| Дым Отечества |
19 июля 2014 года |
Загадка куратовских Дневников/ Остался ли шанс отыскать самую сокровенную часть наследия первого коми поэта?
Судьба и творчество любого крупного писателя еще при жизни обрастают загадками, домыслами, шлейф таинственности продолжает тянуться на протяжении десятилетий и после кончины классиков. Немало неразгаданного до сих пор продолжает таить и биография основоположника коми литературы Ивана Алексеевича Куратова, чье 175-летие со дня рождения недавно широко отметили в нашей республике. У ученых, поклонников творчества поэта неподдельный интерес и дискуссии вызывает и судьба его наследия. В частности, куратовских дневников, дошедших до XX столетия и загадочным образом исчезнувших. В сегодняшней публикации мы попытались проследить за перемещениями архива поэта после его кончины, а также ответить на сакраментальный отчасти вопрос: существует ли в наши дни шанс обнаружить самую сокровенную часть его творческого наследия – личные дневники? Жизнь и судьба Вначале стоит кратко напомнить вехи недолгой жизни нашего именитого земляка. Сыну дьякона Киберской Спасской церкви Ивану Куратову в родных местах удалось прожить недолго. Одиннадцатилетний мальчик в 1850 году отправился за знаниями в Яренское духовное училище, а четыре года спустя стал учиться в духовной семинарии в Вологде. В середине XIX века такое образование считалось в Коми крае едва ли не блестящим, крестьянские сыны о нем могли лишь мечтать, получить его имели возможность чаще всего лишь отпрыски церковнослужителей и чиновников. Жажда знаний, а еще пуще возможность прокормить себя и помочь материально многочисленным родственникам привели И.Куратова в 1865 году в Казань, в школу военного ведомства. Вступив на стезю военного чиновника и получив направление в западносибирский город Семипалатинск, он наверняка мысленно навсегда распрощался с Коми краем. Из Семиреченской области, где Куратов прослужил до 1875 года, вырваться домой писатель ни разу не смог. В далеком южном городе Верный 36 лет от роду он и умер. Известно, что первым сообщение о рукописях И.А.Куратова в 1903 году обнародовал финский ученый Ю.Вихман. Но их настоящее открытие произошло еще 20 лет спустя – в 1923 году. В том году гостивший в семье родственников жены Людмилы Степановны Куратовой в селе Визинга в будущем известный коми ученый Алексей Семенович Сидоров на чердаке куратовского дома обнаружил связку пожелтевших рукописей. Хозяева дома в один голос утверждали, что они принадлежали их родственнику, рано ушедшему из жизни на чужбине Ивану Алексеевичу Куратову. Так, почти полвека спустя после смерти, имя поэта стало на слуху в его родных местах. Следы ведут в Тобольск Идеи поэта, проникнутые искренней симпатией к простым людям, пронизанная духом правды и свободы поэзия почти совпадали с официальной советской идеологией. Стихи Куратова стали публиковать в прессе, издали отдельной книгой. А в 1939 году в Коми республике решили впервые широко отметить памятную дату со дня рождения поэта – 100 лет. В преддверии юбилея была создана комиссия, в чью задачу входил поиск разнообразных сведений о жизни поэта, в том числе и его фотографии. Объявления о грядущих в Сыктывкаре торжествах, приуроченных к вековому юбилею со дня рождения первого коми поэта, передавались даже по всесоюзному радио. И надо сказать, усилия не пропали втуне. На призыв юбилейной комиссии откликнулись многочисленные родственники поэта. А старейшая сыктывкарская учительница Феоктиста Ивановна Забоева заполнила не потерявшую значимости и в наши дни анкету, где дала подробное описание быта и нравов провинциального Усть-Сысольска куратовской поры. Тогда же на имя одного из секретарей Коми обкома партии пришло письмо из Ленинграда от студента пединститута им. А.И.Герцена Л.