| Дым Отечества |
27 октября 2007 года |
Погребенный на Синявинских болотах
Марфа Борзова-Гребенюк
Почти 40 лет спустя после Великой Отечественной войны к Марфе Гребенюк вернулся пропавший без вести первый муж В книгах и публикациях последних лет стали достоянием гласности судьбы советских военнопленных, попавших после плена в советские лагеря. Но воинский контингент, прошедший через фашистские концлагеря, включал и тех, кто после Победы, оставшись в живых, домой не вернулся. Перебравшись в зоны действия союзных войск, эти военнопленные по разным причинам, главной из которых был страх, разбрелись по свету, долгие годы оставаясь для родных и близких пропавшими без вести. И все же для некоторых из них наступал долгожданный момент встречи с родиной. Одну из таких удивительных историй вам предстоит прочитать. Ее наш корреспондент услышала от сыктывкарки Надежды Федоровны Белых. Украинки из Сибири Надежда Федоровна Белых признается, что если бы кто-нибудь другой поведал ей о таких фантастических событиях, то она, быть может, и не поверила бы услышанному. Но эта почти неправдоподобная история произошла с ее близкими, прежде всего связана с матерью Марфой Яковлевной. Чуду поэтому, как говорится, поверишь поневоле. Сыктывкарка детские годы провела на Украине, в селе Кобеляки Полтавской области. Ей, ребенку послевоенных, натужных лет, очень повезло – ведь у нее были мама и главное – папа. Отец, Федор Афанасьевич Гребенюк, вернулся с фронта не только с наградами, но и ранами, которые так до конца и не зажили. Но, возвратившись в родные места, без дела не сидел ни дня. Стал заготовителем, объезжал на лошади соседние с Кобеляками села, собирал вторсырье, которое затем обменивал на предметы, необходимые в хозяйствах земляков. В семье росли три дочери. Младшая, Варя, родилась в 1947 году. А средняя Надя и старшая Валя появились на свет в Сибири, в Омской области. Первая – в 1941-м, вторая – в 1944 году. До поры до времени сестры не задавались вопросом, почему местом их рождения значится сибирское село Упорово, как занесло туда родителей. Лишь повзрослевшим дочерям мать рассказала, почему так произошло. Пути-перепутья Марфа Яковлевна была родом из-под Запорожья, младшей в семье, состоящей из 14 человек. Детские впечатления были безрадостны: село переходило в руки то белых, то красных, а то и врывались сюда повозки бесшабашного атамана Махно. Отличительной особенностью всех разномастных войск было одно: все изымали у местных жителей продукты, скот, что под руку попадет. После революционных бурь и передряг не успели дух перевести, как на Украину – черноземную житницу – навалился голод. Он скосил целые деревни. Из большой семьи Бутенко в живых остались лишь две дочери – старшая и младшая. Младшенькой Марфе повезло: через обезлюдевшее родное село проезжал обоз с солью, кто-то надоумил ее вместе с ним вырваться отсюда, чтобы не сгинуть. Девушка добралась до Киева, устроилась сначала нянькой в хорошую семью, а затем – в комсоставскую столовую. Работнице дали общежитие. В столовой она и познакомилась с будущим мужем Иваном Моисеевичем Борзовым. Перед самой войной сыграли свадьбу. Муж-офицер часто пропадал на военных сборах. Однажды, приехав домой, поделился с Марфой: «Будет война. Наверняка немцы дойдут до Киева. Я, конечно, буду на фронте. А ты? С женами советских офицеров фашисты церемониться не станут, начнут издеваться... Не могу с этим смириться. Что-то придумаю». В 1940 году семья Борзовых снялась с якоря – покинула Украину. Иван Борзов получил назначение в военкомат села Упорово Омской области. 22 июня 1941 года в 3 часа утра у них родилась дочь. Командирские часы В 6 часов утра того же дня «Киев бомбили, нам объявили, что началася война». Иван Борзов ввиду рождения дочери на сутки получил отсрочку, успел увидеть кроху и поцеловать ее. А на следующий день уже отправился на фронт. В село Упорово пришло несколько весточек с Ленинградского фронта. Боец писал, что держат оборону возле села Новички, на Синявинских болотах, сидят в воде. В иные дни даже голову нельзя поднять из болотной жижи, приходится дышать через трубочку. В последнем письме, пришедшем жене в 1942 году, Борзов вывел: «Никому Муся не верь, что я погиб. Если меня убьют, то кто-нибудь из товарищей обязательно передаст тебе последний привет от меня – именные часы». В августе 1942 года Марфа Борзова получила похоронку. Но помня наставление мужа, не теряла надежды, что он выжил, получил сильное ранение, в беспамятстве доставлен в госпиталь... Он еще должен дать знать о себе. Через полгода доставленный в один из упоровских госпиталей раненый с Ленинградского фронта разыскал ее. И передал часы, принадлежавшие командиру Ивану Борзову. Под венец Марфа Борзова смирилась с потерей. Ведь надо было поднимать дочь, добывать хлеб насущный. Возле дома, в котором они жили, разбила огород, развела гусей, уток... Однажды возилась возле дома. Тут же, под ногами, копошилась маленькая