Когда говорят вещи

/ Историю своего края работники Ижемского музея собирают по крупицам

Равнодушие к истории своего народа – опасный синдром, считают сотрудники Ижемского музея. И потому стараются сделать так, чтобы для односельчан музей был не только хранилищем древности, но и очагом культуры, и местом, где могут встретиться и вспомнить свое прошлое люди, которых время и судьба раскидали по разным городам и весям.

Куда пропали венские стулья?

У истоков возрождения истории земли ижемской стоял отец нынешнего директора музея Тамары Новиковой – Иван Федорович Ануфриев. Большую помощь ему оказал местный старожил, ветеран войны Никон Хатанзейский, который после ухода Ивана Ануфриева на пенсию принял музейное хозяйство. В 1998 году из двух комнат, которые занимал музей в районном Доме культуры, фонды перевели в старинное здание, некогда принадлежавшее зажиточному ижемскому оленеводу Николаю Попову. Тамара Ивановна сожалеет о том, что ижемцы очень поздно занялись сбором материалов о своей истории. У их соседей, усть-цилемов, например, уже в 1960 году был свой государственный музей. А когда в Ижме решили заняться этим, многие материалы о дореволюционном прошлом края были уже утеряны. Приходится восстанавливать прошлое буквально по крупицам.

Дом, в котором сегодня располагается районный музей, – молчаливый свидетель нескольких эпох. Строил его еще дядя богатого оленевода Попова – Василий Мартынович. При Советской власти Николая Попова раскулачили, а дом отобрали. Долгие годы в нем располагался райком партии, а потом в течение 35 лет – детский сад. В 1998 году, как и всюду по стране, рождаемость в Ижме резко упала, детсад закрыли, а здание передали под музей. Новые хозяева постарались вернуть дому его первоначальный вид – отчищали от краски полы, установили на окнах решетки, какие в старину ставили в своих домах местные богачи. Но самым трудным оказалось восстановить историю самого дома и тех, кто в нем жил до революции. Но кто ищет, тот всегда находит: удалось застать в живых древнюю старушку, которая помнила первых хозяев дома. «Мне родственники этой старушки рассказывали потом, что, бывало, завидев меня в окно, она ворчала: «Опять идет расспрашивать, скажите, что я сплю». Старая она была, разговаривать и что-то вспоминать ей уже было трудно. Но с другой стороны, стала бы я деликатничать, она бы так и унесла все с собой в могилу», – вспоминает Тамара Ивановна.

Бабулька рассказала о том, кто жил в старом доме, куда разбросало их ветром больших перемен, подробно описала, как выглядел дом изначально. По ее рассказам, предчувствуя наступление плохих времен, хозяин дома часть мебели и вещей распродал соседям. Она даже помнила, кто купил его венские стулья. В 20-х годах Николай Попов одним из первых попал под репрессии. Его арестовали и несколько дней держали в сарае, не зная, что с ним дальше делать. Потом семью его выслали из Коми, а его посадили. Часть мебели из его дома осталась, и ею пользовались сотрудники райкома партии. Когда Усть-Цильма и Ижма объединились в один район, райком перевели в Усть-Цильму. Мебель увезли по реке на новое место. Найти хоть какие-то ее следы в Усть-Цильме не удалось. Но все же недавно музейные работники смогли разыскать два венских стула, принадлежавших семье Поповых. «Это ж вечные стулья, раньше мастера так делали, что они и по сей день служат. Новая хозяйка стульев пожалела отдать их сейчас, но согласилась завещать их музею», – рассказывает Тамара Ивановна.

Физгармонь и лошадка Чача Ваня Каждая вещь, хранимая в музе, может многое рассказать не только о своих бывших хозяевах, но и о том времени, в которое они жили. Особым почтением у посетителей пользуется физгармонь, принадлежавшая некогда регенту ижемской церковно-приходской школы Петру Исидоровичу Филиппову. Еще в начале прошлого века физгармонь, сделанная в 1902 году в Чикаго, по заказу Петра Исидоровича была привезена местными купцами в Ижму. Несколько десятков лет инструмент исправно служил местной школе на уроках пения, которые преподавал Петр Исидорович. Местные старожилы помнят, как всякий раз в праздники Филиппов на санях возил физгармонь в клуб, где под нее проводились концерты и устраивались танцы.

Несколько лет назад дочь Петра Филиппова подарила старую, разбитую физгармонь музею. Но золотые руки сотрудника музея Ивана Сысоева вернули ее к жизни. Пожертвовав своим кожаным пиджаком, Иван Евгеньевич отреставрировал меха, восстановил клавиши. И сегодня физгармонь радует посетителей музея своим прекрасным, ни с чем не сравнимым звучанием. Под ее аккомпанемент проводят свадьбы по старинным обрядам. Здесь же у физгармони, экскурсовод рассказывает о том, каким высокообразованным был хозяин инструмента, который при этом никаких институтов не заканчивал.