Чеснокова, который сообщал: «Я знаком с потомком поэта Владимиром Анатольевичем Куратовым, который является студентом этого же института. В доме тети его в г.Тобольске Натальи Николаевны Куратовой находятся и хранятся на чердаке дома несколько рукописей Ивана Алексеевича Куратова». Уже пару месяцев спустя после поступившего сообщения члены юбилейной комиссии завязали контакт с отцом студента ленинградского пединститута В.А.Куратова Анатолием Николаевичем Куратовым. В своем письме из Алма-Аты, где он тогда проживал, внучатый племянник И.А.Куратова сообщил, что речь идет о дневниках его родственника-поэта, которые действительно хранились в их родном доме в Тобольске. Это письмо в контексте данной публикации играет первостепенное значение, так как дает право утверждать: дневники И.А.Куратова – не чья-то досужая фантазия, а подлинная реальность. О них знали его родственники, их видели, читали. Но прежде чем процитировать любопытное письмо от А.Н.Куратова, хранящееся сейчас в фондах Национального архива РК, стоит подробнее рассказать о ближайших родственниках Ивана Куратова. Родственные узы Иван Куратов был девятым, последним ребенком в семье киберского дьячка Алексея Петровича Куратова и его жены Екатерины Ивановны, урожденной Гориновой. Из девяти наследников куратовской семьи в младенчестве от оспы умерла трехлетняя Наталья. А двадцати лет от роду ушел из жизни Гавриил Куратов: молодой человек заболел и умер по дороге домой из Вологды, где окончил духовную семинарию. Остальные братья и сестры создали семьи, оставили многочисленное потомство. Потомками Всевышний обделил одного лишь Ивана Алексеевича. На протяжении всей своей недолгой жизни первый коми поэт проявлял трогательную заботу о своих многочисленных родственниках: обеспечивал их материально, поддерживал чем только мог. Особенно близкие отношения связывали его с братьями Афанасием и Вонифатием. Наверное, еще и потому, что в отличие от старших Василия, Николая, Антонины и Татьяны с ними не разделяла слишком большая разница в возрасте: Афанасий был старше брата Ивана на восемь лет, а Вонифатий всего на три года. Оба брата проживали в Коми крае, один большую часть жизни прослужил в Межадорской Введенской церкви, другой был священником в Троицко-Печорске. У Вонифатия Алексеевича рос единственный сын Степан. Зато у Афанасия семья была большая, с супругой Фивеей Львовной они растили восемь детей. Старший сын Афанасия Алексеевича Николай, можно утверждать, был любимцем Ивана Алексеевича Куратова. С детства в нем проявились пытливость, любознательность, большая тяга к грамоте. Бывая в Межадоре, его дядя Иван, который всего на 15 лет и был старше своего племянника, всячески поддерживал не по годам рассудительного, серьезного мальца, сочинял для него стишки, считалки, колядки на коми языке. Можно только предполагать, как, уже будучи в Казахстане, Иван Алексеевич радовался за племянника, когда узнал, что Николай Куратов поступил в Санкт-Петербурге в историко-филологический институт. Ведь получить такое образование очень мечтал и он сам. Однако нужда и обстоятельства заставили пойти совсем по другой стезе. Посылка из Верного В год смерти поэта Николай Куратов был студентом-первокурсником. Но именно ему дядя завещал большую часть своего архива. Душеприказчик и друг первого коми поэта В.И.Чистопольский скрупулезно выполнил все пункты составленного безнадежно больным поэтом распоряжения. В 1878 году Н.Куратов получил массивную посылку с рукописями, фотографиями, дневниками дяди. Библиотека И.А.