Валя. Мать с ней разговаривает на украинском. Не заметила, как возле забора замедлил шаг мужчина с перевязанной рукой. «Смотрю, землячка, – обратился к женщине. – Дай помогу». Так Марфа познакомилась с Федором Гребенюком, находившимся на излечении в упоровском госпитале. В 1943 году он снова уехал на фронт. Обещал вернуться, если останется жив. А в 1944 году родилась Надя. Федора Гребенюка война пощадила. Сдержал он и свое обещание. Перед тем как обосноваться на родной Полтавщине, проделал неблизкий путь до Омской области, привез домой жену и двух дочек. У калитки Жизнь шла своим чередом. Дочери Гребенюков выросли, разъехались по стране. Будущий муж Валентины – Михаил – проходил срочную службу в Коми АССР. Остался здесь на сверхсрочную, сюда же, в Сыктывкар, приехала Валентина. Однажды в гости к сестре приехала и Надежда. Да и осталась в приглянувшемся городе, окончила педучилище, потом бухгалтерские курсы, более 30 лет отработала в объединении «Сельхозтехника». Вышла замуж за коми парня Алексея Белых, родились две дочери. Дома, на Полтавщине, удавалось бывать все реже. В 1972 году оглушила телеграмма из Кобеляк: у отца – инсульт. Федор Афанасьевич улыбался, что успел свидеться с дочерью-северянкой. А через несколько дней после ее прибытия тихо угас. Марфа Яковлевна осталась одна. Привычные хлопоты, размеренная жизнь да печаль по ушедшему мужу – все это заполняло ее будни. События, происшедшие позже, разворотили сложившийся уклад пожилой женщины, пронеслись в душе шквалом противоречивых чувств. В то утро она чистила хлев. Вдруг во дворе залаяла собака. Хозяйка выглянула за дверь – за забором остановилась «Волга». Из нее вышел и направился к калитке пожилой импозатный мужчина с тросточкой в руке. «Вам кого трэба?» – выкрикнула женщина. «Марфа Яковлевна Бутенко здесь живет?» – спросил незнакомец. «Це я, а что вам трэба? Кто вы такой?» – допытывалась она. «Я – Борзов Иван Моисеевич». Подавшись вперед, пожилая женщина не заметила, как начала оседать. Подошедший мужчина подхватил ее, не дал упасть. Придя в себя, Марфа Яковлевна в первую очередь засмущалась от своей рабочей, пропахшей сеном и навозом одежды – резиновых сапог, старого халата. Пригласив гостя в сад, спустилась к Ворксле, помылась, поменяла платье. И только возвратившись, принялась рассматривать гостя. Гость из Канады Холеные усики, бородка, красивый темный костюм... Прожитые в разлуке годы и на лицо, и на фигуру, и на всю внешность Ивана Борзова наложили новую печать. Но сомнений не возникло: это был именно он, первый муж Марфы Бутенко. С несвойственной местным мужчинам расторопностью гость прямо в саду накрыл стол. Из дорожного чемодана выложил деликатесы, бутылку вина. Сели бывшие супруги друг против друга. Первое, о чем она спросила: «Что же ты не давал знать о себе?» «Боялся за тебя, – ответил гость. – Ведь ты бы стала женой «врага народа», не избежала бы Воркуты. Не хотел причинять тебе невзгод». Рассказал, что на болотах, возле села Новички, получил сильное ранение. Не помнит, как очутился в плену. Из концлагеря несколько раз убегал. Попал в Испанию, где его спрятала осевшая там украинская семья. На дочери хозяев после войны и женился, перебрались жить в Канаду. Здесь у него свой бизнес, сдает внаем многоквартирные дома. Двое сыновей, двое внуков... А она вспоминала, как в 1977 году съездила под Ленинград. На братской могиле возле Новичков было выгравировано и его имя: «Иван Борзов». Она положила на камень цветы и долго стояла молча. Каждый год, в день поминовения усопших, посещала и кладбище в Кобеляках, где имелось воинское захоронение. Просила местного батюшку во время панихиды упомянуть убиенного Иоанна. Прости-прощай Иван Борзов сказал, что сейчас ему дали лишь краткосрочную визу, через полдня он должен вернуться в Киев. Но очень хотел бы увидеться с дочерью Валей. На глаза пожилой жены навернулись слезы: «Нету у нас с тобой дочки, умерла она. Лишь внучка осталась». Обняв на прощание ошеломленную происходящим женщину, гость направился к машине. Обещал писать. И обязательно приехать еще раз. Письма не заставили себя долго ждать. Очень часто из Канады в Кобеляки приходили денежные переводы, посылки. Своей бывшей жене пропавший без вести и воскресший муж присылал «царские» подарки – красивые платья, туфли. Пожилая крестьянка по-детски радовалась вниманию, сердечно благодарила Ивана и раздавала подарки дочкам и внучкам. Другая встреча с родиной для Ивана Борзова так и не состоялась. Один из его сыновей спустя несколько лет сообщил из Канады, что отец умер. После этого разорвалась и связь с неожиданно обретенной в далекой Канаде родней. Пять лет назад не стало и Марфы Яковлевны. Осталась лишь связка писем, которые вобрали боль и нежность, тоску и надежду, горечь и безвозвратность. Анна СИВКОВА. |
"Чистый пермяк" / Что скрывается под этой характеристикой, данной в 30-е годы Николаю Кузнецову - прославленному разведчику, Герою Советского Союза?
