бандиты сделали попытку прорваться сквозь рубеж блокирования. Началась перестрелка. Группа боевиков оказалась малочисленной, поэтому, напоровшись на спецназ, они отступили обратно в лес. Весь день ушел на прочесывание местности, и лишь часам к четырем пополудни, погрузившись на технику, саратовцы вернулись в пункт временной дислокации. Только собрались перекусить, как поступила команда «Сбор!». И через какое-то время подразделения отряда опять убыли на операцию. Шли в колонну по одному. Расстояние между группами составляло от пятидесяти до ста метров. Рядом с лесом располагалось несколько домовладений. Стояла задача досмотреть их и прочесать округу в радиусе около километра. Группой, в составе которой шел младший сержант Пузиновский, командовали капитан Алексеев и старший лейтенант Михеев. – Уже смеркалось, когда мы вошли в лес, – вспоминает Владимир Михеев. – Рядом со мной в головном дозоре двигался сапер ефрейтор Михаил Груздев. Пузиновский находился в ядре с капитаном Алексеевым. Идти было тяжело – густые заросли, сырая трава... Прошли метров двести в глубь леса. Здесь, в старых, полуосыпавшихся шахтах, обнаружили схрон с оружием, боеприпасами, спальниками, продовольствием. Отсюда же на ближайшую возвышенность уходила тропа. На ней были свежие следы, а в стороне – отхожее место. Скомандовал саперу проверить, не установлены ли на тропе мины. Он отполз метров на пять-десять и затерялся в гуще деревьев и кустарников. Минут через пять Миша доложил по радиостанции, что все чисто. Я сказал: «Вставай и продолжай движение!» И в ту же минуту с возвышенности со всех сторон на нас обрушились автоматные и пулеметные очереди под крики «Аллах акбар!». Командир отряда, находившийся на временном пункте управления, дал команду отходить, но мы не могли оставить Груздева. В тот момент мы еще не знали, что с ним случилось... – Шадрин, ко мне! – быстро сориентировался старший лейтенант Михеев. – Надо Мишку вытаскивать. Пузиновский, ты идешь с нами. – Командир, у меня пулемет заклинило, – нервно передернул затвор пулеметчик сержант Шадрин. – Возьми автомат у капитана Алексеева, быстрее! Санинструктор Пузиновский сосредоточенно смотрел на офицера и ждал команды. В его глазах не было ни паники, ни страха. Втроем они двинулись к тому месту, где должен был находиться ефрейтор Груздев. Боевики все это время простреливали низину. Михеев подполз к раненому саперу. За ним подтянулись Шадрин и Пузиновский. Мишка лежал лицом вниз и хрипел. Он был ранен в голову. Все вместе стали его переворачивать. Стрельба не утихала. Передвигаясь по-пластунски, Шадрин и Пузиновский потащили раненого сапера. Михеев прикрывал отход. – Боевики находились от нас метрах в пятидесяти, – вспоминает Владимир. – В их сторону мы бросили все гранаты, которые у нас были. До ложбины, где можно было хоть как-то укрыться, оставалось метра три. Сквозь заросли я заметил, как снайпер меняет позицию. Выстрелил, он упал, и тут снова со всех сторон на нас обрушился шквал огня. «Они нас засекли. Тащите быстрее!» – крикнул я пацанам, продолжая отстреливаться. И вдруг слышу: «Саня, Саня!» Толя Шадрин тормошил младшего сержанта Пузиновского, который накрыл собой Мишку Груздева. Еще через мгновение пуля ударила мне в плечо, рука онемела, автомат выпал. Помню, как мы с Толиком доползли до ложбины, помню, как снял разгрузку, помню, как подоспели наши медики... Бой продолжался до глубокой ночи, после чего этот квадрат стала обрабатывать артиллерия. Операция продолжалась и на следующий день. В итоге было уничтожено несколько боевиков и взят в плен один из лидеров бандподполья на Северном Кавказе Рустам Махаури. Старшего лейтенанта Михеева, младшего сержанта Пузиновского и ефрейтора Груздева эвакуировали в грозненский госпиталь. Мишка Груздев скончался в ту же ночь. За жизнь Пузиновского боролись врачи. У него было три ранения – в колено, в бедро и в голову. 