Куратова по завещанию передавалась его брату Вонифатию. А оставшиеся деньги должны были быть разделены между семьями братьев Николая и Афанасия Куратовых. Что также душеприказчик пунктуально выполнил. Правда, тут не обошлось без обид и амбиций, семьи двух братьев «атаковали» Чистопольского письмами с доказательствами того, кто из них более нуждается в привалившем наследстве. Однако со временем и ввиду небольшого размера наследства эти споры сами собой сошли на нет. Питерский студент Николай Куратов во время каникул навещал родину, гостил у родителей в Межадоре. По всей видимости, в один из приездов он и ознакомил родных с рукописями своего талантливого дяди, оставив их в доме отца Афанасия Алексеевича. А после смерти А.А.Куратова в 1886 году архив первого поэта очутился у брата Николая Афанасьевича – Степана, служившего в Визинге. Здесь его, как уже было сказано выше, и нашел зять Степана Афанасьевича, коми ученый А.С.Сидоров. Нетрудно предположить, что если бы после окончания питерского вуза Николай Куратов возвратился на родину, то в Коми крае оставалась бы и другая часть архива основоположника коми литературы, отосланная после его кончины из Верного и включающая фотографии, дневники, прочие документы. Однако обладатель этой части наследия, выпускник Санкт-Петербургского историко-филологического института, племянник И.Куратова получил направление в Тобольск, где был назначен учителем в гимназию. В Тобольской гимназии Николай Афанасьевич Куратов, как говорится, верой и правдой прослужил до революции. В этом же городе он женился на Марии Михайловне Желницкой, супруги вырастили шестерых детей. Лихое послереволюционное время разметало семью, уже пожилого учителя «прибило» к сыну Николаю, инженеру-механику по профессии, проживавшему в городе Барабинске. Здесь в 1920 году оба, 65-летний отец и 39-летний сын, скоропостижно скончались от тифа. Письма из Алма-Аты Теперь снова возвратимся в 1939 год. Как уже упоминалось, на призыв юбилейной комиссии, готовившейся широко отметить в Коми республике 100-летие со дня рождения И.А.Куратова, откликнулся из Алма-Аты Анатолий Николаевич Куратов. Второй по старшинству сын тобольского учителя Н.А.Куратова, внучатый племянник первого коми поэта на имя коми писателя П.Г.Доронина в Сыктывкар в 1939 – начале 1940 г. успел отправить несколько писем, которые проливают свет и на обстоятельства, связанные с дневниками поэта. «Услышал по радио сообщение о том, что в Сыктывкаре организована комиссия по изданию трудов Ивана Алексеевича Куратова. Часть дневников Ивана Алексеевича должна находиться в семейном архиве моего отца – Николая Афанасьевича Куратова, бывшего учителя Тобольской гимназии, умершего в 1920 году. С этими дневниками я познакомился в 1903 году. К сожалению, этот дневник был без начала и конца – две довольно толстые тетради из пожелтевшей бумаги и с выцветающими чернилами. Содержание дневника – описание семинарской жизни, изложение своих взглядов на гнетущие условия и в семинарии, и вообще русской жизни, ряд стихов. Этот дневник произвел на меня (тогда студента) очень большое впечатление совершенством мысли, революционным пылом и глубокой честностью убеждений автора. Я спросил отца, кому принадлежит этот дневник, и он ответил, что одному нашему родственнику, ссыльному. В дальнейшие разъяснения он не пустился, так как, очевидно, опасался затрагивать со мной эту тему. Не знаю, сохранился ли этот дневник, так как моя мать, не имея возможности поддерживать и ремонтировать дом, в 1934 году передала его в отдел коммунального хозяйства г.Тобольска, оговорив себе право пожизненного проживания квартирой в нем. Теперь там помещается какой-то кооператив, и, возможно, что наш архив, помещавшийся в завозне, был при очистке помещения уничтожен. По возможности я узнаю у матери, какая судьба постигла этот архив. Сам я уже 17 лет не живу в Тобольске». «...