"Кухонный боевик" о любви и ненависти

/ Евгению Софронову удалось поставить большой спектакль на малой сцене

Премьера спектакля «Королева красоты» по М.Макдонаху с успехом прошла в конце минувшей недели на малой сцене Академического театра драмы им.В.Савина.

На встрече с журналистами накануне премьеры режиссер спектакля Евгений Софронов несколько «напугал» слушателей предположением, что пьеса ирландского драматурга может показаться чересчур сложной для зрителя. Отнюдь. Зрители были очень благодарны режиссеру и замечательной команде артистов, которым удалось создать нужный в наше суетное время спектакль с четким и ясным посылом к каждому из нас: близкие даются нам для понимания, любви, заботы. Нельзя ненавидеть себя, нельзя проецировать ненависть к себе на других. Нельзя загонять себя в рамки.

События пьесы происходят в одном доме ирландской деревни, где воюют за свое счастье старая беспомощная мать – Мэг и одинокая несчастная дочь – Морин. Темперамент обеих зашкаливает. Как пишут критики, «разборки выглядят то фарсом, то настоящим «кухонным боевиком». В борьбе за личную свободу идет все: шантаж с бумагами из психбольницы, обливание кипящим маслом, перехват и уничтожение чужих сокровенных писем. «Королева красоты» – это сплав достоверности, абсурда и некоего сюра, ощущение которого усиливают различные технические «прибамбасы»: неожиданно падающие сами по себе вещи, отскакивающий от каминной стены католический крест, самостоятельно включающийся радиоприемник, вспыхивающий огонь в духовке…

Главные роли трагифарса играются в двух составах. И это дает искушенному зрителю возможность увидеть как раз то личностное, что привносит в роль не режиссер, а сам актер.

Так или иначе, но и Валентина Дорофеева, и Мария Чукарева, играющие Мэг, правдивы в мелочах: осторожные взгляды, шаркающие походки, противные, притворно-жалостливые нотки в голосе, и за всем этим плохо скрываемый страх остаться без попечения дочери. Что касается Морин, то это разные героини. Морин Анны Софроновой более жесткая, угловатая в движениях. Она – сама колючесть: взгляд, голос, прическа, напоминающая ощетинившегося ежа. «Колючая» Морин сбивает с толку зрителей минутами раскрывающейся вдруг нежности, тепла. Но это, увы, совсем ненадолго.

Морин Елены Янковой – более мягкая, в движениях нет той резкости, которая присуща Софроновой. Кстати, многие зрители признали, что это первая звездная роль Елены, раскрывшейся так ярко и убедительно.

Каждая Морин по-своему замечательна, и по всему видно, что режиссер максимально использовал саму природу актрис.

Примечательно, что в финале, несмотря на убийство, совершенное дочерью, Евгений Софронов явно сочувствует Морин. У автора пьесы дочь, убив мать, превращается в ее точное подобие. Морин у Софронова тоже делает шаг к этому, но вовремя спохватывается и встает из ненавистного кресла, в котором практически прожила все последние годы ее мать. Морин встает и уходит под клубы летящего снега. Уходит в никуда, здесь зритель вправе додумать эпилог сам.

Выше всяческих похвал и актеры, сыгравшие мужские роли. Невозможно не поддаться обаянию Игоря Янкова в роли доброго, хотя и несколько безвольного, несостоявшегося жениха Морин – Пато Дули. Неподражаем, как всегда, был и Константин Карманов, который, казалось, в одной роли Рэя Дули использовал сразу все краски своего безусловного таланта.

Отличную ноту привнесла в постановку и хореография Николая Казмина, специально приглашенного из Екатеринбурга режиссером. Остается добавить, что действо спектакля, разворачивающееся на расстоянии вытянутой руки от зрителей, в финале достигает эмоциональной границы, за которой следуют плохо скрываемые слезы благодарного зрителя.

ТАКЖЕ В РУБРИКЕ

№127 (5202) - 21 октября 2014 года