В музее хранятся письма Петра Филиппова своим сыновьям, которые в деталях воспроизводят картины ижемской жизни в 30-е годы. Музейные работники читают эти письма между строк. Автор между прочим описывает содержимое новогодних подарков для школьников, свои встречи и беседы с людьми. В нескольких словах, без комментариев Петр Филиппов рассказывает в письмах о том, кого и за что арестовали. Но за этой скупостью слов скрывается очень многое.

Хранится в музее медная чернильница, принадлежавшая некогда известному ижемскому купцу, хозяину замшевого завода Алексею Егоровичу Филиппову. Насколько это была именитая фамилия в Коми крае, говорит тот факт, что сын Алексея Егоровича был крестным отцом самого царя Николая II. Сохранились документы, свидетельствующие об этом. О признании замшевых и кожаных изделий Филиппова на европейском уровне говорит медаль «Ижемским купцам», которая была получена в 1900 году во Франции за производство высокосортной замши. Сохранилась и фамильная печать, которую ставил Егор Филиппов на своих изделиях. Те редкие старые документы, которые чудом удалось сохранить, сотрудники музея очень тщательно изучают. К примеру, есть в документах информация о том, что отец Егора Филиппова сделал свое состояние на производстве бочек. Казалось бы, как можно разбогатеть на бочках? По документам выясняется, что только в одном Красноборе производилось до четырех тысяч бочек в год. Зачем так много? Оказывается, товар этот был очень востребован, потому что в бюочках вывозили рыбу и другие продукты. А это значит, что торговля с другими районами и городами шла очень оживленно.

Зачастую стимулом к поиску может послужить случайно услышанное в разговоре слово. В беседе со старожилами села Тамара Ивановна как-то услышала прозвище Чача Вань. Почему Чача? Оказывается, чача по-коми означает «игрушка». Чача Вань делал игрушки. Никон Кондратьевич Хатанзейский рассказал директору музея, что до войны в Красноборе жили 9 братьев Семяшкиных, один из этих братьев – тот самый Чача Вань. Все они ушли на фронт, но вернулись только пятеро. В их числе – Чача Вань, который до самой смерти жил в Ижме. «Вот бы найти хоть одну игрушку, сделанную его руками!» – загорелась после того разговора Тамара Новикова. Кто ищет, тот всегда найдет. Случайно она узнала, что в соседнем Усть-Цилемском районе, в деревне Нерица жили родственники Чача Ваня. И там, в Нерице, нашли заброшенную на чердак деревянную игрушечную лошадку на колесиках. Рядом с лошадкой – бегущая собачка. Когда игрушку тянешь за веревочку, лошадка скачет. Хвост и грива сделаны из настоящего конского волоса. «Это же настоящий художник!» – восхищается Тамара Ивановна. Деревянная лошадка пополнила коллекцию старых музейных игрушек.

Поиск продолжается

Недавно у сотрудников возникла идея: устраивать встречи с людьми забытых ныне профессий и с теми, кто работал на предприятиях, которые впоследствии были закрыты. На первую встречу пригласили сотрудников аэропорта, который когда-то был в Ижме. Люди откликнулись на приглашение, приезжали даже из других городов республики. Бывшие сотрудники аэропорта вспоминали, в каких условиях приходилось им работать, какие-то забавные случаи из своей практики. Бывший диспетчер Вера Силина рассказала, как ей в непогоду приходилось вслепую сажать самолеты на поле: приборов, которые могли бы указать точное нахождение самолетов, вынужденных сделать неплановую посадку в Ижме, не было. А бывало, в день приходилось сажать до 20 самолетов. В сильный ветер маленькие «аннушки» экипажу приходилось удерживать за крылья, чтобы ветром их не унесло с поля. Женщина-метеоролог рассказывала, как однажды взорвалась газогенераторная станция, и невозможно было запустить метеошар. Никакого прогноза о том, что происходит в верхних слоях атмосферы, дать было невозможно. «Самолет садится, я бегу к летчику, спрашиваю, как там, за облаками. Потом бегу, передаю эту информацию диспетчеру. Вот так приходилось работать», – вспоминала она.

Каких-нибудь лет 20 назад кино в местном клубе было одним из самых любимых развлечений сельчан. А сегодня все это уже кануло в Лету. Скоро только старики будут помнить прежний кинематограф. И пока есть еще свидетели того времени, музейные работники торопятся записать их воспоминания, собрать оставшиеся документы. После встречи с работниками киносети экспозиция музея пополнилась новыми экспонатами.

«Музей обязательно должен развиваться, – говорит Тамара Новикова. – Должны меняться экспозиции, учиться сотрудники, но, к сожалению, без денег все это невозможно. А нам уже два года на развитие не выделяют ни копейки. Пока культура, особенно на селе, финансируется по остаточному принципу. А без культуры и без памяти мы можем стать Иванами, не помнящими родства. Этого допустить нельзя».

Галина ГАЕВА.

Фото автора и Михаила Мельничука.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№5 (3919) - 15 января 2009 года