Единственный разговор, который у меня был с моим отцом по поводу найденного мною дневника в нашем архиве, я вам уже сообщал. Отец мой, человек чересчур подозрительный, избегал говорить с нами на такие темы, которые могли подогреть наше весьма радикальное настроение, но из его слов я заключил, что он очень симпатизировал Ивану Алексеевичу. По крайней мере в конце нашего разговора он с глубоким вздохом сказал: «Иван Алексеевич!». Он, видимо, весьма высоко ценил его стихи, его самобытность, так как отзывался о них весьма лестно. Отец был учителем русской словесности в Тобольской гимназии, а там в одно время поэзия процветала, например П.Ершов. Я окончил Казанский университет по физико-математическому факультету, 20 лет работал учителем гимназий, реальных училищ, был директором школы 2-й ступени № 1, зав. учебной частью, директором Тюменского педтехникума, затем работал в качестве ассистента при кафедре физики Тюменского агропединститута, затем был доцентом, зав.кафедрой математики и физики и физико-технического отдела в этом же институте. Затем по конкурсу получил должность зав. кафедрой физики в Витебском пединституте, там же был деканом физико-математического факультета. В настоящее время уже 5 лет работаю в качестве зав. кафедрой физики в Казахстанском горно-металлургическом институте. Считаюсь стахановцем. Имею ряд научных работ, частью напечатанных, частью уже сданных в печать. В настоящее время работаю над учебником по физике для ВТУЗов горной, металлургической и разведывательной специальности. Имею 3-х детей. Старший сын – студент 4-го курса Ленинградского пединститута им.Герцена, лейтенант Красной Армии, в настоящее время бьется с белофиннами в Финляндии. Старшая дочь учится в Московском зоотехническом институте, младшая дочь – в Алма-Ате, в 8 классе средней школы». В последнем письме, отосланном в Сыктывкар из Алма-Аты летом 1940 года, А.Н.Куратов сообщал, что получил известие о гибели на Карельском перешейке вблизи г.Выборга сына Владимира. Написав об этом, он обмолвился, что и его состояние здоровья желает лучшего. А меньше чем через год после получения последнего письма связь с Анатолием Николаевичем Куратовым навсегда прервалась. В мае 1941 года, за неделю до начала Великой Отечественной войны, внучатый племянник первого коми поэта умер в Алма-Ате. Эта утрата на несколько десятилетий отодвинула и поиск архивов, в том числе дневников И.А.Куратова, остававшихся в Тобольске. Последний свидетель В 1969 году в Коми АССР готовились отмечать 130-летие со дня рождения основоположника коми литературы. К знаменательной дате было приурочено открытие в Сыктывкаре литературно-мемориального музея И.А.Куратова. Вся работа по созданию этого музея легла на плечи его основателя и первого директора Тамары Алексеевны Шеромовой (Чисталевой). Учительница, приглашенная в Сыктывкар из коми глубинки, удорского села Пучкома, на всю оставшуюся жизнь, образно говоря, заболела Куратовым. И сделала почти невозможное: на голом месте создала богатейший музей, средоточие памяти не только о первом коми поэте, но и центр исследования всей коми литературы. Тамара Алексеевна сразу же принялась за сбор материалов из архивов, съездила в Вологду, Москву, Алма-Ату. Одновременно с исследовательской работой стала завязывать контакты с разбросанными по стране родственниками поэта. Она никак не могла пройти мимо писем внучатого племянника И.А.Куратова – Анатолия Куратова, хранившихся в государственном архиве Коми АССР. А ознакомившись с ними, поставила перед собой цель во что бы то ни стало побывать в Тобольске, попытаться найти остававшийся в доме Н.А.Куратова архив и, возможно, обнаружить дневники поэта. Кроме упоминавшихся Николая и Анатолия, у тобольского учителя гимназии было еще три сына – Константин, Вячеслав, Михаил и дочь Наталья. Кстати, все пятеро внучатых племянников первого коми поэта тобольской ветви получили высшее образование: Константин работал инженером-путейщиком, Вячеслав блестяще окончил физико-математический факультет Московского университета, в императорском Казанском университете учился Михаил Куратов. Учительницей после окончания с серебряной медалью женской гимназии стала и их единственная сестра Наталья. Но где их отыскать, жив ли кто-нибудь из них? Т.