12 июля ему стало лучше. На следующий день планировался борт на Москву, чтобы доставить Сашку и других раненых в Главный военный клинический госпиталь внутренних войск, но до рассвета спецназовец не дожил... Все эти дни Наталья Егоровна не находила себе места, десятки раз набирала номер сына и слышала: «Временно недоступен». Двенадцатого числа, в очередной раз пытаясь дозвониться до Саньки, она услышала в трубке слова, произнесенные чужим голосом, словно это было эхо: «Ваш сын...» Дальше она не расслышала. Уже потом мать узнала, что именно в эти секунды Саша приходил в себя. Возвращение и проводы О Сашиной смерти Пузиновским сообщила подруга его сослуживца. Она позвонила утром 13 июля. А вечером пришла похоронка. Спустя несколько дней Хома снова был дома: шестеро крепких ребят из саратовского отряда вынули из дощатого ящика цинковый гроб и внесли в квартиру. Родители расспрашивали офицеров о подробностях последнего боя. Из сбивчивых рассказов было ясно одно: там, в горах, Пузиновский спасал товарища так же, как заступался когда-то за друзей здесь, в школе и в родном дворе. 17 июля двор затих. Даже ветер не смел нарушить воцарившуюся тишину. Палило солнце. На небе не было ни облачка. Проститься с Сашей вновь собрался чуть ли не весь город. Это были его вторые проводы. Подходили друзья, учителя, соседи и родственники. Уже на кладбище отец, Юрий Анатольевич Пузиновский, долго водил рукой по стеклянному окошечку цинкового гроба. Сашка лежал спокойный и безмятежный. С длинными пушистыми ресницами и отметиной от пули на бритой голове. «Саня, вставай, пойдем домой!» – не сдерживая слез, шептал Юрий Анатольевич. А рядом, не отрывая рук от разогретого солнцем цинка, стояла девушка. Она задыхалась от слез и прижимала к груди букет розовых пионов. После похорон Толе Пузиновскому приснился брат. Он стоял на пороге дома в парадной форме с золотым аксельбантом в окружении таких же ярких и светящихся сослуживцев. Он протягивал руку, и на его ладони сверкала золотая звездочка. Через год указом Президента Российской Федерации бойцу саратовского отряда специального назначения внутренних войск младшему сержанту Александру Пузиновскому посмертно будет присвоено звание Героя России. В сердцах и граните Над письменным столом в Сашиной комнате теперь маленький музей: краповый берет, камуфляж, фотографии, «Золотая Звезда» Героя России, медаль «Защитнику Чеченской Республики»... Родители, брат и бабушка Саньки стараются быть сильными – их Рыжик не любил слез. Им кажется, что вот-вот откроется дверь и через нее в комнату ворвется веселый пацан с широкой улыбкой и горящими глазами. Им проще думать, что он еще в командировке. Наталья Егоровна говорит, что на Сашином портрете никогда не бывает пыли, а конфеты, которые она кладет сыну на полку, периодически куда-то исчезают... Да и Анастасия Григорьевна чувствует, что внук Санечка где-то рядом. Это ведь наверняка он своей теплой рукой будит спящую бабулю и уговаривает ее сделать укол... В сыктывкарской школе №25 установлен барельеф и мемориальный стенд в память о выпускнике Александре Пузиновском. Он плохо учился при жизни, но прославил свою школу после смерти. Мальчишки и девчонки из кадетского класса часто останавливаются перед портретом Героя и перечитывают любимые Сашины стихи, посвященные маме: Вы верьте, мамы, мы живем, Совсем вы нас не хороните. Мы в добрых снах домой придем – Вы только ждите, ждите, ждите... Старший лейтенант Юлия АФАНАСЬЕВА. Фото из семейного альбома Пузиновских. В мобильном телефоне Натальи Егоровны Пузиновской хранятся sms-сообщения, которые она получила еще три-четыре года назад. Их присылал из командировок младший сын Санька. Каждый день он отправлял маме «Доброе утро» и «Спокойной ночи», узнавал о делах дома, а когда долго не получал ответа, слал смайлик с репликой «Ку-ку!». 19 июня 2008 года 10.29 «Мама, привет! Как дела? К Моздоку подъезжаем». 19 июня 2008 года 13.46 «Мамуль, все будет хорошо, приеду живой и здоровый. Главное – не волнуйся!» 30 ноября 2008 года 17.05 «Мама, поздравляю тебя с Днем матери! Желаю счастья, здоровья и чтоб оставалась такой же красивой и молодой, как сейчас. Твой сын». 18 июня 2009 года 18.12 «Я в Минводах. Завтра должны быть в Чечне. У меня все хорошо, только крестик с веревочкой потерял». Вечером 7 июля 2009 года пришло очередное сообщение. «Мама, новости смотрела? Про нас говорят». Больше Саша не писал и не звонил... |
Три тонны гуманитарной помощи собрали в республике для пострадавших 