А.Шеромовой несказанно повезло. Ее письма, отправленные в 1969 году в Тобольск, еще успела прочитать Наталья Николаевна Куратова. К тому времени она оставалась единственной здравствующей внучатой племянницей поэта по тобольской ветви. Но дни 81-летней женщины уже были сочтены. Вскоре после получения весточки из Сыктывкара ее не стало. Однако Наталья Куратова успела рассказать о полученных письмах своей воспитаннице Маргарите Анатольевне Юрцевой и попросила ответить на них. Что она и сделала. А после их получения Т.А.Чисталева в апреле 1971 года поехала в Тобольск. «Третий день роюсь в сундуках...» Сохранился дневник Тамары Алексеевны, куда она во время командировки в Тюменскую область заносила кратко свои «приключения». «13 апреля. В 13 ч. 30 мин. вылетела в Свердловск. Оттуда – в Тюмень. 14 апреля. В Тюмени застряла на полсуток. Посетила музей. Была удивлена, увидев в экспозиции фотографию ненецкого писателя Истомина и коми композитора Чисталева с группой артистов Тюменского драмтеатра. 15 апреля. В три часа ночи (по московскому времени) прибыла в г.Тобольск. Семь километров от станции до города пришлось тащиться пешком: из-за распутицы не ходили даже рейсовые автобусы. 17 апреля. По адресу: ул.Семакова, д.35 обнаружены четыре огромных сундука, где хранится архив семьи Куратовых – фотографии, книги, документы. 18 апреля. Увы, о И.А.Куратове ничего нет. Жаль. Куда исчез его дневник? 19 апреля. Третий день роюсь в сундуках, находящихся в дровянике. Много интересных фотографий семьи Куратовых и его главы Николая Афанасьевича Куратова, племянника первого коми поэта. 20 апреля. Отправила шесть посылок и бандеролей в Сыктывкар. Багажом отправила и фисгармонию, на которой играл Н.А.Куратов. Инструмент изготовлен в 1880 году мастерами фирмы Циммермана. 21 апреля. Тобольск – чудо город. Каждый домик – сказка. А драматический театр – настоящий памятник деревянного зодчества. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...» 22 апреля. Рано утром на поезде выехала в обратный путь. 23 апреля. Свердловск. Самолет по расписанию должен вылететь в Сыктывкар только завтра. 24 апреля. Прилетела в Киров. На целый день застряла в гостинице – нет билетов. И вот наконец я дома...» Ценное, но не главное Лаконичные дневниковые записи, конечно же, не могли вместить весь спектр чувств – от удивления до ошеломления, когда перед сыктывкарским исследователем предстал старенький сарайчик-дровяник рядом с бывшим куратовским домом в Тобольске, а в нем обшитые железом сундуки, наполненные семейным архивом. По приезде домой Тамара Алексеевна рассказывала, что в бездонных сундуках нашлось немало любопытного. Сюда, к примеру, были сложены семейные фотографии тобольских Куратовых, сделанные на стыке веков, лекции учителя-словесника Н.А.Куратова о творчестве классиков русской литературы – Пушкина, Лермонтова, много нот и музыкальных клавиров. Овладение музыкальной грамотой являлось до революции составной частью программы любой духовной семинарии. До поступления в институт Вологодскую духовную семинарию, так же как Иван Куратов, окончил и его племянник Николай Куратов. Оба, наверное, неплохо владели и игрой на фисгармонии – клавишном пневматическом музыкальном инструменте. А когда тут же, в сарае, нашлась и фисгармония, принадлежавшая Н.А.Куратову, у сыктывкарского музейщика сразу созрело решение вывезти ее в Сыктывкар, поместить в экспозиции куратовского музея. Что она и сделала. Т.А.Шеромова позже делилась впечатлениями и о том, как сильно были похожи внешне друг на друга дядя и племянник – Иван Алексеевич и Николай Афанасьевич Куратовы. Это поразительное сходство обернулось даже занятным конфузом. После возвращения из Тобольска в журнале «Войвыв кодзув» Тамара Алексеевна опубликовала статью о сделанных открытиях. Вместе со статьей она передала в редакцию и фотографию Н.А.Куратова. Но сотрудники журнала, видимо, мельком взглянув на снимок, ничтоже сумняшеся подписали ее как И.А.Куратов. Ошибку обнаружили читатели журнала. Через несколько дней после выхода в свет очередного номера журнала в куратовский музей зашел скульптор В.Мамченко. И стал допытываться у сотрудников музея: «Разве нашелся еще один, неизвестный доселе, портрет И.А.Куратова?» Тогда же все и разрешилось. А удивительное сходство дяди и племянника успело стать с тех пор хрестоматийной характеристикой. Несмотря на неожиданные и весьма ценные находки, Т.А.Шеромова не скрывала и разочарования от поездки в Тобольск. Ведь будучи там, так и не удалось обнаружить следы куратовских дневников, «двух довольно толстых тетрадей», которые, судя по всему, находились в доме Н.А.Куратова еще в начале XX столетия. О том, что их могли выкинуть за ненадобностью, как старый хлам, не могло идти и речи. Оставалось одно: кто-то из высокообразованных детей тобольского учителя, зная большую ценность дневниковых записей родственника-поэта, попытался их спасти, забрав к себе или передав куда-нибудь на хранение. Рукописи не горят Где же все-таки могли очутиться дневники И.А.Куратова? Наверное, там, где долгие годы проживали другие дети Николая Афанасьевича Куратова. Возможно, в том же Барабинске, где он умер и где проживал его тезка, сын Николай. Или в Днепропетровске, где до 1953 года на железной дороге трудился Константин Николаевич Куратов. А может, этот ценный документ вихрем времени занесло в далекую Маньчжурию, где в 1930 году ушел из жизни технарь Вячеслав Николаевич Куратов? Стоит рассматривать версию и о том, что документ мог быть передан в Казанский университет, студентом которого состоял младший сын тобольского учителя – Михаил Куратов. Со студенческой скамьи он был призван на Первую мировую войну, 11 марта 1916 года погиб на фронте, родители привезли тело сына в оцинкованном гробу и похоронили в Тобольске на кладбище возле церкви. У четверых из пяти братьев Куратовых остались дети, значит, продолжают жить их потомки. Но после 1939 года наладить связь удалось лишь с детьми Анатолия Николаевича Куратова: его дочь Татьяна Анатольевна Куратова родину предков по отцу, Коми республику, посещала в 90-е годы прошлого столетия. Впрочем, целенаправленной работы по поиску дневников И.А.Куратова с начала 70-х годов, после Т.А.Шеромовой, в нашей республике больше никто не проводил. Хотя, наверное, можно было бы еще раз посетить тот же Тобольск, поизучать архивы и музейные фонды этого города. Ведь нашлась же в них недавно уникальная картотека с учетными карточками семи миллионов россиян – участников Первой мировой войны, считавшаяся безвозвратно потерянной. В наши дни провести такой поиск гораздо легче: ведь на подмогу исследователям пришел интернет. Надежду на то, что дневники основоположника коми литературы в пучине времени все же уцелели, поддерживает и крылатая мудрость: рукописи не горят... Анна МАЛЫХИНА, краевед, Анна СИВКОВА, корр.газеты «Республика». Подписи к снимкам: 1. На этом снимке начала XX века запечатлены два обладателя куратовских архивов – межадорский священник Степан Афанасьевич Куратов (в центре) и его брат, тобольский учитель Николай Афанасьевич Куратов (слева от него). 2. Семья Н.А.Куратова. Сидят (слева направо): Н.А.Куратов, его теща, жена Мария Михайловна, невестка Зоя Александровна (жена Анатолия Николаевича Куратова) с дочерью, сын Анатолий Николаевич. Стоят (слева направо): сыновья Михаил, Константин, Николай, Вячеслав и дочь Наталья Куратовы. Тобольск, около 1910 г. 3. Тамара Алексеевна Чисталева. 1971 г. |
Родовое древо пажгинских однофамильцев создал саратовский ученый Василий Ильчуков 
